Дарья Донцова - Королева без башни

Зяма глянул на Риту, у той на лице промелькнул испуг, а я проглотила возглас удивления. Надо было делать вид, что я отлично все знаю. Так вот о какой информации говорил Макс в тот момент, как я выбежала из своей спальни! Следовало внимательно выслушать мужа.

Макс повернулся к Рите:

– И с вами непонятка. Маргариту Николаевну Краснову украли на оптовой ярмарке. Девочке едва исполнилось семь, и милиция посчитала, что она стала жертвой сексуального насильника. Девяностые годы, когда пропала Рита, – время разгула преступности, развала правоохранительных органов и почти анархии. Маргарита сгинула, как утонула. Объявилась девочка лишь в середине нулевых. Мать ее на тот момент скончалась, отца у Риты не имелось, зато была бабушка, древняя старушка, которая с распростертыми объятиями приняла внучку и оставила той квартиру, где сейчас Маргарита живет вместе с Зямой. Рита, а где вы были столько лет? Ваша мамочка, наверное, все глаза выплакала! Вот бедняжка, подумала, что доченьку увели. А Риточка сама усвистела. Так?

Помощница режиссера издала странный клокочущий звук. Макс не утихал.

– Антон Пулков. День сурка, да и только. Нина Егоровна заявила о пропаже пятилетнего сына. На дворе все те же девяностые. Показания матери были короткими: вошла в метро, пропустила сынишку первым в вагон, а сама сесть в поезд не успела, оттеснила толпа. Состав умчался, навсегда унося малыша! Милиция не очень старалась, ребенка не отыскали. Кто у нас там еще на очереди? Катя!

Макс обвел взором притихших присутствующих и закатил глаза.

– Ох уж эти девяностые! Люди пропадали, словно их корова языком слизывала, ам, и нету! В особенности дети. К сожалению, молодое поколение непоседливо, плюет на разумные советы родителей и влипает в неприятности. Когда Катюша поселилась у Сандры, она рассказала новой подруге о своем провинциальном происхождении и совсем не удивила приятельницу. Сандра сама явилась в столицу из Манска, чтобы добиться успеха. Ах, уж эта Катя! Вот ведь крутой вираж! Оказывается, девица москвичка, из самого центра, проживала с дедушкой академиком, да не где-нибудь, а на Чистых прудах. Ученый воспитывал внучку после смерти своего сына и невестки, те были наркоманами, темным пятном в биографии математика. Катюша радовала дедулю, а тот, еще не трухлявый пень, женился на прекрасной женщине, у которой подрастала девочка, ровесница внучки новобрачного. И как поступила неблагодарная школьница? Ей следовало радоваться счастью деда, ан нет! Катя убегает во время семейного похода на рынок. Имеем расклад, как в преферансе. Зяма, Рита, Антон, Катя. Рынок, метро, магазин. Кого похитили, кто сам удрал в людных, практически не охраняемых местах. И вот основной прикол: все очутились в доме старика Груздева!

Рита резко побледнела, Зяма открыл было рот, но я быстро остановила его:

– Не трать время, не обманывай нас, мы слишком много знаем. Мы умеем не только искать информацию, но и складывать из отдельных кусков целую картину. Иногда случайная оговорка важнее пачки с документами. Рита в момент одной из наших бесед обронила фразу: «Груздев обгорелые спички собирает и в лампе использует».

Я очень удивилась и спросила, что Рита имеет в виду, она живо нашла ответ: «Это поговорка моей мамы!»

Или бабушки, прости, Рита. Я не запомнила твое вранье во всех деталях. Думаю, старик на самом деле собирал горелые спички, бросал их в керосиновую лампу и поджигал, экономя топливо. Подобный трюк вполне в его вкусе. Давай побеседуем начистоту. Зачем вы настояли на съеме дома Михаила Матвеевича?

– Ничего не знаю! – топнула ногой Рита.

Зяма погладил ее по плечу.

– Ладно, я расскажу!

– Ты сошел с ума! – закричала она, вскакивая.

– Это была психотерапия! – переорал ее Зяма. – Чистой воды лечебная процедура.

Рита обвалилась на стул и спрятала лицо в ладонях, а Зиновий откашлялся и завел рассказ.

Школьник Зяма никогда не собирался удирать из дома. В день исчезновения мать повела его на рынок, велела помочь донести покупки. Толпа отрезала Оксану от мальчика, Зиновий хотел пойти искать маму, но тут ему на лицо упала тяжелая мокрая тряпка. Очнулся он в крохотной каморке, дверь оказалась запертой, окна зарешечены. Ясное дело, он принялся кричать, в каморку вошел мужчина и сказал:

– Чего орешь? Ты теперь тут живешь.

– Хочу к маме, – пролепетал Зяма.

– Она тебя продала, – нехорошо улыбаясь, пояснил незнакомец, – зови меня дядя Миша. Буду о тебе заботиться, кормить, поить, одевать, обувать, но и от тебя потребую работы. Ее в доме много. Есть у нас огород, корова, куры. Не будешь лениться, проявишь аккуратность, станем друзьями. Забузишь – я тебя другому человеку перепродам.

