Дарья Донцова - Человек-невидимка в стразах

Евдокия закашлялась и потянулась к бутылке с минералкой.

– Так вот почему Артем находился на домашнем обучении… – протянула я. – Его побоялись сразу окунуть в детский коллектив. Ясна теперь и мотивация переезда Риммы Марковны и Петра Михайловича. Тетя, желая замести следы, в школьных документах Артема написала адрес дома, который развалился при взрыве, и номер школы, куда ходила Саша. Римма предполагала, что если кто-то из любопытных решит порыться в прошлом мальчика, он наткнется на катастрофу и никогда не узнает правды. Вообще-то это глупо. Мне же удалось установить, что никакого Артема ранее не существовало, он возник из пепла, как птица Феникс.

Евдокия Матвеевна сделала несколько глотков воды прямо из горлышка.

– Вы правы, начни кто-то серьезно копать, дорыться до истины не составило бы труда. Но никому нет дела до чужих детей. Сашу похоронили вместе с матерью, несмотря на то что ее тела не нашли, Римма получила свидетельство о смерти и сестры и девочки. Когда Артем пошел в новую школу, там не изучали в деталях его биографию, потребовалась лишь справка о домашнем обучении. С одной стороны, в России немыслимая бюрократия, с другой – удивительный пофигизм. В случае с Артемом преобладало второе. Мы благополучно справились со всеми проблемами.

– Хотите сказать, что Артем – это совсем другой человек?

– Конечно, – кивнула Константиновская. – Но приходилось постоянно корректировать количество лекарства. В особенности трудно пришлось в подростковом периоде. Увеличивали дозировку – Артем становился тихим, апатичным, его одолевали бесконечные простуды, вирусные заболевания, проблемы со слухом. Уменьшали количество лекарства: у парня начинались истерические припадки, приступы ярости.

– В школе мне рассказали, что Артем не пользовался авторитетом в классе, был крайне брезглив, стеснителен, – протянула я.

Евдокия Матвеевна кивнула.

– Подростки в своей массе стесняются своего обнаженного тела, а у Темы после операции остались шрамы. Он комплексовал, боялся, что одноклассники догадаются, в чем дело, вот и придумал себе причину, чтобы не посещать школьный туалет, а когда в расписании уроков была физкультура, приходил в школу, надев дома под верхнюю одежду спортивную форму.

– Значит, вам удалось избавить Тему от агрессивности? – уточнила я.

Хозяйка кабинета стала вертеть в руках шариковую ручку.

– Не все так просто! Да, доминирующей стала мужская половина, но женская суть никуда не делась. Знаете, мы не ожидали такого эффекта, считали, что, потеряв необходимость отстаивать свое право на существование, мужская сущность лишится агрессии, а женская постепенно уйдет в тень, и мальчик станет адекватен, управляем. В первое время после операции я с удовлетворением наблюдала положительную динамику. Артем отлично реагировал на лекарства, занимался с психологом. Но потом иногда стала проявляться Саша!

Евдокия Матвеевна потерла пальцами виски.

– Сейчас хочу признать, что мы ошиблись в расчетах. Одна личность не вытеснила другую, женская поразительным образом оказалась даже более агрессивной и, если можно так выразиться, криминальной. Юноша получился, простите за ненаучный эпитет, тряпочным, аморфным, неинициативным. А вот когда в нем просыпалась Саша… Тут хоть святых выноси! Хорошо, что мы точно знали, когда это происходит, и молниеносно принимали меры, долгое время держали оборотня в узде.

Я усмехнулась.

– Было расписание? В понедельник – Артем, во вторник Саша?

Врач с укором на меня посмотрела.

– Конечно, нет! Но чем дольше я работала с Артемом, тем больше поражалась. Мальчик не любил сладкое, он предпочитал мясо и соленья. Но в тот момент, когда превалировала Саша, подросток начинал без устали жевать карамель. Как сейчас помню, она обожала дешевые конфеты под названием «Фестиваль» и страшно злилась, если они отсутствовали, могла закатить скандал. Римма всегда держала запас «Фестиваля». Доставала его в нужный момент, Саша истребляла сладкое, Римма звонила мне, я приезжала с уколами и при помощи препаратов подавляла в ней женское начало. Должна заметить, что в любой беде есть положительные стороны. Артем рос творческим человеком, он писал удивительные, странные, но очень талантливые полотна, поступил в художественный вуз, устроился на работу в крупное издательство, стал хорошо зарабатывать. Психическая аномалия подпитывала рисовальщика, без нее Артем был бы обычным человеком.

