Дарья Донцова - Лебединое озеро Ихтиандра

Ари примолкла, но потом решила продолжить спектакль:

— Хозяйка сейчас разозлится!

— Некогда мне глупостями заниматься, — вздохнула я, поглядывая на желтую букашку.

Ну как Бурдюк узнал, на какой машине я передвигаюсь? Борис пригнал тачку только утром.

Ари юркнула в толпу. Я хотела распахнуть дверь малолитражки, но услышала приятный мужской голос:

— Девушка, вы уронили кошелек.

Я машинально посмотрела под ноги, ничего не увидела, подняла взор и попятилась. Перед моим лицом тряслась красная тряпка, такая огненно-пунцовая, что в виске сразу закололо, а из желудка начала подниматься тошнота. Глаза зажмурились сами собой.

— Вам плохо? — спросил заботливый и знакомый баритон. Мой нос ощутил невероятно въедливый запах духов «Миртель».

— М-м-м, — простонала я, пытаясь справиться с дурнотой, которая стала совсем невыносимой.

— Бедняжечка, минуточку, вот, держите.

В руки ткнулась прохладная бутылка.

— Выпейте, — настаивал мужчина, — это сразу поможет. Вам станет хорошо, тепло, уйдет страх, страх, страх…

Я попыталась поднять веки, но их словно намазали клеем.

— Попробуйте, Дашенька, — шептал баритон, — ну же, вот так, хлебните.

Моя рука помимо воли стала подниматься, горлышко коснулось подбородка, а голос все продолжал:

— Еще чуть-чуть, и вы сможете отпить… ну… ну… ну…

Бутылку неожиданно вырвали из моей ладони, вкрадчивый баритон замолчал, его сменил крик Дегтярева:

— Вали его…, парни!

Я вздрогнула. Откуда здесь Александр Михайлович? Полковник никогда не матерится, во всяком случае при мне, хотя нет, пару раз было, очень давно, когда Аркадий…

Меня потрясли за плечи.

— Ты как?

Я неожиданно легко открыла глаза и увидела полковника и Леню Ковалева. На земле, лицом в асфальт, лежал мужчина в джинсах и красной, словно свежая кровь, рубашке. Возле него валялся кусок ткани тоже огненного цвета. На спине незнакомца сидел парень в камуфляже, чуть поодаль переминался с ноги на ногу Юра Титов. Новичку доверили очень важную миссию — он держал в руке сигареты, которые курит Леня, бумажник Дегтярева и два мобильных. Полковник и его заместитель использовали Титова вместо авоськи.

— Жива? — спросил Леня.

Я кивнула.

— Да! А как вы сюда попали?

— Приехали вон на той большой машинке, — сказал Ленька. — Сели на заднее сиденье, впереди сержантик за рулем, чуть подальше автомобильчик с парнишками, которые хорошо дерутся. Мы с Александром Михайловичем, типа, стареем, раньше сами могли, кому хотели, морду отполировать, теперь бережемся, таскаем с собой мальчишек-костоломов. О-хо-хо! Ноют косточки к дождю.

— Хорош паясничать, — остановил Леню полковник, потом повернулся ко мне: — Узнаешь?

— Мужчину на асфальте? — на всякий случай уточнила я.

Ковалев засмеялся, а Александр Михайлович неожиданно рассердился:

— Ну не меня же!

— Прости, но он лежит лицом вниз, — смиренно ответила я.

— Подними! — коротко приказал Ленька.

Парень в камуфляже схватил задержанного за плечи и рывком поставил на ноги. Очевидно, омоновец обладал силой медведя, маневр он проделал безо всяких усилий.

— Богатырь! — воскликнул Ковалев. — Вона у нас какие кадры. А все почему? Потому что хорошо питается! Учись, Юрка! Сто раз тебе втолковывал, бери в столовке по два вторых.

— Уймись, — гаркнул Александр Михайлович. — Ну, Дарья, кто это? Говори!

— Патрик! — обомлела я.

Полковник и Ковалев переглянулись, Титов уронил бумажник Дегтярева, испугался, подобрал его, потерял сигареты Лени и один сотовый. Но мне было не до косорукого Юры.

— Патрик, — повторила я, — он меня специально до мигрени довел! Он узнал, что мне от красного цвета плохо. Вышел один раз к завтраку вот в этой самой рубашке, так меня сразу мигрень схватила! И я сорвалась! Закричала на психолога, не помню что, вроде: «Не приближайтесь, мне от красного бывает плохо». Патрик отступил. Я хотела уйти в спальню, и тут появился Костя! В жилетке цвета пожара! Я чуть не скончалась от боли в висках! Фу-у! Еле до комнаты добралась. А сейчас психолог передо мной затряс этой тряпкой, да еще облитой духами! Я сегодня попросила его выбросить из машины освежитель воздуха, пояснив, что от аромата «Миртеля» теряю ориентацию в пространстве. В прямом смысле слова, он сшибает меня с ног. Но зачем Патрику меня мучить? Ой!

