Таисия Удальцова - Молочные берега

— А… а дубленка?! — простонала Тамара. — Новая, я имею в виду!

— Чудачка! У меня старой всего два года, забыла? И потом, я ее что, часто ношу? Куртка, на мой взгляд, куда удобнее. Уж легче точно!

— Так зачем…

— Ну, вы ж с Лешкой поверили, что я чуть ли не бегом за дубленкой помчусь? Другие тоже поверят. В таком-то прикиде…

— Послушай, — перебил ее Лешка, — а дальше-то что? Ну, поверят, а потом…

— Э, нет! Вечером расскажу. Если все получится. Если же не получится… — Лелька на секунду прикрыла глаза и решительно заявила — Да не может того быть! Жадность, с ней не поборешься, уверена. А тут — восемьсот баксов…

И, чмокнув ошеломленную Тамару в щеку, исчезла.

Громко хлопнула входная дверь. Коська с тяжким вздохом улегся на спинке дивана. Крыс исподлобья следил за ним, но с места не сдвинулся. Лешка выразительно показал взглядом на часы. Тамара потянула носом, поморщилась и недоуменно пробормотала:

— Ну и преотвратный же запах у ее духов. Балкон, что ли, открыть…

Говорить по телефону в присутствии Сазонова Тамара наотрез отказалась. Лешка не менее категорично отказался уходить на кухню: он должен все слышать! Лешка просто уверен: она в этом случае будет поосторожнее.

Крыс участия в этих жарких спорах не принимал, однако запечалился: не мог понять, чьей же стороны держаться. Еще пару дней назад бультерьер этого бесцеремонного двуногого на кусочки бы раздергал, но сегодня… Почти приятель! Да и бояться его Лешка перестал, Крыс чувствовал, и это тоже обескураживало.

Но хозяйка нервничала, и пес страдал, не умея помочь. Жмурился, жалобно пыхтел, прикрывал морду передними лапами и старался быть понезаметнее.

Наконец Лешка заметил мучения бедной псины, прекратил орать и укоризненно указал Тамаре на бультерьера:

— Смотри, до чего собаку довела. Почти до инфаркта.

Тамара насупилась и легонько ткнула Крыса ногой:

— Как же! Он еще и меня переживет. Толстокожий!

Крыс заскулил. Лешка рявкнул:

— И переживет! С твоими-то глупостями! Оставишь бедолагу сиротой. Казанской!

Последние слова привели и без того удрученного Крыса в ужас, он жалобно взвыл. Коську стенания извечного врага заинтересовали, он спрыгнул на пол и с любопытством уставился на воющего бультерьера. И зря. Неосторожность всегда наказуема. Как и излишнее любопытство.

Через долю секунды исполнилась наконец давнишняя мечта Тамары: тяжеленный Крыс молнией метнулся на зазевавшегося кота и придавил его всем телом, попутно пребольно прикусив загривок! И восторженно заурчал, умоляюще посматривая на хозяйку в ожидании вожделенного разрешения. Кивни ему Тамара, и страшно подумать, что сталось бы с котом.

Попавший словно в капкан Коська полузадушенно орал, сучил всеми четырьмя лапами, но не мог даже на сантиметр сдвинуть с себя счастливого нежданной победой Крыса. Тамара сияла как именинница, счастливая ничуть не менее своего питомца. Оба по-детски радовались своевременному Лелькиному уходу: помощи коту ждать было неоткуда.

Перепуганный Лешка потрясенно ахнул и бестолково заметался по комнате, не зная, с какого бока подступиться к двум явно сошедшим с ума диким тварям. Его бессвязные выкрики Крыс предпочитал не слышать, он в момент своего триумфа на Сазонова и глазом не повел. Для пса сейчас существовала лишь горячо любимая хозяйка, разделяющая его ненависть к бессовестному коту, и сам беснующийся от злобы и невольного страха Коська.

В эти страшные секунды Лешка Сазонов еще раз понял: он влюбился в ненормальную! Потому что Тамара вдруг радостно засмеялась, присела на корточки, изучающе рассматривая взбесившуюся парочку, и буквально пропела, причем в ее голосе Лешка услышал чуть ли ни нежность:

— Держи его покрепче, Крысеныш, но не перестарайся, а то Лелька меня саму пустит на мясо, ты ее знаешь.

Затем Тамара почти ласково потрепала распластанного Коську по обслюнявленной Крысом голове и шепнула:

— Ну как тебе роль жертвы, а?

Кот негодующе завыл. Лешка подпрыгнул от неожиданности. Крыс невнятно тявкнул: пасть занята! А Тамара задумчиво протянула:

— Крысеныш, надеюсь, хоть пару царапин ты оставишь на нем? На добрую память, не больше?

Крыс явственно хмыкнул и сильнее сжал зубы. Коська пискнул и притих. Лешка схватился за голову: в комнате запахло смертоубийством. Тамара в упор посмотрела в помутневшие Коськины глазки и добродушно предложила:

— Тебе выбирать. Мир?

