Маргарита Южина - Хомут на лебединую шею

– На чем это я остановился?.. Ах, да!

Худоногов стал следить за Неверовым. Окна их квартиры удивительно удобно выходили прямо на стройку, вот там-то и лежал целыми днями Худоногов, выслеживая хирурга в бинокль, который купил на местном рынке. Через неделю он уже знал, что пробирка наверняка находится у хирурга. Потому что неоднократно видел, как тот ныряет в письменный стол, вернее, как-то странно отвинчивает крышку стола в комнате пышной женщины, и вид у Неверова в эти минуты просто воровской. Наверняка там тайник. Ну и само собой – пробирка. Теперь надо избавиться от хозяина, понятно, Неверов врач, вот и разнюхал, что за счастье ему привалило в этой пробирке! Из-за денег Худоногов готов убить не одного врача, а целую клинику! Он убьет Неверова, купит «макарова», или нет, «макаров» в таком случае не помощник, лучше винтовку, она вернее, и пристрелит, а уж бабы помехой Худоногову не станут! И тогда… Он даже боялся мечтать о том, что наступит тогда.

Винтовку с прицелом он приобрел уже на следующий день. Хорошо, что он по природе осторожный – не отдал все деньги Лукову сразу, разве сейчас можно было бы прожить на гроши Толика, которые тому посылала мать?! Операция была назначена на вечер. Это Худоногов сам себе назначил, никого в свои преступные планы он тогда решил не посвящать. Вечером оно лучше – и уходить удобнее, и при свете люстр фигура Неверова всегда вырисовывалась четко, будто специально вырезана была для мишени. Худоногов уже в девять занял заранее приготовленное место и стал выжидать удобного момента. Пролежал он долго, но случай все не представлялся. Сначала была полная комната народа, потом все как-то испарились, но теперь там не зажигали большой свет, горел только хилый ночник. Тени были уродливые, размытые, только отступать было поздно. Худоногову вдруг пришла мысль: а вдруг, ударившись о стекло, пуля изменит свое направление и парня не убьет? Черт его знает, киллер он был еще начинающий, в такие тонкости не вдавался, да и разве у кого спросишь! И тут Адаму Антиповичу повезло. Из подъезда вышла явно подвыпившая дама с маленькой визгливой собачонкой, и та голосисто затеяла свару с большой дворовой псиной.

– Псов!! Уберите псов! – орала баба. – Кто их распустил?! Уберите немедленно псов!!

На балкон тут же выскочил мужчина.

– Это Псов выскочил, – догадался Фома, – думал, его кричат, а может, чей-то голос спутал. А мы-то голову ломали – чего это его в такую стужу на балкон понесло?

Тогда Худоногов выстрелил. Для верности не один, а несколько раз. И убил… И все же Худоногов себя переоценил. Он и предположить не мог, что это для него окажется так тяжело. После выстрелов он не поленился – протопал пешком полкилометра к реке, падая, спустился с крутого берега, а винтовку выбросил в воду. В таком виде он не мог являться к Толику, тот страдал словесным поносом, язык за зубами никогда удержать не мог. Поэтому, прикупив в киоске бутылку водки, Худоногов направился к сожительнице. Та хоть и покричала для приличия, но пустила. А потом очень пожалела об этом. Хмель забрал Адама Антиповича с первой рюмки, а он все хлестал и хлестал крепкое пойло.

– Ты бы пил меньше, – упрекнула дама Худоногова. – В кои-то веки пришел, а уже надрался.

– А ты спроси, с чего я надрался!! – требовал сожитель.

– И с чего же?

Худоногов не стал ломаться. В пьяном угаре он в тонкостях расписал весь сегодняшний подвиг, а также во имя чего он был совершен. Женщина не поверила. Но горюющий убийца все повторял свой рассказ, мало того, он конкретно называл адрес несчастного, а потом, на миг просветлев, совершенно трезво заявил:

– Учти, если я тебе что скажу, никому и шепнуть не вздумай, вмиг прикончу, я теперь это запросто.

Женщина испугалась не на шутку. Одно дело знать, что у тебя в женихах ходит пьяница и дебошир, а другое дело – убийца. А у нее еще и двое детей! Куда деваться? Конечно, в милицию идти страшно, а куда? И молчать было боязно – эдак он после каждого убийства к ней будет заявляться! Там, чего доброго, и за сообщницу сочтут, нет, от Худоногова надо избавляться, но как бы так сделать, чтобы мужик сел на долгий срок, а она бы при этом не оказалась стукачкой? И тогда она решила прийти к Неверовым. Пусть те сами расследуют убийство – а ее дело сторона. А если же у них не получится или желания не хватит, то пусть отдают бешеную сумму, ей этих денег хватит, чтобы уехать с детьми к матери в Ростов, фиг ее там гражданский муженек отыщет.

– Так это Кукина была? – догадалась Гутя.

– Ну, в общем, да. Хотя фамилия у нее несколько другая, ну да ведь это не так уж важно.