— Что? — спокойно поинтересовался Ковалев.

— Ари, — протянула я, — Марина Николашкина. Она по приказу Бурдюка пугала меня, была одета в красное платье. Но я никогда не говорила хирургу про свои непростые отношения с этим цветом. Не было повода, Бурдюк носит костюмы исключительно бежево-песочных тонов. И про духи мы не беседовали.

— Будем обсуждать гардероб поганца? — насупился Александр Михайлович. — Займемся его парфюмерными пристрастиями?

Я вздрогнула. Неужели Маня разболтала полковнику, что случилось у меня с хирургом? Нет, она надежнее сейфа, дочь не из тех, кто выдает друзей. Вот только слово «поганец» свидетельствует о том, что Дегтярев разозлен на Бурдюка.

— Почему ты ойкнула? — не отставал Леня.

— Откуда Бурдюк узнал про красный цвет? — прошептала я.

Леня посмотрела на Патрика.

— Ты ответишь?

— Не знаю никакого Бурдюка, — промямлил еле живой психолог.

Дегтярев кивнул.

— Странно, но я тебе верю.

В руках Титова зазвонил сотовый, Юра протянул трубку полковнику, тот приложил ее к уху и стал издавать междометия.

— Ага, угу, ого! Ага! Ага! Ага!

Когда Александр Михайлович вернул мобильный Титову, тот спросил:

— Заклятые друзья нервничают?

— Недовольны, — ухмыльнулся полковник.

— Придется им с этим жить, — заржал Леня.

— Вы о чем? — полюбопытствовала я. — Что происходит?

Ленька обнял меня за плечи.

— Поехали, кисонька, попьешь чаек-кофеек, поболтаем о вечном, решим вопросы «кто виноват» и «что делать?». Вон там симпопулечка-машиночка! Ее ДПС везде пропускает, можно две двойные пересечь, хочешь с ветерком и свистом по резервной полосе, а?

Я вывернулась из рук Ковалева.

— Я за рулем!

— Ути-пути, — заверещал Леня, у которого, похоже, сегодня было расчудесное настроение. — Така мала и така революционна!

— Садись в наш автомобиль, — приказал Дегтярев. — Немедленно.

Я решила не спорить: если Александр Михайлович начинает беседовать с вами таким тоном, надо поджать хвост, опустить уши и молча семенить в указанном направлении. Авось тогда выплывете живой из цунами.

Если вы состоите в тесной многолетней дружбе с сотрудником МВД, будьте готовы к тому, что он в определенный момент вытрясет из вас всю правду. А уж если таких друзей у вас двое, сопротивляться и вовсе бесполезно.

Пока мы ползли по пробкам (несмотря на обещание Лени, водитель не стал нарушать правила), Дегтярев и Ковалев буквально клещами вытащили из меня всю историю. Мне пришлось рассказать, что случилось со мной начиная с того момента, как я явилась в полночь поздравить Бурдюка с днем рождения. Дегтярев исполнял роль злого следователя, а Ковалев изображал доброго, понимающего.

В конце концов мы добрались до места. Александр Михайлович, сердито бормоча под нос что-то вроде «Вечно из-за твоей глупости у нас кавардак с бардаком», пошел к лифту.

— Может, поедим? — предложил Леня.

Я кивнула, и мы направились в расположенное поблизости кафе, где провели больше двух часов в приятной беседе о пустяках.

Потом Лене позвонили, он глянул на дисплей и сказал:

— Пошли.

Ковалев ввел меня в просторный холл, мы двинулись к лестнице, и тут я увидела… Поповкина. Изумление зашкалило за все пределы, я воскликнула:

— Николай Ефимович!

Журналист не ответил, не обернулся, он смешался с людьми, которые входили в лифт, подъемник закрыл двери и стартовал вверх.

— Знакомого увидела? — удивился Ленька. — Кого?

Я отмахнулась.

— Обозналась. Иногда встречаются похожие люди, я подумала про одного корреспондента.

— Спаси нас бог от борзописцев, — поежился Ковалев. — Нам вообще-то на второй этаж. Пойдем пешком или подождем кабину?

— Ты устал? — ехидно спросила я. — Позови Титова, Юра на руках начальство отнесет. Хотя нет, он тебя уронит, а потом наступит!

— Не сыпь мне соль на рану, — поморщился Ленька. — Беда, а не парень. Хороший, честный, не жадный, но недотепа. Входи!

Он толкнул дверь, мы очутились в узком помещении, там около окна стояли Дегтярев и… Поповкин. Меньше всего я ожидала увидеть тут представителя телевидения, поэтому сначала икнула, а потом воскликнула:

— Николай Ефимович?! Какими судьбами? Пришли взять интервью у Александра Михайловича?

Поповкин закашлялся.