Ирина Потанина - История одной истерии

— Какое окошко? — я решила немедленно рационализировать текущие диалоги.

— Наше любимое, — со значением произнесла Алла, — Оно здесь единственное, поэтому не ошибетесь. Лар, ты б показала, что ли, гостье наши владения. Я пока докурю…

— Эгоистка ты Аллка все-таки, — тяжело вздохнула Лариса, — Просишь тебя просишь, не курить здесь. Мне уже глаза твой дым режет.

— Ну, я ж не виновата, что у нас лампа только здесь! А в темноте мне курить неуютно…

— Черствое, эгоистичное животное! Если б ты не была такой коровой, я бы тебя, на правах старшей по сроку отсидки, дедовщиной затравила б!

— Не сомневаюсь. Поэтому всячески твое здоровье и подрываю. Хиленькая ты безопасней! Ладно, договорились же не ссориться. Отстань со своими претензиями.

— Я с тобой с ума скоро сойду.

— То ты еще остальных не видела, — беззлобно хохотнула Алла и вдруг совершенно преобразилась. Улыбаясь, эта девушка из насуленной пацанки превращалась в удивительно обаятельную женщину, — В нашей общаге я считаюсь ангелом.

Все ясно, Лариса впервые столкнулась с проблемой проживания с кем-то на одной жилплощади, и поведение Аллы кажется ей ужасной дикостью.

— На самом деле Алка хорошая, — вместо ожидаемых жалоб на сокамерницу, шепотом просвещала меня Лариса, пока мы на ощупь пробирались по длиннющему прямому рукаву подвала, — Она меня знаете как все это время поддерживала? То есть с тех пор, как мы помирились. А то ведь сначала она со мной целую вечность не разговаривала. А потом я её растормошила. Мы всё выяснили. И тут Алла взялась а дело. Обустройством помещения занялась. Меня зарядку по турам делать заставляет… В общем, от депресси спасет. Она — молодец. Это сегодня у неё просто нервы сдали. Она мне все не верила про систему трех дверей. Все думала, если эту верь открыть, то те предыдущие, как и были, незапертыми окажутся. Вот от разочарования и разревелась. Кстати, это Алла придумала сигнализацию из банок поставить. Молодец, да? Ведь, если б не банки под дверью, мы бы ваш приход не заметили бы. И про дверь не сумели б предупредить. Правда, толку с неё, с этой двери?

Стеллажи уже закончились, и помещение сразу стало шире. Приходилось пригибаться — под потолком проходили трубы. В этой части подвала было очень сыро.

— Вот и вся наша территория, — проговорила, наконец, Лариса, — Мы поначалу боялись, сидели только возле входа. А теперь тут уже каждый миллиметр знаем. Не переживайте. Крыс у нас нет.

Едва заслышав это заявление, я тут же начала переживать. До этого о крысах я как-то не задумывалась. А теперь… Вдруг девочки недосмотрели?

— А вот и наше окошко, — Лариса задрала голову вверх. Высоко над трубами красовалось наполовину разбитое небольшое окошо, задвинутое чем-то, прилегающим не слишком плотно. Сквозь боковую щель между рамой и этим «чем-то» в подвал пробивался настоящий дневной свет, — Мы там уже все облазили. Окно не открывается. Этот железный лист очень толстый. Мы сквозь разбитое стекло руки просовывали и его щупали. Снизу, кажется, на петлях держится, которые ничем не оторвать. А сверху, наверное, вообще приварен сваркой к решетке. Кричать в него бесполезно. Алка вон, вообще, голос сорвала…

В этот момент на меня обрушился оглушительный шум. Синхронно втянув головы в плечи, мы с Ларисой зажмурились.

— Не бойтесь, это трамвай! — тонкий голосок Ларисы едва пробивался сквозь мощную звуковую завесу, — Он здесь очень часто ходит. Я все никак привыкнуть не могу. Пугаюсь, как маленькая…

Я вдруг подумала, что эта белобрысая высокая девочка и есть маленькая… Без ванны, косметики и живительного солнечного света Лариса из виденной мною на фотографиях куклы Барби превратилась в запуганного ребенка, взъерошенного гадкого утенка. Не без намека на принадлежность к лебедям, конечно, но все же жалкого и ощипанного. Даже пацанка-Алла выглядела сейчас куда привлекательнее.

— Мы с Алкой тут, как дети подземелья, — заметив, что я её изучаю, сообщила Лариса, вытряхивая из-за шиворота пожеванного пиджака кусочки штукатурки, — Зеленые и смирившиеся. Если б меня такой увидела мама, она бы от меня отказалась…

— Не выдумывай глупости, девочка, — с неожиданной для себя нежностью вдруг сказала я, — Вы обе прекрасно выглядите. Единственный недостаток — смотреть некому. И этот недостаток мы с вами обязательно устраним.

