Наталья Александрова - Визит очумелой дамы

События развивались именно так, как мы их прогнозировали.

Римма приехала в сопровождении своего верного пса, она проверит документы, отдаст мне деньги - мы на людях, и вряд ли она в кафе решится применить силу. Но вот потом, когда я выйду из кафе с деньгами, ее партнер скорее всего подъедет ко мне и выхватит чемоданчик...

Такая версия казалась нам наиболее вероятной.

И пока все говорило за нее.

То, что в машине оказался именно Глухаренко, - это очень хорошо: Караваева простила ему вчерашний грубый прокол и взяла его на дело, значит, других людей у Риммы просто не осталось, и нам не придется ожидать внезапного удара в спину.

- Вы позволите? - раздался над моей головой нервный и неприязненный женский голос.

- Да, конечно, - я повернулась в сторону подошедшей и смогла полюбоваться Риммой Петровной Караваевой во всей ее красе.

До сих пор я видела ее трижды - один раз по телевизору, один раз почти в темноте, когда мы с Лушей удирали из благотворительного центра, и один раз издали - на литературном празднике в школе. Но только сейчас я смогла как следует разглядеть это чудо природы.

Надо сказать, в жизни безутешная вдова выглядела ничуть не хуже, чем на экране телевизора, - такое же холеное, ухоженное, надменное лицо.., правда, если хорошенько приглядеться, можно понять, что она вовсе не так молода, как кажется в первый момент. А если приглядеться еще лучше, то было видно, что ей уже хорошо за сорок.

Но это если приглядеться, а так она выглядела лет на двадцать семь - двадцать восемь.

На ней был изумительный бледно-бирюзовый шелковый брючный костюм, явно от хорошего парижского кутюрье.

Римма Петровна уселась напротив меня и положила к себе на колени вишневый кейс из мягкой тисненой кожи. Судя по тому, как нежно она прижимала кейс к себе, в нем находилось именно то, о чем я думала.

- Документы! - лаконично проговорила вдова.

- Минутку, - я помахала рукой официантке и заказала коктейль "клубничная Маргарита" - довольно вульгарное сладенькое пойло с текилой и клубничным соком радикального красного цвета.

- А вы, Римма Петровна, не хотите чего-нибудь выпить? - промурлыкала я голосом, таким же сладким, как мой коктейль.

- В такое время не пью, - отрезала Римма и повторила, явно начиная закипать:

- Документы!

- Да-да, конечно! - Я отставила бокал на край стола и вынула из своей сумочки плотный глянцевый лист завещания.

Римма молниеносно выхватила завещание у меня из рук и впилась в него горящим взглядом.

Глаза ее стремительно бегали по строчкам, потом она долго и внимательно изучала подписи и наконец посмотрела на меня:

- Так, теперь второй документ.

- Да? - переспросила я, протянув к ней руку.

- Что - да? - зло передразнила она. - Мы же говорили с вами. Мне нужен письменный отказ Елизаветы от наследства, только в этом случае я заплачу вам деньги!

- А зачем вам этот отказ? - спросила я, чтобы потянуть время и еще больше разозлить Караваеву.

- Вам-то что за дело! - вскинулась вдова и ударила ладонью по столу, так что мой коктейль едва не расплескался. - Что за дурацкие вопросы? Не будет отказа - не будет денег! Вы же.., ты же сказала, что сделаешь отказ, заставишь ее подписаться, что это твоя проблема! Или ты блефовала?

- Не волнуйтесь, Римма Петровна, - я усмехнулась краем рта, - я все сделала, как мы договорились. Но только, если вы хотите посмотреть на этот отказ, будьте любезны вернуть мне завещание! А то как бы вам не пришла в голову какая-нибудь неожиданная мысль...

- Ах ты... - Римма неожиданно рассмеялась, - думаешь, убегу с твоими бумажками? За кого ты меня принимаешь!

Я очень хорошо поняла, что Караваева имела в виду. То, что она запросто обманет меня, если понадобится, - в этом можно не сомневаться, а вот бегать от такой простушки, как я, ниже ее достоинства.

- Тем не менее, Римма Петровна, верните завещание! - твердо повторила я. - Вы за него пока не заплатили!

Римма скривилась, как будто откусила кусок лимона, и протянула мне глянцевый документ.

Я неторопливо убрала его в сумочку и достала оттуда вторую бумагу - нотариально заверенный официальный отказ от наследства, подписанный Елизаветой. Только сегодня утром мы оформили этот отказ у нотариуса на улице Восстания.