– А как же она узнала, что убили не Фому, а Псова? Она ведь говорила, что она с Псовым жила.

– Ну, женщина тоже не наобум перла. Она сначала поговорила с бабушками возле вашего подъезда, а те ей доложили, что знали. В частности, поведали и о том, какой тарарам был у Неверовых недавно ночью, что приезжала милиция и речь шла о каком-то Псове, которого якобы прикончили на балконе у Неверовых. Ну, а дальше уже школа актерского мастерства, – пояснил Олег Петрович.

А потом началось самое неожиданное. Неожиданное для Худоногова. Едва Адам Антипович придумал, как вытянуть из тайника пробирку, тут оказалось, что Фома Неверов жив! Не убивать же его вторично. И он решил отправить Толика внедриться в семью, а заодно и проверить тайничок. Вполне может быть, что лекарство еще не сбыли и его преспокойно можно изъять, без лишней крови. Толик успешно влился в ряды Аллочкиных поклонников, вытеснил конкурентов и по ночам стал добираться до тайника.

– Подождите… Как это по ночам? – не поняла Варя. – Он у нас каждый вечер отправлялся к себе домой.

Кареев хитро ухмылялся в усы, а Аллочка быстро наливалась брусничным румянцем.

– Эт-то что за но-во-сти?! – по слогам шипела взбешенная Гутя. – Алиссия! Так ты что?.. Ты его на ночь у нас оставляла?!

– Оставляла… Скажешь тоже… Сам он оставался, никак выпроводить не могла. – От стыда Аллочка уткнулась в свою пышную грудь носом. Ах, и зачем это выяснилось сейчас, при Карееве! Позорище! – Да он не часто же… так… иногда…

– То-то мне мужики по ночам мерещились, – расхохоталась Варька. – А я уже думала – эротические сны!

– Если мужик снится, значит, мальчик родится, – торопливо перекинулась на другую тему тетушка.

– Может, и мальчик, годика через два, – усмехнулась Варька.

– Ну что там дальше? – передвинулась Гутя поближе к Карееву и тронула его за колено. – Продолжайте, прошу вас.

– Так что ж продолжать. Дальше ясно – Толик ничего в тайнике не нашел.

Честно говоря, он и тайника-то не отыскал. У Мотина Анатолия Иннокентьевича не было ни могучих умственных способностей для этого, ни огромного желания. Худоногов говорил ему что-то про стол, но Толик не додумался, что надо крышку отрывать, он просто перерыл все полки. Естественно, ничего не нашел, а личной инициативы у него совсем не водилось. Деньги ему, конечно, не помешали бы, но горбатиться за них как проклятый он не собирался.

Худоногов жил на пределе нервного срыва. Время идет, деньги уплывают – выясняется, что Аллочка, а следовательно, и остальные члены семьи получили состояние! Откуда? Адам Антипович достаточно хорошо изучил эту семью – просто так деньги появиться у них не могли. Значит, врач все-таки нашел применение пробирке?! Худоногов просто звереет. Толик решает помочь незадачливому компаньону и вырулить ситуацию по-своему. Он решает одним махом избавиться от Фомы и его жены Вареньки, жениться на ком-то из сестер и прибрать состояние к рукам на законном основании. При этом ему не нужно оружие, он просто приводит тормоза «Жигулей» в нерабочее состояние, благо, доступ к любым ключам свободный, в том числе и ключу от гаража, вон он, на гвоздике висит, в коридоре. Но, видимо, у Фомы могучий ангел-хранитель, на этот раз сам же Толик эти тормоза и ремонтирует.

– Ага! Помню! Это я его тогда толкала за руль Фомкиной машины, а он упирался, – вспомнила Аллочка. – Не хотел ехать убиваться, сволочь! А ты, Фома, на меня еще и ревел бегемотом. Запиши в своем ежедневничке, желательно на каждой страничке – это я тебе жизнь спасла!

Однако Худоногов не одобрил плана помощника, негодовал сильно, это и понятно, он же еще не знал, где эта пробирка. Зато он выяснил, что у Толика любой труд в почете, не исключая киллерского. Вот тогда-то Худоногов и развернулся на полную катушку. Появляться на глазах у «клиентов» он все еще опасался после убийства Псова, зато Толика использовал вовсю. Он ему всучил пистолет, чтобы тот, угрожая женщинам, выведал у Фомы, куда тот дел пробирку.

– Опять же я его обезвредила, – снова встряла Аллочка.

– Да уж, Толик Мотин – созданее крайне невезучее, – кивнул Кареев.

– Да просто глупое создание, – не согласился Фома. – Такую вещь в кармане таскал, а куртку как следует даже повесить не мог.

– Как бы там ни было, у него не получилось ни застрелить, ни отравить вас. Кстати, этот яд, который мы нашли у него в склянке, вполне мог отправить на тот свет всех нас, а после и самого Толика, у Худоногова уже были мысли избавиться от Мотина. Мужик много знал, очень много, а молчать не умел. Случись лишняя рюмка – он бы и про Серову рассказал, и про Поганкина.