Ирина Хрусталева - Чумовая ночь под Рождество

— Да уж, теперь долго не побегает, в камере места маловато, — с сарказмом заметил Валерий.

— Иван Иваныч, вам звонит Кузнецов Виктор Сергеевич, — испуганно прошептала секретарша, заглядывая в дверь кабинета. — Соединять?

— Ты еще спрашиваешь, убей бог мою душу? — подпрыгнул на стуле тот. — Соединяй немедленно, не заставляй человека ждать.

Все присутствующие невольно замерли и притихли, а Бобриков осторожно поднял трубку, дрожащей рукой поднес ее к уху и тихо прошептал:

— Алло, я вас слушаю!

— Иван Иванович, добрый день! — раздался по громкой связи уверенный голос Кузнецова.

— Добрый!

— Вы что, заболели?

— Нет! Почему вы так решили?

— Голос у вас странный, охрипший какой-то.

— Нет-нет, все нормально, это от волнения. По какому вопросу звоните, Виктор Сергеевич?

— Я хочу, чтобы завтра вы приехали в мэрию. Меня самого, к сожалению, не будет на месте, но моя секретарша передаст вам договор и профинансированную смету.

— Какой договор? Какая смета? — не понял Бобриков.

— А я вам разве не сказал? Вот голова садовая! Договор о дополнительном финансировании и смета на капитальный ремонт пансионата.

— Шутите? — не поверил своим ушам ошарашенный Бобриков.

— Какие могут быть шутки, Иван Иванович? Кстати, на следующие выходные мы с Аленой и нашими друзьями приедем к вам в «Родник» на праздник — открытие шашлычного сезона. Я про него на вашем сайте рекламу видел. Так что готовьте номера и мангалы.

— Милости просим, мангалы уже неделю как готовы, — радостно сообщил Бобриков. — Будем рады вас видеть.

— Кстати, что касается спортивного инвентаря для пансионата, над этим я подумаю в ближайшее время, обещаю.

— Вот спасибо, это было бы замечательно.

— Всего доброго, Иван Иванович, завтра обязательно приезжайте в мэрию.

— Буду непременно, до свидания, Виктор Сергеевич, и спасибо вам.

Бобриков положил трубку, обессиленно плюхнулся в кресло и, вытащив из кармана носовой платок, стал промокать им вспотевшую лысину.

— Ведь бывают же на свете чудеса, — ошарашенно прошептал он. — Убей бог мою душу.