Дарья Донцова - 13 несчастий Геракла

— Надо купить машину для счета купюр.

И Анне в голову приходит идея: можно, не спросив, взять деньги. Сергей не заметит пропажи, сам же сказал, денег больше миллиона и их точное число ему неизвестно!

Скорей всего она бы попалась, потому что именно в этот день за занавеской сидел Ваня, но ночью поднялась суматоха — Лариса Викторовна «увидела» Глафиру. Воспользовавшись всеобщей растерянностью, Анна сделала вид, будто бежит за валокордином, а сама украла из стола доллары.

Но она не отдала деньги Валерию, решила сама встретиться с Пасынковым, вернуть ему долг и потребовать расписку, а потом отдать ее Валерию со словами: «Вот видишь, я всегда могу тебя выручить».

— Ну и дура! — не выдерживает Нора.

— Любовь порой принимает уродливые формы, — пожал плечами Макс, — перечитайте Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», там очень хорошо об этом написано.

Анна начинает действовать. Сначала едет в НИИ и получает там первый удар: Валерий давно уволен. Пасынков, кстати, тоже сменил место работы, и никто не знает, куда он делся. Но женщины — упорные существа. Анна тратит не один день, узнавая координаты Константина, и наконец приходит к нему домой.

Тут на ее голову словно вылили ушат ледяной воды. Пасынков вообще не понимает, о чем речь.

— Какие сто тысяч? Какой счетчик? Да погляди, где я живу, у нас на хлеб не хватает!

Потом, видя, что неожиданной гостье явно плохо, заботливо поит ее чаем и рассказывает про лаборантку и «елочные» деньги. Причем, дойдя до народа, эта история обросла невероятными подробностями.

— Ты прикинь, — хлопает себя по бокам Константин, — этот Валерий просто крыса в нарукавниках, а что оказалось! Он своей хахальнице бриллианты дарил, по кабакам водил, вот она ему денежки и одолжила. Кстати, тебе он кто?

— Знакомый, — шепчет Анна.

Домой она возвратилась еле живая и моментально налетела на мужа. Тот выслушал ее расказ и пожал плечами.

— Константин просто не захотел брать долг у тебя. Дай мне деньги, отвезу их Пасынкову.

Анна кричит в истерике:

— Нашел дуру!

Потом она убегает к себе и ночью пишет мужу письмо, в котором содержится много злых, но справедливых слов, приказ убираться из дома и требование развода. Послание на двадцати одной странице. Последняя фраза письма звучала так: «Я приняла это решение сама. Анна». Речь идет о разводе, и немаловажная деталь — это предложение написано одно на последней странице, больше ничего на ней нет.

— Поняла! — заорала Нора.

— Да, — кивнул Макс, — Валерий великолепно знал, что Анна дома одна, приехал днем, нашел на подушке письмо, прочел его и, увидав последнюю строку, обрадовался — дело-то еще проще, чем он рассчитывал.

Он собирался убить Анну и взять себе сто тысяч. И, видя, какая чертовщина творится в доме, решил свалить дело на «Глафиру». Если Анну найдут в кабинете мертвой после смерти Кати и покушения на Риту, все решат, что это дело рук того же «привидения».

Но сейчас ему представился случай превратить убийство в самоубийство. Валерий сделал вид, что хочет помириться с женой.

— Дорогая, — говорит он, — верни деньги в стол, на место. Я принесу в кабинет кофе, и… начнем жизнь сначала. Я люблю тебя.

И Анна опять верит мужу, ей очень хочется быть счастливой. Он сделал вид, что пошел варить кофе. Она идет в кабинет, достает из пакета деньги, садится за стол и…

— Получает смертельный удар в шею, — заканчивает Нора. — Ну кто бы мог подумать, что Валерий способен на такое! Крыса в нарукавниках!

— Крыса — опасное животное, — сказал Макс, — хитрое, расчетливое, злое, и никакие нарукавники не сделают ее белой и пушистой. Он подкрался к жене сзади, закинул ей голову и вонзил в шею ножницы.

Потом Валерий хладнокровно положил на стол последнюю страничку письма Анны, забрал деньги и уехал. Он был абсолютно уверен в своей безнаказанности: милиция должна зафиксировать самоубийство, налицо предсмертная записка, а главное, все двери закрыты изнутри на крючки!

— И как он это проделал? — изумился я.

Макс снисходительно посмотрел на меня.

— Старый как мир фокус. Крючок поднимается, аккуратно устанавливается в таком положении, а потом с силой захлопывается дверь. От удара крючок падает, правда, он не всегда попадает в гнездо, но после трех-четырех попыток, как правило, все устраивается. Был только один промах. Желая окончательно всех запутать, Валерий решил намалевать пятно. В мастерской он взял тюбик, но не тот, что надо. Уже нанеся краску, Валерий увидел, что она синяя, но времени на переделку нет, вот-вот могут вернуться домашние, и он уехал, оставив синее пятно. Кстати, он попал под подозрение сразу, охранник у ворот сообщил, что Валерий днем заезжал домой.

Нора повернула ко мне голову:

— Я же велела тебе расспросить секьюрити.

— Он ответил, что у Кузьминских никого не было, — удивленно ответил я. — Зачем он мне соврал?

— Какой вопрос ты ему задал? — хмыкнул Макс.

— Не было ли сегодня на участке Кузьминских посторонних!

— Каков вопрос — таков ответ, — засмеялся приятель, — чужие и впрямь там не появлялись, одни свои.

— Тебе следовало спросить: «Кто приезжал к Сергею Петровичу?» — обозлилась Нора.

Я молчал. Действительно, похоже, сглупил.

— Это ведь он платье повесил на люстру? — Нора продолжала пытать Макса.

Тот кивнул.

— Да, он нашел его в корзине, сразу понял, в чем дело, и вынес в гостиную. Решил не поднимать шума, а поиграть в свою игру. А Лариса сразу заорала: «Глафира!», она-то сообразила, откуда платье. Валерий, повторюсь, хитер, жесток, изворотлив… Еще вопросы есть? — спросил Макс.

— Лично для меня остался один непонятный момент, чисто технический, — робко сказал я.

— Какой? — удивился Макс.

— Связанный с пятном. Его рисовали, потом стирали растворителем, а картина осталась неиспорченной. Разве не странно?

— Ну, это просто, — улыбнулся Макс, — есть специальный лак, который используют художники. Им покрывают полотно, чтобы сберечь его. Дорогое удовольствие, зато картина будет жить века, не потускнев. Кстати, этим лаком пользуются контрабандисты.

— Зачем? — изумился я.

— Берется ценное полотно, запрещенное к вывозу из страны, покрывается толстым слоем лака, сверху рисуется какая-нибудь дрянь и спокойно отправляется за рубеж. Потом мазня смывается растворителем, и картина предстает во всей своей красе, нетронутой. Лак не поддается растворителю. Вот именно таким лаком и были обработаны все произведения несчастной сумасшедшей.

— Действительно, совсем просто, — вздохнул я.

Макс посмотрел на наши расстроенные физиономии и, чтобы как-то нас подбодрить, сказал:

— Ну не переживайте, все-таки вы молодцы, ты, Иван Павлович, просто Геракл, совершил двенадцать подвигов, чтобы узнать истину.

Я усмехнулся, подвигов Геракла было тринадцать, последний — лишение девственности довольно большого количества девушек — стыдливо умалчивался во всех советских изданиях. Конечно, сравнение с Гераклом лестно, но, думается, если вспомнить все, что со мной произошло, это скорей тринадцать несчастий Геракла.

Лариса Викторовна и Валерий были осуждены. Первая получила максимальное для женщин наказание, второму суд дал десять лет — на мой взгляд, неоправданно мягкий приговор. Когда судья читал свое решение, он сделал перерыв, и присутствующие высыпали в коридор. Там я наткнулся на двух рыдающих женщин и по обрывкам их разговора понял, что они вышли из соседнего зала. Там судили глупого паренька, который с пьяных глаз спер из ларька пару бутылок и блок сигарет. Так вот, судья посчитал эту кражу преступлением в особо крупных размерах и дал несчастному юноше десять лет. Столько же получил и Валерий за убийство Анны. Или я чего-то не понимаю, или российская Фемида не только слепая, но и в придачу глухая, абсолютно лишенная разума особа.

Белла и Клара живут вместе с Сергеем Петровичем, отец собрался с духом и рассказал девочкам, что они родные сестры. И Беллочка, и Клара сначала с трудом переварили информацию, но сейчас они просто неразлучны, невозможно представить, что еще в июне девицы готовы были проглотить друг друга.

Кузьминский продал свой дом и купил новый.

— Неприятно оставаться на старом месте, — так объяснил он мне свой поступок.

В день переезда Сергей Петрович развел во дворе костер, куда бросил все картины, свои и Глафирины, платья покойной матери и дневник отца.

Когда пламя взметнулось вверх, он сказал:

— Слишком долго я жил под грузом воспоминаний, теперь все, избавился от прошлого, я еще не очень стар, вполне могу быть счастлив.

Как вы понимаете, мы с Сергеем Петровичем подружились. Он принес извинения за эпизод с пистолетом, а я за маску из герметика, и мы изредка проводим время вместе. Купив новый дом, Сергей Петрович еще раз удивил меня: он привез туда Клавдию, сестру Степаниды, тетку Анны и Маргариты. Старуха теперь живет в полном довольствии, коротает дни на природе.