Дарья Донцова - Жаба с кошельком

Глеб хотел продолжить фразу, но не успел. Дверь в гостиную распахнулась, на пороге появились Аркадий и Александр Михайлович, одетые самым идиотским образом.

На голове полковника сидела коричневая шапочка из плюша с круглыми ушками, на Аркадии красовалась похожая, но серая, и ушки – остроконечные, а под носом у него были нарисованы усы. В руках сын держал огромный торт, украшенный табличкой с надписью «Дорогим, любимым, самым лучшим». Дегтярев сжимал штук десять разноцветных подарочных пакетов.

Вдвинувшись в комнату, они переглянулись, и Кеша тихонько сказал:

– Ну, начинай, три-четыре.

Полковник кашлянул и заявил:

– Я – мишка-топотыжка, со мной мой дружок, котик-обормотик!

Ирка, наблюдавшая за происходящим из коридора в приоткрытую дверь, перекрестилась:

– Господи, никак заболели!

– Мы пришли к нашим девочкам, – подхватил Кеша с самым идиотским видом, – зайчикам и белочкам.

– Им подарки принесли…

– И сказать решили мы…

Далее последовала пауза, потом Александр Михайлович и Кеша разом упали на колени и, протягивая Зайке торт, а Мане пакеты, заголосили:

– Простите нас, дураков, очень гадких мужиков, съешьте тортик, не сердитесь и в подарках разберитесь!

Из коридора послышались всхлипывания, Ирка рыдала то ли от смеха, то ли от умиления. Я едва сдержала смех. Маня схватила пакетики.

– Ой! Тут всем! И мне, и мусечке, и Зайке, и Ирке, и Марго…

– Кто текст стихов писал? – ухмыльнулась Ольга, беря торт.

– Я, – поднимаясь с пола, кряхтя, сообщил Александр Михайлович, – правда, здорово?

– Пушкин отдыхает, – заверила Маня, азартно потроша свой пакет, – ой, а зачем мне утюг?

– Ясно! – загремел Глеб. – Теперь все ясно! Насмотрелась на этих подкаблучных кретинов и того же захотела! Ну уж нет! Со мной такой номер не пройдет.

Кеша и Александр Михайлович замерли, потом полковник тихо уточнил:

– Вы про нас?

– А про кого еще? – завопил Глеб. – Два идиота! Котик и мишка-топотыжка! Усраться можно! Да вы козлы!

Аркашка посинел, а Дегтярев подскочил к Вяземскому и заявил:

– За козла ответишь.

– Глеб, – влезла Марго, – они ни при чем! Я полюбила другого и выхожу за него замуж!

Вяземский выпучил глаза так, что мне стало страшно: а ну как они у него сейчас вывалятся из орбит.

– Ты, – наконец сумел вымолвить брошенный супруг, – ты? Полюбила другого? Где же нашла его, позволь узнать, на помойке? Или в секонд-хенде?

– Здесь, – ответила Марго, – в этом доме.

Глеб обвел присутствующих взглядом.

– Насколько знаю, тут есть всего два существа, отдаленно напоминающие представителей сильного пола.

– Ты не хами, – процедил Аркадий, – а то нарвешься.

Я растерянно переводила взгляд с сына на Глеба. Марго совсем пошла в разнос, этак она вместо того, чтобы проучить муженька, вызовет его на новый скандал. Хорошо еще, что мы люди интеллигентные, приученные выяснять отношения не на кулаках, а словами. Слава богу, драк в нашем семействе не случается!

– Вот этот долговязый урод, – заорал потерявший рассудок Глеб, – женат, следовательно, твой избранник мишка-топотыжка?! Старый козел, мент поганый? Ты меня променяла на него? Меня, ученого, на козла? Меня на него?

К лицу Глеба стала приливать тяжелая краснота.

– Выпей воды, – я решила вмешаться, – хочешь, валокординчику накапаю, не ровен час, сердце прихватит!

Вяземский шагнул вперед, но путь ему преградил полковник. Рядом они смотрелись комично: долговязый Глеб и маленький, кругленький, похожий на пончик Дегтярев.

– Значит, я козел? – спросил Александр Михайлович.

– Козел, – кивнул Глеб.

– Сам такой!

– Идиот.

– Урод.

– Кретин.

У полковника не нашлось больше слов, и он со всего размаха пихнул Вяземского. То ли у того от злости ослабели ноги, то ли Дегтярев слишком сильно пнул мужика, только Глеб пошатнулся и свалился на ковер. Я замерла на столике. Ой, кажется, словесные аргументы закончились!

– Ах ты, сукин сын, – прошипел Вяземский, вставая, – ну ща…

И он недолго думая толкнул Александра Михайловича кулаком в грудь. Дегтярев отлетел на Кешу, сын машинально отступил назад, наткнулся на Зайку, стоявшую с тортом, попытался уцепиться за нее, схватился рукой за кремовое безумие и рухнул на пол, опрокидывая вместе с собой супругу и полковника.

– Говорил же, уроды! – презрительно процедил Глеб, глядя на копошащихся в креме и бисквите Кешу, Дегтярева и Зайку.

Я просто приросла к столику, Марго жалась у окна. Маня, до сей поры мирно державшая в руках невесть зачем подаренный ей утюг, подскочила к Глебу и, издав вопль:

– Сам козел! – изо всей силы пнула его под колени.

Вяземский, не ожидавший от ребенка подвоха, пошатнулся и опустился на четвереньки, Манюня незамедлительно стукнула его утюгом по затылку.

– Получил, козел?

Глеб ухватил ее за щиколотку и дернул. Машка рухнула в гущу перемазанных тел.

Собаки, решившие, что хозяева дурачатся, приняли участие в забаве. Снап лаял как бешеный. Банди нарезал круги по гостиной, наш питбуль легко впадает в истерику, Черри быстро-быстро подъедала остатки торта. Хитрая пуделиха опасалась лезть в кучу-малу, довольствуясь тем, что упало подальше.

Пару секунд я в онемении смотрела на боевые действия, потом бросилась к тревожной кнопке. Надо срочно вызвать охрану, пусть уберут Глеба, пока он всех не поубивал.

– Федор! – завопила Марго. – Федор!

Рароэнтолог мгновенно возник на пороге.

– Что случилось?

– Милый, спаси их!

Глеб на секунду перестал колотить полковника лбом о пол, а потом заорал:

– Ага, ясно, вот он!

Я схватила чайник и побежала к эпицентру драки, но не успела.

Издав оглушительный вопль, Глеб бросился на Федора. Рароэнтолог устоял и отшвырнул мужика, словно былинку. Глеб отлетел прямо на Марго, та шлепнулась на Зайку. Вяземский рухнул сверху. Я выплеснула на кучу тел воду, но по странной случайности вся жидкость попала на Кешу. Тот заорал, дернул Глеба за волосы…

Дальнейшее описать просто не могу. В гостиной начался настоящий бой, участие в котором не принимали только я и Хучик. Правда, мопс тоже внес свою лепту в происходящее, его тошнило в углу, очевидно, от вида раздавленного торта.

– Что случилось? – загремел чей-то голос.

В комнату ворвалась охрана.

– Немедленно заберите его, – закричала я, – скорей!

Секьюрити схватили Аркадия.

– Нет, – заорала я, – другого!

Следующим под руку охранникам попался Дегтярев.

– Отпустите полковника, хватайте вон того, в костюме, – топала я ногами, – спасите, помогите!

Но секьюрити не слушали меня, они просто растаскивали в разные стороны матерящихся людей. Наконец битва прекратилась.

Я оглядела пейзаж. Аркадий без рубашки, с бледным до синевы лицом; полковник, наоборот, красный, в шапочке с ушками и разодранными брюками; Маня, вся всклокоченная, с прядью чьих-то волос в руке; Зайка, с ног до головы перемазанная кремом; Марго практически без платья, с полных плеч свисают лохмотья ядовито-зеленого цвета, Федор с подбитым глазом, Глеб с окровавленной рукой, и повсюду куски бисквита и липкие горки из розового, зеленого и желтого масла. Ковер, похоже, придется выбросить, а в гостиной потребуется если не ремонт, то уж точно генеральная уборка. Довольны лишь собаки, кроме Хучика. Мопс лежит у окна, он сильно похудел и похож теперь на скелет в шкуре.

– И не стыдно вам? – спросил старший охранник.

– Это он? – ткнул пальцем Глеб в Федора.

Марго подошла к «академику» и нежно обняла его:

– Да!

И тут у меня с глаз упала пелена. Господи! Да Маргоша ничего не изображала! Она не прикидывалась! Она на самом деле решила уйти от Глеба к Федору! Вот это пердимонокль, как говорила моя бабушка Афанасия!

– Ты променяла меня, доктора наук, человека незаурядного интеллекта, умницу и красавца, на этого жлоба? – с изумлением воскликнул Глеб. – Да кто он такой?

– Знакомься, Глебушка, – мирно ответила Марго, – Федор, профессор, академик, рароэнтолог, уникальный специалист!

Глеб плюхнулся в кресло:

– Профессор?

– Да!

– Академик?

– Да!!

– Рароэнтолог??

– Да!!!

Внезапно воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов. Вдруг Глеб встал, обвел всех взглядом и церемонно сказал:

– Засим разрешите откланяться!

– До свидания, – вежливо ответила Зайка.

– Будете мимо проезжать, заглядывайте, – вспомнил об обязанностях хозяина Аркадий.

– Удачи тебе, – изобразила я улыбку, – не забывай нас, навещай.

– До свидания, дядя Глеб, – пропищала Маня, – извините, что укусила вас!

Вяземский дошел до двери, распахнул ее, потом повернулся и, сказав:

– Рароэнтолог! О…ть можно, – исчез в коридоре.

Со двора послышался звук работающего автомобильного мотора.

– Инцидент исчерпан? – спросил старший охранник.