Ли Голдберг - Мистер Монк идет в пожарную часть

— Это так здорово! — сказал он, затем легкомысленно улыбнулся нам обоим и начал полировать безупречную дверную ручку. Мантуз не мог оторвать от него глаз.

— Обнаружили ли какие-нибудь следы взлома? — спросила я.

— Нет, — ответил он, переводя взгляд то на Монка, то на меня. — Пожарная часть не была заперта.

— Является ли это необычным, что собака осталась одна в незапертой пожарной части?

— Нисколько, — сказал Мантуз. — Это одна из причин, исторически, почему мы держали далматинца. Он охранял пожарную часть. Джо знает кучу фактов о них. Он может все рассказать вам о далматинцах.

— А раньше кто-нибудь пытался что-нибудь украсть из пожарной части?

— Ни раньше, ни вчера ночью, — ответил Мантуз. — Ничего не пропало. Это безопасный район, или по крайней мере был.

Я не знала, что еще спросить, поэтому повернулась к Монку, который был все же самым легендарным детективом в округе.

— Мистер Монк, — позвала я.

Он продолжал полировку.

— Мистер Монк, — повторила я более твердо. Он обернулся. — Не хотите что-нибудь спросить у капитана Мантуза?

Монк щелкнул пальцами.

— Конечно! Спасибо, что напомнила!

Он отбросил грязное полотенце и посмотрел на капитана.

— У вас есть значки для пожарных, работающих на добровольных началах?

— Вы имеете в виду те, которые мы даем детям?

— Нет, те, которые вы даете пожарным, работающим на добровольных началах, — стоял на своем Монк.

— Думаю, есть, — сказал Мантуз. — Хотите?

Монк кивнул. Мантуз зашел в свой кабинет. Монк посмотрел на меня.

— Ух ты!

— Это все, что Вы собирались сказать?

— Ура!

— У Вас больше нет вопросов по поводу вчерашнего убийства? Например, что случилось здесь ночью?

— Я уже знаю.

— Вы знаете?

— С тех пор, как мы вошли, — сказал он.

— Как?

Он нарисовал руками треугольник в воздухе.

— Простая геометрия.

Нет ничего простого в геометрии. Я завалила ее в старшей школе и часто просыпаюсь от кошмаров, в которых мистер Росс, мой учитель математики в десятом классе, бегает за мной и заставляет повторно сдавать экзамен.

— А можно как-нибудь обойтись без геометрии? — поинтересовалась я.

— Собака была там. — Монк указал на дальнюю точку с правой стороны пожарной части. — Точка один нашего треугольника. Это было его любимое место для лежания, когда машины уезжали.

— Как Вы узнали?

— На стене царапины от его лап, — сказал Монк.

Я проследила за его взглядом и прищурилась. Несомненно, были видны царапины, которые пес оставил, когда потягивался, вертелся, или лежал напротив стены.

— Когда пожарные машины уезжали, с этого места было хорошо видно двери гаража, — сказал Монк. — А когда машины были здесь, они загораживали обзор, поэтому он спал в своей корзине на кухне, где мог доставать отходы со стола и получать удовольствие от большого количества людей.

Он наклонил голову в сторону кухни, и я увидела краешек собачьей корзины за открытой дверью. Я смогла разглядеть резиновый хот-дог — собачью игрушку, лежавшую в корзине.

Не могу понять, как или когда Монк заметил царапины и собачью корзину. Мне-то казалось, что с тех пор, как мы пришли, все его внимание было приковано к пожарной машине. Но я ошибалась.

Монк поднял голову, осмотрел пожарную часть и сделал несколько шагов вперед, словно оставляя отпечаток ноги в наборе «Следы на песке».

— Убийца подкрался через открытый гараж и достиг второй точки нашего треугольника, когда собака увидела его и напала, — сказал Монк. — Он посмотрел вокруг в поисках чего-нибудь для самозащиты и обнаружил это.

Монк повернулся лицом к топорам, лопатам и граблям, аккуратно развешенным по стене слева от нас.

— Он бежал сюда, собака догоняла. Он схватил со стены киркомотыгу и замахнулся ею на собаку в самую последнюю секунду.

Монк сделал еще несколько шагов вперед и остановился у открытого стеллажа с мундирами, шлемами и ботинками, стукнув ногой по полу.

— Спарки умер прямо здесь.

— Но как Вы можете быть уверенным?

— Простая геометрия, — повторил он.

— Он прав, мисс Тигер, — сказал капитан, подойдя ко мне сзади. — Именно здесь мы и нашли бедного пса, когда вернулись с вызова, прямо здесь, перед стеллажом с БОП.

— Что это такое? — спросила я.

