Дарья Донцова - Небо в рублях

Терпение было вознаграждено, через минут двадцать толстуха вышла с территории кладбища и смешалась с толпой, идущей к метро. Я ринулась за бабой. Очень хорошо понимала, с кем мне предстоит иметь дело, поэтому тщательно подготовилась к операции. В моей довольно объемистой сумке имелось несколько двусторонних кофт, желтая шляпка, розовое кепи, черная бейсболка. Меняя на ходу одежду, я неслась за бабой, которая, несмотря на свой пятьдесят второй размер, двигалась легко, словно весила не больше сорока пяти килограммов. Кстати, похоже, тетка не ожидала слежки, за время долгого пути она ни разу не оглянулась и в метро не стала проделывать классический трюк с выскакиванием из вагона в момент захлопывания дверей.

В конце концов наш с ней путь завершился в одном из спальных районов Москвы, около самой обычной кирпичной пятиэтажки. Лифта в здании не имелось. Толстуха исчезла за дверью первого подъезда, я подождала мгновение и ринулась за ней.

Топ, топ, топ… незнакомка поднималась по лестнице, я тихо передвигалась по ступенькам за ней. Зазвенели ключи, лязгнул замок, я вытянула шею и увидела захлопывающуюся дверь. Немедленно я снова расстегнула сумку, вытащила из нее байковый застиранный халат, в котором наша Ирка ходит не один год, и потертые домашние тапки. А через пять минут, облачившись во все это и шаркая шлепанцами, приблизилась к той самой двери, за которой скрылась посетительница кладбища, и позвонила.

В глазке мелькнула тень, потом послышался голос:

– Кто там?

– Откройте, пожалуйста.

– Зачем?

– Я живу под вами, у нас с потолка вода течет.

– У меня сухо.

– Ну, пожалуйста, может, под ванной трубу прорвало…

– Все в порядке.

– Ладно, сейчас пойду в домоуправление, пусть к вам с милицией явятся! – пригрозила я.

Дверь приоткрылась.

– Экая вы… – воскликнула толстуха. – Зачем сразу ругаться, сами проблему решить можем. Смотрите, если виновата, оплачу вам ремонт.

– Ладно, – пробурчала я.

Мы вошли в ванную, хозяйка присела на корточки.

– Ну, что говорила? Сухо. Пощупайте.

– Сначала сами попробуйте, – слегка визгливо потребовала я.

Хозяйка вытянула руку, обнажилось запястье с родимым пятном и следом от ожога.

– Право слово, – произнесла Милада, – я ни при чем. Наверное, в трубе течь, но какой с меня спрос?

– Верно, – кивнула я.

– Впрочем, могу дать денег, – вздохнула беглянка, – мне недосуг с домоуправом болтать.

– Понятно. А вы не узнаете меня? – тихо спросила я.

– Мы знакомы? – удивилась писательница.

– Да.

– Не припоминаю.

– Вы подписывали мне свою книгу.

– Что? – шарахнулась в сторону Милада. – Ошибаетесь, дорогуша, не торгую литературой, я пенсионерка.

– Не бойтесь, меня прислала к вам Настя, – сбивчиво стала объяснять я, – у вас дома большая беда, а я узнала вас по родимому пятну.

– Какая беда? – дернулась Смолякова. – Настя? Кто такая?

– Не надо изворачиваться, – поморщилась я. – Может, это покажется вам странным, но вы видите перед собой друга. Я все про вас знаю. Вы поссорились с Рыбкиной и Сониной. Впрочем, Катя шантажистка, и получается, вам никто, кроме меня, не поможет. Только не подумайте, что хочу денег, нет, просто…

– Откуда узнали мой адрес? – перестала прикидываться Смолякова.

– Извините, прочитала ваши ежедневники, поняла, что восемнадцатого июня вы непременно придете на могилу Наины, и подстерегла.

Милада расстегнула бесформенное платье, вытащила из-за пазухи фальшивый бюст и сказала:

– Идите на кухню, я только переоденусь.

Я потратила довольно много времени, излагая в деталях свои приключения. Милада слушала молча, а когда мой рассказ иссяк, вздохнула и неожиданно спокойно произнесла:

– Что ж! Кажется, мне и в самом деле придется воспользоваться вашей помощью. Странная сложилась в моей жизни ситуация: тысячи фанатов, миллионы книг, звездный статус, слава и деньги, но при этом полнейшее, тотальное одиночество… Я ведь, когда замыслила побег, спросила себя: на кого опереться? Где помощник? К кому бежать? Кто спрячет? Не предаст, не продаст, укроет… И поняла – никто. Рассчитывать придется лишь на себя. Странное это было открытие. Нет, понимаю, конечно, что каждый умирает в одиночку, но ведь при жизни кое у кого случаются друзья? У вас они есть?

– Да, – кивнула я, – и очень близкие. С подругами мы почти как сестры. А еще у меня Зайка, невестка, сын Аркадий, дочь Маша.

