Дарья Донцова - Мачо чужой мечты

Купив сразу шесть кило крупчатки, Настя вновь поспешила на остановку, но тут ее ожидало горькое разочарование: старенький «Лиаз», давным-давно дышащий на ладан, сломался, и идти в Корь предстояло пешком.

Путь в принципе был недалек, и еще его легко можно было сократить, если пойти по берегу реки. Сообразив, что пирогов сегодня не завести, Настя подхватила пакет и порысила под горку, начинало темнеть, и оставшиеся пассажиры решили двигаться по шоссе.

– Настен, ты куда? – крикнула Ленка Махова, тоже приехавшая в магазин.

– Бережком пройдусь, – отозвалась Настя. – Давай со мной.

– Нет, – испугалась Махова, – там кладбище рядом, по дороге пойду.

– Охота тебе круг делать, – усмехнулась Бандина.

– Говорят, покойники вечером прохожих хватают, – прошептала Ленка.

– Ох и дура же ты, – покачала головой Настя, – живых бояться надо!

– Не, я по шоссе, – повторила Махова.

Настя спустилась к реке и пошла по тропинке, впереди мрачно шумел водопад, вокруг не было никого, и Бандиной вдруг стало страшно. Солнце еще не закатилось, но дневной свет начал меркнуть, сгущались сумерки.

Настя прибавила шаг и вдруг увидела сбоку что-то непонятное, похожее на кучу опавших листьев. Бандина шагнула левее и заорала. В кустах лежала мертвая девушка, та самая Соня, чье тело не нашли спасатели. И Настя, зажав рот руками, бросилась прочь от страшной находки, сумку с мукой она бросила.

Егор замолчал и уставился на меня, я вздохнул.

– Значит, вы придумали историю про раненую в избе бирюка?

Егор закивал.

– Это Юля сочинила, – признался он, – вмиг дело устроила, мы с матерью лишь подчинялись!

Я подпер голову руками и продолжал слушать его рассказ. Да уж, у этой Юли никак нельзя отнять умение мгновенно ориентироваться в ситуации. Ушлая девица сообразила: судьба подбрасывает ей уникальный шанс, второго не будет. Соню никто в поселке Корь не знает, Юлию не видели много лет, Чупинина сильно изменилась, о ее приезде на родину людям неведомо. Вот она – возможность вернуться в Москву и попытаться начать жизнь сначала. Оборотистая Юля принялась командовать очумелыми родителями. Для начала она велела отцу и матери закопать тело бедняги Сони.

– Идите быстро, уже темно, – приказала дочь родителям, – да запрячьте ее поглубже, иначе мне может быть плохо.

Бандины обожали дочь, поэтому они взяли заступы и, перекрестившись, выполнили ее приказ. Рано утром Юля без всякого трепета натянула на себя грязный спортивный костюм, снятый с трупа, и ушла на заимку, Насте предстояло исполнить роль испуганной бабы, нашедшей раненую.

Никто из участников событий не заподозрил обмана. Настя и Егор с блеском выполнили свои «партии». Юле пришлось предварительно изодрать себе лицо и наставить ссадин на теле. Если бы подобную туфту разыграли в Москве или другом каком-то крупном городе, то и милиция, и врачи мигом заподозрили бы неладное. Но в Кори был только старший сержант Николай Сергеевич, которого местные звали участковым, и несколько малообразованных парней, надевших синюю форму после службы в армии. Никакого опыта в расследовании преступлений местные Шерлоки Холмсы не имели, в Кори не происходило ничего серьезного, случались лишь мелкие кражи и драки. А медицину представляла фельдшерица Антонина, которая чуть не упала в обморок при виде окровавленного лица Юли. Никакого рентгеновского аппарата в медпункте не было, Чупинина протяжно стонала и говорила:

– У меня ребра сломаны.

– Ой, ой, – убивалась Антонина, – точно! По камням волокло. Надо тебя в больницу скорей.

Версия о том, что Соня выпала из лодки до водопада и сумела выплыть, а потом в состоянии шока добралась до избы бирюка и там свалилась, не имея более сил шевелиться, никого не удивила. Жизнь странная штука, выкидывает порой и не такие фортели.

– Ну дела, – ахали бабы, глядя вслед еле живой от старости машине «Скорой помощи», – а помните, как Павлушка Терешкин трехлетним в лесу пропал? Две недели мальчика не было, думали, погиб, а его в Заточном обнаружили, аж за сорок километров отсюда.

– А Катька-то, Катька! – шумели мужики. – Ее при аварии из автобуса на повороте вышвырнуло! И че? Сама домой пришла! Без царапинки, только голос потеряла.

