Убийство под соусом маринара - Юлия Евдокимова

– Нет, ты представляешь? Кто бы мог такое ожидать

– Я была просто в шоке, этого не может быть!

– Мы просто дар речи потеряли!

– Да что случилось? – смог наконец вставить слово Никколо.

Пара снова начала говорить хором, потом переглянулась:

– Говори ты, – сказала Лаура мужу.

– Пришли мы сегодня к нотариусу на оглашение завещания. Понятно, что кроме нас там никого не было.

– Я всегда знала, что я единственная наследница, у тети не было других родственников.

– И мы знали обо всем ее имуществе, Мария Маддалена никогда ничего не скрывала.

– И тут такой шок!

– Да что случилось то? – не выдержала Саша.

– У zia Мария Маддалена было три прекрасных квартиры. В одной она жила, вторая осталась от ее родителей, она никогда не пускала жильцов, квартира стояла закрытой, но раз в месяц приходила уборщица, чтобы вытереть пыль. Третью квартиру тетя купила лет 20 назад перед тем, как евро сменило лиры, побоялась, что много потеряет, и решила вложить средства.

– У нее было две пенсии, одну она получала за себя, другую за мужа, как потерянного кормильца, она ведь никогда не работала. Ну, и средства в банке были, даже несмотря на перевод лир в евро доставшиеся от родителей капиталы не уменьшились.

– И что?

– А то, что кроме той квартиры, где умерла тетя, ничего нет.

– Как нет?

– А вот так! – Лаура всплеснула руками. – Она продала обе квартиры, за три года, а еще снимала деньги со счета наличными – огромные суммы! – и деньги пропали. Она ничего не купила, никуда деньги не вложила.

– Их мог украсть убийца.

– Не мог. Тетя сняла все деньги со счета за последние три года. Кроме суммы от продажи квартиры, это еще 200 000 евро! В квартире нашли 30 000. Если бы убийца пришел за деньгами, он бы забрал все. И драгоценности тети остались на месте.

Прибыли закуски-антипасти и некоторое время вся компании ела в молчании.

Лаура не выдержала первой.

– Я всегда удивлялась, как можно так жить. В огромной квартире тетя пользовалась только кухней и еще одной комнатой, остальные были закрыты.

– Ты говорила об этом с тетей?

– Много раз. Она отвечала, что ей больше не надо. И деньги мы нашли в той же комнате, где она умерла, их никто не прятал, они лежали пачкой в ящике стола.

– Может, у нее деменция, она спрятала все деньги и теперь их не найти? Может, она их в море утопила.

– Ziа была в нормальном психическом состоянии. Но она ни разу не сказала, что продала квартиры, я не знаю, что и думать!

– Ее могли шантажировать?

– Тетю? Ну, что ты. Обычная старушка, кому это надо. Все знали, что она обеспечена, ну, кто все- мы, соседи, кто-то еще в квартале. Но шантажировать, чтобы тетя отдала такие большие деньги? Нет, не могли.

Остаток вечера прошел в разговорах ни о чем. Никколо пообещал внимательно познакомиться со всеми документами по делу, обе пары договорились оставаться на связи.

Саша и Никколо на такси доехали до своей маленькой площади, зашли в квартиру. Девушка стояла, глядя на море в окне, и вдруг спохватилась.

– Никколо, мы живем на море уже полтора дня, и ни разу к морю не вышли! Ты как хочешь, а я пошла!

Она надела купальник, набросила сверху халат, и, взяв под мышку полотенце, отправилась на берег. Никколо, вздохнув, поплелся следом.

Солнце уже село, но небо со стороны заката еще было светлым. Казалось. что все вокруг, и небо, и море, окутано кремово-розовой пеленой, словно акварельные краски тоненько положили на лист бумаги. Здесь не было густоты и тяжелой фактуры масляных красок, лишь нежная лиричность, казалось, что воздух соткан из мельчайших капелек приглушенных тонов

Саша, смело войдя в теплую воду, наконец-то нырнула в соленые волны лигурийского моря.

– Каааайф! – вышла она на берег. – Хоть не уходи.

– Ты можешь остаться жить в море. Я по утрам буду выносить тебе и бросать анчоусы.

– И фокаччу! А еще лучше эти… как их там… кукулли!

– Фришеу. – важно поправил ее полковник.

* * *

На следующее утро Никколо отправился на станцию карабинеров, а Саша собралась в генуэзский аквариум.

– Только в каруджи без меня не суйся, – предупредил полковник.

– Главное, скажи мне, что это такое, – засмеялась девушка.

– Это узкие переулки, ведущие к порту. Та самая старая трущобная Генуя, которой всех пугают. Не пугайся, там и туристы бродят, но зная твою способность попадать в истории – не советую.

В Средние века сеть генуэзских дорог началась с переулков, контролируемых могущественными купеческими семьями города. У многих зданий разные портики, потому что владельцы каждого дома строили так, как им хотелось, и порой даже в одном здании было несколько архитектурных стилей. Некоторые пассажи – проходы между зданиями из одного переулка в другой – владельцы замуровали и устроили там склады и магазины.

Слово caruggio это лигурийское обозначение улицы иди переулка. В историческом центре каждого лигурийского городка обязательно имеется свой «Caroggio Dritto» (произносится «карудджу дритту») – главная и самая элегантная улица исторического центра.

Большинство каруджи Генуи получили свои названия от ремесленников, которые там основали свои мастерские, например, via degli Orefici, улица кузнецов, а площадь Pellicceriа с XIII века была резиденцией лучших генуэзских кузнецов. Но были и странные названия – например «Закрытая лягушачья улица».

Сегодня каруджи привлекают туристов сочетанием архитектурных стилей, вкусов, запахов, цветов, форм. Разноцветные улочки, где порой трудно разойтись двум прохожим, круто ныряют вниз, в сторону порта, заканчиваясь лестницей, солидные купола виднеются меж зданий, развешено на веревке белье. Здесь можно встретить старинный галантерейный магазинчик или художественную галерею, но также натолкнуться на пугающую группу иммигрантов из Африки, или даму нетяжелого поведения, весьма увядшую.

И пусть не вызывает у вас романтических вздохов Vico dell'Amor Perfetto, переулок идеальной любви, ведь до 1958 года, до вступления в силу запрещающего закона, здесь находилось множество самых популярных публичных домов Генуи!

А вот слово «crêuza»– обозначает тропу для муллов, или небольшой спуск. Если он расположен недалеко от моря, часто возле триви (пересечения трех дорог), creuza становится Creuza de mâ, то есть морская тропа, о таких переулках пел Фабрицио де Андре, популярный итальянский певец.

Говорят, что изначально переулки строились такими узкими и крутыми, чтобы защищаться от набегов с моря. Здесь не сложно было устроить баррикаду, которую не преодолеет враг.

В общем, Саша хорошо подумала, и решила, что в