— Так мы называем боевую одежду пожарных, — ответил он. — Ту, что надеваем на пожар.

Монк посмотрел мимо меня:

— Ой-ой.

— Что еще за ой-ой? — спросила я.

Он подошел к стойке с тяжелыми пожарными плащами, висящими аккуратным рядом.

Один из плащей висел на вешалке, которая была повернута не той стороной, что остальные.

Естественно, Монк снял плащ с вешалки, перевернул ее и снова повесил плащ, бережно, чтобы плечики были наравне с соседними плащами.

Мантуз покачал головой в изумлении.

— Да он гораздо больший приверженец порядка, чем я!

— Чем все, — сказала я.

— Я бы хотел, чтоб все мои ребята были такими, как он.

— Будьте осторожнее с Вашими желаниями.

Монк вернулся и покрутил рукой передо мной, чтобы я дала ему несколько салфеток. Я достала из сумочки две и подала.

— Вы абсолютно уверены, что из пожарной части ничего не украли? — спросил Монк, вытирая руки.

— Все оборудование подсчитано, и никто из ребят не докладывал о пропаже из их шкафчиков, — ответил Мантуз.

— А как насчет того, что Вы не считаете важным? Что-нибудь незначительное, незаметное и обыкновенное, что могли упустить?

— И как нам узнать, если что-то подобное пропало?

— Однажды я раскрыл преступление, когда понял, что преступнику нужен клочок бумаги, застрявший в копировальном аппарате.

— У нас нет копировального аппарата.

— Однажды я раскрыл преступление, когда понял, что преступнику нужен камень из аквариума с золотой рыбкой.

— Но у нас нет золотой рыбки.

Монк взглянул на меня:

— Это усложняет дело.

— Дайте-ка подумать, — сказал Мантуз. — У нас пропали два полотенца.

— Какие полотенца? — спросил Монк.

— Те, которыми мы моем машины, — сказал Мантуз. — До вчерашнего пожара их было тридцать четыре, а после — тридцать два. Знаю, это звучит глупо, но я вроде как одержим заботой о полотенцах.

— Для меня это звучит совершенно естественно, — сказал Монк. Он нашел родственную душу.

— Вы действительно думаете, что кто-то мог прийти сюда, чтобы украсть два полотенца? — спросил капитан.

Монк пожал плечами:

— А где Вы их храните?

— В подвале, рядом со стиральной машиной и сушилкой.

Это становилось нелепым. Так не бывает, чтобы кто-то убил собаку из-за пары полотенец. Чтобы остановить безумие, я пропищала собственный вопрос:

— Капитан Мантуз, можете ли Вы придумать причину, по которой кто-нибудь хотел причинить вред Спарки?

— Вам нужно спросить Джо, — ответил капитан. — Ему собака была ближе, чем любой из нас. Когда он уходил с дежурства, всегда забирал Спарки домой.

— А где сейчас мы можем найти Джо?

— Он все еще на дежурстве, но не хочет находиться здесь без Спарки, не сегодня, — сказал Мантуз. — Поэтому я отослал его на место происшествия проверить, все ли там чисто, и помочь следователю по поджогам. Он должен быть там.

— Спасибо, капитан, — сказал Монк. — Все было замечательно.

— Возвращайтесь в любое время, мистер Монк!

Монк уже начал уходить, когда Мантуз подозвал его:

— Подождите, разве Вы не хотите получить от меня это?

Капитан прицепил значок на лацкан Монка. На значке был изображен красный шлем поверх пожарной машины, окруженной золотыми пожарными шлангами и словами ЮНЫЙ ПОЖАРНЫЙ печатными буквами. Надпись внизу гласила: ПОЖАРНОЕ УПРАВЛЕНИЕ САН-ФРАНЦИСКО.

Монк посмотрел на него и улыбнулся.

— Ух ты!

Место вчерашнего пожара находилось всего в четырех кварталах, погода была прекрасной, и я подумала, что было бы здорово прогуляться пешком, хотя пришлось подниматься по крутому холму. Я даже не возражала, что Монк подсчитывает и прикасается ко всем парковочным счетчикам, мимо которых лежал наш путь. Я пыталась осмыслить информацию, которую мы выяснили в пожарной части.

Если злоумышленник планировал убить Спарки, почему не забрал орудие убийства с собой? Если он пришел украсть что-нибудь и убил собаку из самозащиты, почему ничего не пропало?

Я задала эти вопросы Монку. И он отчасти ответил на них, между пересчитыванием счетчиков, от которого я вас избавлю.

— Должно быть, он несколько дней следил за пожарной частью, ждал пока все уедут на пожар, чтобы убить собаку, — сказал Монк.

— А зачем ему это?

— Может, собака написала на его розы?