Случай со счастливо спасенной туристкой удачно вписывался в ряд странных происшествий, кроме того, рыдающая в голос Тильда опознала дочь, поцеловала ее и упала в обморок. Женщину и Соню посадили в «рафик» с красным крестом и увезли из Кори, больше их никто не видел. Антонина сказала, что семья Умер от госпитализации отказалась, Тильда все время истерически рыдала, а Соня, сохранившая, несмотря на тяжелые испытания, спокойствие, заявила фельдшерице:

– Ребра ерунда, царапины заживут, лучше мы с мамой сразу домой вернемся, притормозите у вокзала.

– Но так нельзя, – вздумала сопротивляться фельдшерица.

– У нас в Москве есть свой врач, – отбила мяч Соня, – спасибо за помощь.

Разыгравшаяся буря не дала мне возможности улететь домой, пришлось просидеть в Екатеринбурге, в гостинице, четверо суток, ругая погоду.

Вернувшись в Москву, я вошел в кабинет к Норе, увидел там своего лучшего друга Макса Воронова и с некоторой обидой сказал:

– Вы знали!

– О том, что Соня Умер – это Юлия Чупинина? – спокойно спросила хозяйка. – Я догадывалась, и, судя по твоему лицу, оказалась права, рассказывай.

– Ну почему вам в голову пришла мысль о подмене? – спросил я, изложив факты.

Нора посмотрела на Максима, тот кашлянул и тихо ответил:

– Некоторые нестыковки в рассказах людей, странности, выяснившиеся при более детальном погружении в проблему. У Сони Умер имелся сын Марк, так?

– Да, – кивнул я, – из-за него весь сыр-бор и разгорелся, мальчику потребовалось разрешение на выезд, а что, он и правда сын Вяльцева?

Макс покосился на Нору:

– Я расскажу?

– Валяй, – кивнула хозяйка и схватила пачку отвратительных папирос.

Для меня остается загадкой, ну где Элеонора добывает это курево.

– В принципе, – завел Марк, – ты сам все знаешь. Я порылся в архивах и нашел дело Оренбургова-Юрского. Лира, официантка из «Манже», не соврала, она абсолютно точно изложила события. Ее мать пришла в дом Юрского в качестве прислуги, соблазнила хозяина, частая в принципе ситуация, ничего нового в ней нет. Но, на беду, законная жена застала любовников в постели и, не стерпев обиды, в состоянии аффекта выпрыгнула из окна. Алексей Николаевич не слишком долго горевал, он неприлично быстро женился на Варваре, а сына Юру от первого брака отправил подальше с глаз, в Питер. Алексей Николаевич давал на мальчика деньги, вот только видеть его дома не желал. Ребенок вырос и убил родного отца с мачехой. На суде Юрий был предельно откровенен, он не раскаивался в совершенном преступлении. Считал, что Алексей и Варвара понесли заслуженное наказание, из-за них погибла его мать. Суд учел все моральные аспекты дела и отправил убийцу отбывать наказание. Юрий отсидел срок и вышел на свободу еще относительно молодым человеком, можно было начать жизнь сначала. Вместе с Юрием освободился и некий Леонид Дубовик, парень мотал небольшой срок за мошенничество. В бараке койки Юрского и Дубовика стояли рядом, парни частенько строили планы на будущее, у них не было ни родственников, ни денег, но имелось огромное желание пробиться и более никогда не оказываться за решеткой. Юра мечтал стать актером, но он очень хорошо понимал, что только-только отпущенного на свободу зэка не захотят видеть в стенах высшего учебного заведения. По закону отказать в приеме документов не могут, но зарубят на первом же экзамене. У Дубовика особых амбиций не имелось, он мечтал о простых человеческих радостях: обеспеченной жизни, квартире, машине, даче.

Очутившись за воротами зоны, приятели слегка растерялись, им решительно было некуда идти, и тут на помощь пришла судьба. На обочине у проходной стоял небольшой микроавтобус, сидевший за рулем парень воскликнул:

– Эй, братаны, чего жмуритесь? Давайте до вокзала докину!

Леня и Юра сели в машину, водитель оказался болтлив, к тому же он, увидев, как его пассажиры выходят из железных ворот с сумками в руках, мигом понял: перед ним бывшие зэки, и посчитал Дубовика с Юрским за своих.

– И че, пацаны, – гудел он, – страшно там, на нарах?

– Жить везде можно, – уклончиво ответил Юра.

– Но лучше не попадаться, – заржал шофер и представился: – Меня ваще Андрюхой кличут, я к приятелю ездил, передачу носил, и жена, и мать его бросили, суки.

– Такое случается, – вздохнул Дубовик.

– Ща вас у платформы высажу и поеду на новую работу оформляться, – продолжал болтать Андрей.

Юра уставился в окно, он настолько ушел в свои мысли, что пропустил момент аварии, просто услышал удар, а затем пол и крыша машины начали меняться местами.

Очнулся Юрий на траве, кто-то заботливо укрыл бывшего зэка байковым одеялом.