Последнюю фразу дядя Миша произнес улыбаясь. Зяма счел ее за очередную гиперболу, его мать частенько говорила:

– Отвинтить бы тебе башку, дурь вытряхнуть, ум вложить и на место вернуть!

Но это ведь не значит, что ему и впрямь череп от шеи отделят.

Зяма скривился и заорал:

– Хочу к маме!

– Дурак, – беззлобно сказал Груздев. – Ладно, на первый раз прощается! Посидишь в синей комнате, одумаешься. Ну, а если и по выходе продолжишь ерепениться, то поедешь хлопок собирать. Эй, сюда!

Зяма не успел опомниться, как в каморку вошла темная фигура и достала из кармана шприц. Дальше – провал. Сколько Зяма провел времени без света, еды? Может, день, два, вероятно, неделю, год. И воды он не получал. Глаза ничего не видели, уши не улавливали звуков. Единственное, что мальчик смог, это ощупать руками стены. Натолкнулся на кольца, из которых свисали цепи, и перепугался до беспамятства. Оказывается, его могли приковать. Правда, тут еще имелась лестница, упиравшаяся в потолок, и это внушало надежду: может, есть шанс выйти? В качестве туалета подросток использовал один угол помещения и скоро начал задыхаться от вони.

Когда несчастный стал думать, что его судьба умереть в заточении, и почти смирился с этой перспективой, над головой загрохотало, появился квадрат света и лицо в нем, раздался голос:

– Ну ты там как?

– Дяденька, спасите, – заплакал Зяма.

– Будешь себя хорошо вести? – спросил хозяин.

– Да, да, да, – истово затвердил школьник.

– Поди, пить и жрать охота? – заботливо осведомился дядя Миша.

– Очень! – признался Зяма.

– Вылезай, – велел хозяин.

Когда мальчик вскарабкался по ступенькам, Михаил ему вручил ведро, веник, тряпку и велел:

– Убирай синюю комнату, она еще другим пригодится.

Зяма отдраил помещение, он так и не понял, почему его называют синим, был впущен в душ, где из лейки текла холодная вода, получил два куска черного хлеба и кружку простой воды. Еще недавно Зяма бы даже не прикоснулся к этим «деликатесам», но сейчас он проглотил клеклые ломти без остатка и облизнулся.

– Ай, молодца, – похвалил его дядя Миша, – теперь слушай. Есть у меня жизненный принцип: надо людям говорить правду. И тебе лгать не хочу. Объясню, как ты ко мне попал. Муж твоей матери условие поставил: или я, или Зиновий. Пасынок отчима хулиганством достал. Мать твоя подумала и решила: какой с мальца толк? Воспитывай его, поднимай на ноги, благодарности не дождешься. Ну и продала тебя.

– Кому? – остолбенел Зяма.

– Мне, – спокойно ответил дядя Миша, – заплатила хорошо, чтоб я тебя подальше спрятал. Ты теперь мой раб. В доме полно дел.

– А школа? – глупо спросил Зяма.

– Во! Об учебе вспомнил, – хмыкнул дядя Миша. – Чего ж раньше двойки таскал? Вел бы себя хорошо, и отчим бы не озлобился. Ты сам виноват! Сразу предупреждаю: бежать не вздумай. Поймаю. Знаешь, почему комнату синей называют?

– Нет, – прошептал Зяма.

– Будешь в ней до посинения сидеть, – со смешком пояснил хозяин.

Зиновий оцепенел. Михаил, не реагируя на реакцию «раба», мирно бубнил:

– Драпать тебе некуда. Мать, если тебя увидит, меня кликнет. И ты сейчас не в Москве.

– А где? – окончательно пал духом Зяма.

– Это другой город, – пожал плечами мучитель. – Какая тебе разница?

– И вы ему поверили? – усомнилась я. – Неужели со двора торговый центр не видели? МКАД? Рекламный щит?

Зиновий сморщился.

– В тот год, когда я сюда попал, вокруг здания лес стоял. Ни шоссе, ни рекламы. А если и увидишь, то как узнать, где тебя спрятали? Магистрали одинаковые. Ну шоссе. И какое? В Питер? Новосибирск? Владивосток? Михаил меня конкретно запугал, я даже заикаться начал.

Потянулись однообразные месяцы, наполненные тяжелой непривычной работой. Не поверите, но, упав на жесткую кровать и прикрываясь драной тряпкой, Зяма мечтал не о вкусной еде, мягкой постели или теплой одежде, а о школе. Ненавистное ранее учебное заведение сейчас казалось раем, а настырные учителя – ангелами. О побеге Зяма боялся даже думать. Во-первых, куда податься? Ни документов, ни денег, ни людей, способных приютить и помочь, у мальчика не было. И он теперь знал, как поступают с теми, кто не слушает Михаила Матвеевича. Их действительно держали в подвале до тех пор, пока дети не исчезали. Жена Груздева стирала одежду тех ребят и укладывала в сундук на чердаке.