Я вспомнила школьную учительницу Амалию Карловну, которая рассказывала мне о странном полотне ученика, где изображался мужчина, одетый в кукольную юбку и пиджак с сорочкой, прокрутила в голове рассказанную ею историю о таинственной сестре Артема, с которой она столкнулась, придя навестить заболевшего любимчика, и сразу все поняла.

– Учительница видела Сашу! Артем не занимался сексом с подружкой! Он стоял перед зеркалом в образе женщины, надел пеньюар, парик, наложил макияж. Наверное, паренек забыл запереть входную дверь и был застигнут врасплох. Потом он кинулся в ванную, быстро привел себя в порядок, примчался в гостиную красный, со всклокоченными волосами, трясясь от возбуждения. Когда парень влетел в комнату, от него пахло ацетоном, он снял лак с ногтей! Амалия Карловна подумала об интимных забавах и доложила о казусе Римме Марковне. Мать повела себя странно. Сначала пообещала отвести сына к врачу. Простите, к какому? Который вылечит подростка от желания спать с девушками? Глупее ничего не придумаешь! А потом она быстро соврала про сестру Темы. Еще один тупой поступок. Когда Тема вернулся в школу, он был подавлен и говорил Амалии Карловне шокирующие фразы, типа: «Моя сестра покончила с собой», «Я ее убил». Но теперь понятно, что имел в виду Артем, говоря о смерти девушки, – он истребил в своей душе Сашу. Наверное, вы применили очень мощное средство?

Евдокия кивнула.

– Да. Но поймите…

– И правда, я очень хочу понять, – перебила я Константиновскую. – Почему Римма Марковна так возилась с Артемом? Племянник не родное дитя. Он явно психически ненормален. По какой причине тетя не устроила его в стационар и не умыла руки?

Константиновская оперлась ладонями о стол.

– А вы понимаете, почему я сейчас нарушаю врачебную тайну и рассказываю вам строго секретную информацию о пациенте?

– Нет, – растерялась я.

Евдокия Матвеевна снова откинулась на спинку кресла.

– Так слушайте, не перебивая. Впрочем, я отвечу на ваш вопрос. Римма чувствовала себя виноватой. Когда Ирма сообщила сестрам о беременности, Мира сразу заняла жесткую позицию: надо делать аборт. А Римма уговаривала сестру рожать, повторяла: «Ребенок – это святое, нельзя убивать зародившуюся жизнь, тебе Господь послал подарок, не надо от него отказываться…» На самом деле о малыше давно мечтала Римма, но у них с Петром Михайловичем детей не было. Зато в интересном положении очутилась Ирма, и Римма Марковна упорно твердила сестре: «Роди ребеночка. Если он тебе не нужен, я заберу его себе». Ирма колебалась, и был даже момент, когда она приняла сторону Миры. Но Римма удвоила нажим и победила, в результате на свет появилась Саша. Мало того, что Римма буквально выпросила этого ребенка, она еще и любила малыша, как собственное чадо. Тетя обожала Сашу-Тему, даже понимая, что ребенок убийца, что на его совести гибель Александра Хитрука и родной матери. Римма была из числа безумных мамаш, которые всегда оправдывают свое дитятко.

Я без спроса взяла со стола Константиновской ручку и стала крутить ее между пальцами. Олег рассказывал мне об одном сорокалетнем мужчине, жестоком сексуальном маньяке. На преступнике висело больше десяти трупов изнасилованных и убитых с особой жестокостью женщин. Не успели чудовище упрятать в следственный изолятор, как к Куприну примчалась его мамаша и зарыдала:

– Боренька не виноват! У него было тяжелое детство, я его родила в семнадцатилетнем возрасте, воспитывала без отца!

– Многие растут в неполных семьях в нужде, но не становятся убийцами, – возразил майор.

– Бореньку заставили! – закричала маменька. – Принудили силой!

– Кто? – удивился Олег. – У него был сообщник?

– Эти бабы, – застучала кулаком по столу мамаша, – его соблазняли! Носили короткие юбки! Ходили в узких платьях! Провоцировали моего мальчика! Накажите их, а не его!

– В смысле, жертв наказать? – уточнил Куприн.

– Да, – закивала посетительница.

– Так они в морге, – попытался вразумить ее майор, – мертвые. Их ваш сын убил.

– И правильно сделал! – воскликнула маменька. – Он очень расстраивался из-за того, что приходилось удовлетворять желания распутниц, дразнящих его! Осудите мертвых!

Самое интересное, что тетка была психически здорова. Она даже организовала у дверей суда пикет из своих подруг, поддерживающих маньяка. На таком фоне любовь Риммы Марковны к ребенку Ирмы кажется не столь уж дикой.