Лешка в панике закричал:

— Мир, конечно! Томка, вели Крысу зубищи разжать, задохнется же бедный!

— Бедный? — фыркнула Тамара. — Вот уж нет.

— Томка!

— Пусть даст слово не бросаться больше на Крыса! — угрюмо потребовала девушка, не спуская глаз с плененного кота. — А то Крысеныш отпустит его, а потом? Знаешь, какой этот Коська подлый, сколько у Крыса шрамов? Вон, еще и не зажили толком, видишь? Так что вначале слово…

— Ты с ума сошла! — заорал Лешка. — Как он тебе слово даст?! Это же кот, не человек, забыла?!

— Даст, не волнуйся. Если захочет. И я пойму. — Тамара грубовато ткнула кота пальцем в едва видневшуюся из-под пса лапу — Ну, Коська? Или жизнь не мила? Подумай о Лельке. Хотя, убей меня бог, не пойму, чего ты в ней нашел?

Коська злобно зашипел. Тамара хмыкнула. Лешка квадратными глазами следил за свихнувшейся подругой. Крыс наслаждался ситуацией, он чувствовал себя героем.

Тамара абсолютно серьезно продолжила свой невероятный монолог:

— Ну как, Константин? Не забывай, вы с Крысенышем почти родственники…

Лешка истерично рассмеялся. Тамара сердито воскликнула:

— Я не шучу! Мы же с Лелькой родные сестры!

Лешка выразительно покрутил пальцем у виска, заглянул в мерцающий серебристый глаз тяжело дышащего кота и вяло пробормотал:

— Сдавайся, парень. Если ты, конечно, хоть что-то понимаешь. Я, например, так точно нет. Туп, как дуб!

И Лешкины слова оказались решающими. Коська с большим трудом сфокусировал укоризненный взгляд на Тамаре и расслабился: перестал выдираться и растекся по паласу медузой. Крыс ошарашенно заскулил, не зная, что делать: сдавшийся враг — уже не враг. Почти мертвец.

Тамара вскочила, хлопнула в ладони и весело закричала:

— Отбой, Крысеныш! Коська поклялся вести себя по-человечески, то есть будет приличным котом! Никакого коварства, дружба навек и нежные лобзанья!

Крыс выкатил на хозяйку изумленные глазки, громко икнул, сплюнул поверженного противника и демонстративно повернулся к нему жирной спиной: лобзанья — это чересчур.

Коська явно придерживался того же мнения. С трудом поднял голову, фыркнул, кое-как вскарабкался на диван и принялся приводить себя в порядок. Тамара понаблюдала за процедурой и сокрушенно вздохнула:

— Ни одной царапины!

Крыс насупился. Лешка торопливо сказал:

— Зато помял как!

Коська нервно зевнул и перебрался на спинку дивана. Крыс благодарно потерся о джинсы недавнего врага. Тамара задумчиво посмотрела на всю троицу и презрительно ухмыльнулась: мужчины!

А затем категорично сказала Лешке:

— Ладно, останешься здесь. Только отвернешься. Терпеть не могу, когда на меня смотрят при разговоре! Будто подслушивают…

После того, как несчастная Ритка угодила в больницу, шеф окончательно помрачнел и пребывал в таком отвратительном расположении духа, что ему на глаза старались не попадаться.

Колян даже пожалел, что это не он угодил тогда Ольге под горячую руку. Подумаешь, маленький чайничек кипятка! Зато весьма удачно опрокинутый. Обварила дура Ритка ноги, и что? Из прямого виновника мгновенно превратилась в жертву, отдыхает теперь в больнице, шеф отдельную палату для нее выбил, как и для покалеченного Петюни. В результате оба оказались как бы на курорте. В отличие от остальных…

Да что говорить! Разъяренный шеф под настроение пристрелит любого! Никакой ведьме такого не натворить. Хоть вся на проклятья изойдет.

А тут еще, как назло, который день все шло наперекосяк. Проклятый Димка Колосов словно в воду канул, ни одна живая душа его не видела, кого только не расспрашивали. Знакомых, соседей, школьных товарищей и бывших любовниц… Никто ничего не знал.

Уехал? Улетел самолетом? Повесился или утопился? Раз найти нельзя, значит, Димки здесь нет. Так, кажется, решил шеф, раз дал отбой.

Хотя сам Колян подозревал, что Колосов в городе. Наверняка самостоятельно ищет воришку, если не дурак. Перекрасился, переоделся, может, вообще бабой прикинулся, поди его вычисли.

И сумка с деньгами нигде не всплывала, ребята весь город перешерстили. Вся городская шпана клятвенно заверяла: ни один из голоштанников баксами на людях не тряс и образа жизни не менял. Что же получается: и воришка уехал подальше? Или такой умный, что залег на дно?