— Мы уже пытались…

— Вы, все-таки, дети. Я — взрослая тетя с опытом оперативной работы. Я обязательно что-нибудь придумаю. Обещаю.

По сомневающемуся взгляду Ларисы я поняла, что воспринимаюсь девочками, как ровесница. В данной ситуации острого дефицита оптимизма мне это совсем не льстило.

— Эй, заговорщики! — гулко прокричала Алла, — Идемте теплый компот с вареньем пить!

И мы пошли. И я пыталась выполнить свое обещание. Сыпала сумасшедшими идеями, надеясь хоть в одной из них обнаружить здравое зерно. Благоразумная Лара разбивала мои планы вдрызг, а большелобая Алла, насупившись, молча слушала наши споры, всем своим видом выражая готовность в любом случае действовать.

— А что если повредить трубы!? — азартно предлагала я, — Найдем что-нибудь острое и продырявим трубу на сгибе. Целый дом останется без воды! Сантехники обязаны будут устранить неполадку, и полезут в подвал.

— Дельная идея! — сурово заявляла Алла, — Ради того, чтоб у этого гада, Хомутова, воды не было, я готова и сантехников сюда не пустить…

— Ну что вы такое говорите! — сокрушалась Лариса, — Попав сюда, мы совершили уже столько необдуманных поступков, что теперь пора взяться за ум. Во-первых, мы не сумеем продырявить трубу. Во-вторых, пока до сантехников дойдет, где может быть прокол, а сантехники дойдут до нас, может пройти очень много времени… А мы тут захлебнемся за это время…

— Не пили трубу, под которой сидишь, — подытожила я, все же оставляя предложенный вариант в поле размышлений, — А сотовый телефон вы к окошку подносить пробовали?

Свой сотовый я, конечно же, оставила в сумочке у Хомутова на кухне. Оставалось только надеяться, что литератор все же не окажется сообщником Кира, и, как ответственный гражданин, обеспокоится моим исчезновением и вызовет милицию. Хотя, кто в наше время добровольно вызывает милицию? Ребят из органов люди опасаются почти так же, как бандитов…

«Но может, Хомутов сообразит позвонить Георгию. Номер офиса забит у меня в памяти телефона»

— Был бы у меня телефон… — хмыкнула Лариса, — Я бы здесь не сидела. Хомутову Кир наверняка рассказывал, что я свой сотовый летом на даче потеряла… И никаких тайных выходов здесь тоже нет. В первые же часы своего заключения я излазила со своей зажигалкой каждый миллиметр этого помещения. Удивляюсь, как я не скончалась тогда от разрыва сердца. Ночь, подвал, ни одной живой души…

— А чего ты вообще сюда ночью поехала? — поинтересовалась я.

— Так ведь Хомутов написал же: «В полночь». Я, как и Алла, Очаг Искусства искала.

— Только у меня хватило мозгов сюда днем подъехать, чтобы сначала разведать обстановку.

— И много тебе этот ум помог?

— Ладно, договаривались же не ссориться, — снова забурчала Алла, — А вы про Очаг Искусства знаете? — спросила она меня.

Настало время долгих объяснений. Я представляла себе все верно. И Ларису и Аллу, после конфиденциального разговора с Кириллом, предлагающим прочитать Хомутовскую рукопись для более объемного понимания роли Героини в спектакле, мгновенно пленил живой и яркий стиль автора. За один присест одолев рукопись, обе актрисы никак не могли выбросить из головы легенду об Очаге Искусства.

— Ну, какая ж это легенда, если всё так внятно объясняется? — оправдывала ход своих мыслей Лариса, — И потом, у меня тогда состояние такое было… Хотелось учудить что-нибудь эдакое. Назло всем. Я тогда с парнем своим поссорилась. Будет знать, как отказываться вечером меня выгуливать! Шла по парку, случайно встретила одного знакомого. Артура. Он меня в кафешку затащил и все споить норовил. Настроение у меня именно такое было — напиться с первым встречным, натворить что-нибудь ужасное… Но он, этот Артур, такой все-таки зануда. Присмотрелась я к нему, и тошно мне от него сделалось. «Нет,» — думаю, — «Такие глупости я скорее себе, чем любимому назло совершу…Пойду лучше Очаг Искусства искать. Вполне достойное приключение… Любимый потом себе никогда не простит, что я одна по таким местам бродила.»

Я вдруг отчетливо почувствовала аналогию со своим выпендрежем перед Георгием: «Будет знать, как считать выбранное мною дело несерьезным!»

«Эх, Жорочка, а ты там наверное волнуешься теперь, места себе не находишь. Это я все игралась! На самом деле, вовсе не хотела доставлять тебе такие переживания… Если выберусь отсюда, обязуюсь даже извиниться за самодеятельность», — мысленно провозгласила я и вдруг почувствовала острый приступ жалости к себе. Ну как можно было попасться! Ведь я знала, что это ловушка! Нет, с такими глупыми мозгами, мне в жизни не придумать, как отсюда выбраться…