Дарья Донцова - Лебединое озеро Ихтиандра

– Здравствуй, Ари, – улыбнулась я. – Не надейся еще раз повесить на мою одежду «жучок». Передай Бурдюку, что он идиот! А тебе советую перестать пользоваться его услугами. Пока ты выглядишь привлекательно, но лет через «дцать» превратишься в ходячий ужас. Включи вечером телик, полюбуйся кое на кого из наших кинозвезд и сделай выводы.

Ари примолкла, но потом решила продолжить спектакль:

– Хозяйка сейчас разозлится!

– Некогда мне глупостями заниматься, – вздохнула я, поглядывая на желтую букашку.

Ну как Бурдюк узнал, на какой машине я передвигаюсь? Борис пригнал тачку только утром.

Ари юркнула в толпу. Я хотела распахнуть дверь малолитражки, но услышала приятный мужской голос:

– Девушка, вы уронили кошелек.

Я машинально посмотрела под ноги, ничего не увидела, подняла взор и попятилась. Перед моим лицом тряслась красная тряпка, такая огненно-пунцовая, что в виске сразу закололо, а из желудка начала подниматься тошнота. Глаза зажмурились сами собой.

– Вам плохо? – спросил заботливый и знакомый баритон. Мой нос ощутил невероятно въедливый запах духов «Миртель».

– М-м-м, – простонала я, пытаясь справиться с дурнотой, которая стала совсем невыносимой.

– Бедняжечка, минуточку, вот, держите.

В руки ткнулась прохладная бутылка.

– Выпейте, – настаивал мужчина, – это сразу поможет. Вам станет хорошо, тепло, уйдет страх, страх, страх…

Я попыталась поднять веки, но их словно намазали клеем.

– Попробуйте, Дашенька, – шептал баритон, – ну же, вот так, хлебните.

Моя рука помимо воли стала подниматься, горлышко коснулось подбородка, а голос все продолжал:

– Еще чуть-чуть, и вы сможете отпить… ну… ну… ну…

Бутылку неожиданно вырвали из моей ладони, вкрадчивый баритон замолчал, его сменил крик Дегтярева:

– Вали его…, парни!

Я вздрогнула. Откуда здесь Александр Михайлович? Полковник никогда не матерится, во всяком случае при мне, хотя нет, пару раз было, очень давно, когда Аркадий…

Меня потрясли за плечи.

– Ты как?

Я неожиданно легко открыла глаза и увидела полковника и Леню Ковалева. На земле, лицом в асфальт, лежал мужчина в джинсах и красной, словно свежая кровь, рубашке. Возле него валялся кусок ткани тоже огненного цвета. На спине незнакомца сидел парень в камуфляже, чуть поодаль переминался с ноги на ногу Юра Титов. Новичку доверили очень важную миссию – он держал в руке сигареты, которые курит Леня, бумажник Дегтярева и два мобильных. Полковник и его заместитель использовали Титова вместо авоськи.

– Жива? – спросил Леня.

Я кивнула.

– Да! А как вы сюда попали?

– Приехали вон на той большой машинке, – сказал Ленька. – Сели на заднее сиденье, впереди сержантик за рулем, чуть подальше автомобильчик с парнишками, которые хорошо дерутся. Мы с Александром Михайловичем, типа, стареем, раньше сами могли, кому хотели, морду отполировать, теперь бережемся, таскаем с собой мальчишек-костоломов. О-хо-хо! Ноют косточки к дождю.

– Хорош паясничать, – остановил Леню полковник, потом повернулся ко мне: – Узнаешь?

– Мужчину на асфальте? – на всякий случай уточнила я.

Ковалев засмеялся, а Александр Михайлович неожиданно рассердился:

– Ну не меня же!

– Прости, но он лежит лицом вниз, – смиренно ответила я.

– Подними! – коротко приказал Ленька.

Парень в камуфляже схватил задержанного за плечи и рывком поставил на ноги. Очевидно, омоновец обладал силой медведя, маневр он проделал безо всяких усилий.

– Богатырь! – воскликнул Ковалев. – Вона у нас какие кадры. А все почему? Потому что хорошо питается! Учись, Юрка! Сто раз тебе втолковывал, бери в столовке по два вторых.

– Уймись, – гаркнул Александр Михайлович. – Ну, Дарья, кто это? Говори!

– Патрик! – обомлела я.

Полковник и Ковалев переглянулись, Титов уронил бумажник Дегтярева, испугался, подобрал его, потерял сигареты Лени и один сотовый. Но мне было не до косорукого Юры.

– Патрик, – повторила я, – он меня специально до мигрени довел! Он узнал, что мне от красного цвета плохо. Вышел один раз к завтраку вот в этой самой рубашке, так меня сразу мигрень схватила! И я сорвалась! Закричала на психолога, не помню что, вроде: «Не приближайтесь, мне от красного бывает плохо». Патрик отступил. Я хотела уйти в спальню, и тут появился Костя! В жилетке цвета пожара! Я чуть не скончалась от боли в висках! Фу-у! Еле до комнаты добралась. А сейчас психолог передо мной затряс этой тряпкой, да еще облитой духами! Я сегодня попросила его выбросить из машины освежитель воздуха, пояснив, что от аромата «Миртеля» теряю ориентацию в пространстве. В прямом смысле слова, он сшибает меня с ног. Но зачем Патрику меня мучить? Ой!