Римма Петровна занялась изучением документа, а я исподтишка взглянула в сторону сквера. Лиза, неузнаваемая в темных очках и яркой косынке, напряженно всматривалась во что-то, чего я не могла видеть. Перехватив мой взгляд, она чуть заметно покачала головой.

Это значило, что я должна еще потянуть время.

Римма Петровна подняла глаза от нотариального документа и с интересом уставилась на меня:

- Как тебе.., как вам удалось заставить ее подписать такую бумагу? Ведь Елизавета далеко не дура! Шлюха, мерзавка, но не дура!

Я не стала спорить с ней относительно Лизиных достоинств - в конце концов, она мне никто, не мать, не сестра и не подруга. Мне важно потянуть время.

- Я ее обманула, - взглянув на Римму, я плотоядно усмехнулась, - ей нужны были деньги, я ей их одолжила, но потребовала расписку. А вместо расписки подсунула этот отказ...

- И что же - она ничего не заметила?

- Дело техники, - я снова усмехнулась, - у каждой женщины есть свои маленькие секреты!

- Но ведь подпись нотариально заверена! - продолжала вдова.

- Нотариус - мой хороший знакомый, - объяснила я, - чего он только не заверял на своем веку! Когда дело касается одиноких старушек, на чьи квартиры находятся покупатели, начинаются такие дела.., так что заверить эту подпись - для него милое дело, просто как таблица умножения!

- Я вас недооценивала! - заявила Караваева с несомненным уважением и тут же хищно улыбнулась:

- Значит, кинули Лизку.., это приятно!

- Давайте перейдем к самой приятной части нашей встречи, - заявила я, - передайте мне ваш чемоданчик! Вы ознакомились с документами, я хочу посмотреть на деньги!

- Пожалуйста, - Римма огляделась по сторонам и передала мне под столом свой кейс.

Я расстегнула замки и приоткрыла чемоданчик.

Его аккуратно заполняли ровные пачки зеленоватых купюр.

Я запустила руку в глубину кейса и вытащила снизу одну пачку. Во всяком случае, это была не "кукла", вся пачка состояла из одинаковых приятно шуршащих банкнот одного достоинства. Я вытащила бумажку из самой середины и ощупала пальцами поверхность вокруг портрета - в свое время Генка учил меня определять подлинность баксов по шероховатости этой зоны.

Насколько я могла судить, деньги были настоящие.

- Что вы машете деньгами, - прошипела Караваева, перегнувшись через стол, - люди увидят!

- Да кто тут увидит-то! - дурашливо возразила я, оглядевшись по сторонам. - Все заняты собственными делами!

В нашу сторону действительно не смотрел никто из посетителей кафе.

Зато на меня смотрела Лиза, торопливо протирая носовым платком свои темные очки.

Это был условный сигнал, означавший, что произошло то, чего я дожидалась, мило болтая с мадам Караваевой.

Наступил "момент истины".

***

Двадцатью минутами раньше на столе у дежурного в Генеральном консульстве Германии зазвонил телефон.

- Здесь Вайсман, - ответил по немецкой традиции дисциплинированный молодой баварец.

В трубке зазвучал взволнованный женский голос.

Гельмут Вайсман довольно хорошо понимал по-русски, если собеседник говорил медленно и четко, но эту сбивчивую, торопливую речь он понял с большим трудом, и только после того, как неизвестная женщина повторила все третий раз, до него дошел ужасный смысл ее сообщения.

Женщина утверждала, что в переулке возле здания Генерального консульства остановился черный "Мерседес", номер такой-то, и что в нем находится огромное количество пластиковой взрывчатки и знаменитый международный террорист Карлос Самомучос, скрывающийся в данный момент под украинской фамилией Глухаренко.

- Назовите свое имя, фрау.., фройлен... - потребовал герр Вайсман, но неизвестная уже отсоединилась, и в трубке послышались короткие сигналы отбоя.

Вайсман ненадолго задумался.

С одной стороны, анонимный звонок не заслуживал полного доверия. Это могла быть просто провокация. Чья провокация и какова ее цель - неясно, но такой вариант нельзя исключать.

С другой стороны, если неизвестная сообщила правду, то необходимо немедленно принять меры, иначе последствия могут быть самыми ужасными и ответственность за эти последствия ляжет именно на него, Гельмута Вайсмана, в самом начале погубив его блестящую карьеру.

Не говоря уже о том, что в результате взрыва Вайсман может погибнуть, что тоже негативно скажется на его карьере.

Первым делом Вайсман включил на своем персональном мониторе изображение от видеокамеры, установленной на стене консульства в том самом переулке, о котором говорила неизвестная.