– Сын… – протянула Ми. – Хороший мальчик?

– Обычный, не звезда, работает спокойно, – пожала я плечами. – В принципе, особо гордиться нечем, такой, как все, но для меня лучший.

– Такой, как все… – эхом отозвалась Ми.

На несколько минут в кухоньке, где мы сидели, воцарилась тишина. Смолякова что-то напряженно обдумывала, и я ей не мешала. Потом Милада встрепенулась, повернулась ко мне лицом и заговорила совсем по-дружески:

– Не понимаете вы своего счастья. Ладно, сейчас расскажу правду о себе… Нет у меня иного выхода, помощь нужна. Отчего-то я вам верю, уж не знаю почему. Но придется начать издалека.

Первый раз Милада выскочила замуж очень рано. Нельзя сказать, что она чересчур любила жениха, просто девушке очень хотелось иметь семью.

Ее отец целыми днями работал и практически не общался с дочкой. Впрочем, и Марфу единственный ребенок никогда особо не волновал. Милада росла сама по себе, из-за тихого характера не имела друзей и весь свой досуг проводила с книгами. А в каждом романе обязательно присутствует сюжетная линия, посвященная любви.

К шестнадцати годам Ми четко поняла: родителей не выбирают, причем ей достались не самые плохие – не алкоголики, не нищие, не маргиналы. А то, что дочка раздражает маму… Что ж, случается порой подобное. Не всякий сумеет любить ребенка просто так, очень многим родителям хочется гордиться чадом, они пытаются отыскать в отпрыске задатки гениальности, и кое-кому это вполне удается. На свете бывают юные олимпийские чемпионы, победители музыкальных конкурсов, дети-поэты… Но Милада получилась более чем обычной, и Марфа брезгливо повторяла дочери:

– Да уж, если бог не одарил тебя умом вкупе с талантом, мог бы осыпать красотой…

Но увы, симпатичная внешность тоже досталась другим. Ми походила на гадкого лягушонка, из нее никак не мог получится лебедь, только жаба. Всего в девочке было слишком. Слишком светлая, болезненно бледная кожа, слишком бесцветные серые волосы, слишком близко посаженные глаза, слишком длинный нос, слишком тонкие губы, слишком худая фигура. В общем, Марфа лишь злилась, глядя на дочь. И еще она плохо одевала Ми. Нет, не подумайте, что школьница ходила в рванье. Милада носила добротные платья, крепкую обувь, пальто с норковым воротником. Но вот модных, красивых шмоток не имела. Правда, один раз Марфа из какой-то заграничной поездки приволокла дочери восхитительную, шикарную белую куртку, капюшон которой был украшен черным мехом. Девочка чуть не упала в обморок от восторга, у нее никогда не имелось подобной красоты. Но очень скоро симпатичная курточка перестала быть личной собственностью Ми. У Марфы имелась отвязная подружка Елена, не слишком разборчивая в связях тетка, любившая на уикенд отправиться с очередным любовником в Подмосковье. Каждый раз, собираясь на, так сказать, отдых, она прибегала к Марфе и говорила:

– Возьму у Миладки куртку!

Девочке постоянно хотелось возразить: «Не дам. Вы портите вещь, прожгли уже сигаретой рукав и измазали помадой капюшон».

Но воспитание не позволяло, и школьница молча наблюдала, как Елена уносится в ее модной курточке на веселую гулянку.

Впрочем, все вышеперечисленное было ерундой, тройки Миладу не раздражали, она очень хорошо понимала, что и «неуд» по алгебре ей поставили из жалости, на самом деле количества математических знаний ученицы Смоляковой не хватило бы даже на единицу. Кол – это все же некая оценка, а Ми следовало поставить ноль. Не слишком переживала маленькая Смолякова и от отсутствия друзей. К тому же у нее была Лена Рыбкина, а свободное время Ми занимала чтением книг, вязанием и вышиванием…

– Неужели вы были так одиноки? – вылетело у меня.

Детективщица мягко улыбнулась:

– Может, я ошибалась, думая так? Никогда не смотрели передачу «Школьные годы чудесные»? Она одно время шла по TV.

– Это когда в студию приглашают некую звезду? Приходят одноклассники знаменитости и вспоминают детство?

– Верно, – кивнула Милада. – Когда мне позвонил редактор и предложил участие в съемках, сразу предупредила: никто не явится на передачу, кроме Лены Рыбкиной.

…Но, на ее удивление, притопал почти весь класс, и ошарашенная Милада услышала о себе ворох приятных вещей. Оказывается, одноклассники любили ее, уважали, считали талантливой и все-все тесно дружили с будущей писательницей. Оставалось лишь поражаться и задаваться вопросом: они самозабвенно лгут или в самом деле верят своим словам, видя прошлое сквозь розовые очки? Ну как-то принято считать детство самым светлым временем жизни. Вот по истечении времени годы наивности и кажутся безмятежно счастливыми.