– Что? – спокойно поинтересовался Ковалев.

– Ари, – протянула я, – Марина Николашкина. Она по приказу Бурдюка пугала меня, была одета в красное платье. Но я никогда не говорила хирургу про свои непростые отношения с этим цветом. Не было повода, Бурдюк носит костюмы исключительно бежево-песочных тонов. И про духи мы не беседовали.

– Будем обсуждать гардероб поганца? – насупился Александр Михайлович. – Займемся его парфюмерными пристрастиями?

Я вздрогнула. Неужели Маня разболтала полковнику, что случилось у меня с хирургом? Нет, она надежнее сейфа, дочь не из тех, кто выдает друзей. Вот только слово «поганец» свидетельствует о том, что Дегтярев разозлен на Бурдюка.

– Почему ты ойкнула? – не отставал Леня.

– Откуда Бурдюк узнал про красный цвет? – прошептала я.

Леня посмотрела на Патрика.

– Ты ответишь?

– Не знаю никакого Бурдюка, – промямлил еле живой психолог.

Дегтярев кивнул.

– Странно, но я тебе верю.

В руках Титова зазвонил сотовый, Юра протянул трубку полковнику, тот приложил ее к уху и стал издавать междометия.

– Ага, угу, ого! Ага! Ага! Ага!

Когда Александр Михайлович вернул мобильный Титову, тот спросил:

– Заклятые друзья нервничают?

– Недовольны, – ухмыльнулся полковник.

– Придется им с этим жить, – заржал Леня.

– Вы о чем? – полюбопытствовала я. – Что происходит?

Ленька обнял меня за плечи.

– Поехали, кисонька, попьешь чаек-кофеек, поболтаем о вечном, решим вопросы «кто виноват» и «что делать?». Вон там симпопулечка-машиночка! Ее ДПС везде пропускает, можно две двойные пересечь, хочешь с ветерком и свистом по резервной полосе, а?

Я вывернулась из рук Ковалева.

– Я за рулем!

– Ути-пути, – заверещал Леня, у которого, похоже, сегодня было расчудесное настроение. – Така мала и така революционна!

– Садись в наш автомобиль, – приказал Дегтярев. – Немедленно.

Я решила не спорить: если Александр Михайлович начинает беседовать с вами таким тоном, надо поджать хвост, опустить уши и молча семенить в указанном направлении. Авось тогда выплывете живой из цунами.

Если вы состоите в тесной многолетней дружбе с сотрудником МВД, будьте готовы к тому, что он в определенный момент вытрясет из вас всю правду. А уж если таких друзей у вас двое, сопротивляться и вовсе бесполезно.

Пока мы ползли по пробкам (несмотря на обещание Лени, водитель не стал нарушать правила), Дегтярев и Ковалев буквально клещами вытащили из меня всю историю. Мне пришлось рассказать, что случилось со мной начиная с того момента, как я явилась в полночь поздравить Бурдюка с днем рождения. Дегтярев исполнял роль злого следователя, а Ковалев изображал доброго, понимающего.

В конце концов мы добрались до места. Александр Михайлович, сердито бормоча под нос что-то вроде «Вечно из-за твоей глупости у нас кавардак с бардаком», пошел к лифту.

– Может, поедим? – предложил Леня.

Я кивнула, и мы направились в расположенное поблизости кафе, где провели больше двух часов в приятной беседе о пустяках.

Потом Лене позвонили, он глянул на дисплей и сказал:

– Пошли.

Ковалев ввел меня в просторный холл, мы двинулись к лестнице, и тут я увидела… Поповкина. Изумление зашкалило за все пределы, я воскликнула:

– Николай Ефимович!

Журналист не ответил, не обернулся, он смешался с людьми, которые входили в лифт, подъемник закрыл двери и стартовал вверх.

– Знакомого увидела? – удивился Ленька. – Кого?

Я отмахнулась.

– Обозналась. Иногда встречаются похожие люди, я подумала про одного корреспондента.

– Спаси нас бог от борзописцев, – поежился Ковалев. – Нам вообще-то на второй этаж. Пойдем пешком или подождем кабину?

– Ты устал? – ехидно спросила я. – Позови Титова, Юра на руках начальство отнесет. Хотя нет, он тебя уронит, а потом наступит!

– Не сыпь мне соль на рану, – поморщился Ленька. – Беда, а не парень. Хороший, честный, не жадный, но недотепа. Входи!

Он толкнул дверь, мы очутились в узком помещении, там около окна стояли Дегтярев и… Поповкин. Меньше всего я ожидала увидеть тут представителя телевидения, поэтому сначала икнула, а потом воскликнула: