Дарья Донцова - Фея с золотыми зубами

– Что? – не поняла Соня.

Я безмятежно улыбнулась.

– Судебная медицина точная наука. Большинство людей, решивших вскрыть себе вены, сначала делают неглубокие царапины, а лишь потом наносят смертельные ранения. Такие порезы эксперты называют пробными, и они характерны для большинства тех, кто решил покончить с собой таким способом. Лиза действовала на удивление хладнокровно и резко. Она несколькими точными движениями располосовала себе руки и ноги.

– Уже нанеся первое увечье, Лиза должна была ощутить сильную боль, – подхватила Зоя, – но она не обратила на нее внимания. Не женщина, а спартанский мальчик, которому пленница-лиса слопала полтела. Если помнишь, подросток молчал, чтобы враги не услышали его крики. А еще экспертиза способна установить: сам человек вскрыл себе вены или ему помогли. Это видно по ранам.

Соня заморгала.

– Ничего не понимаю.

Зоя кивнула.

– Конечно. Вы не специалист. Хотите, расскажу одну историю?

– Могу помочь, – оживилась я. – Жили-были две девочки. Одна очень богатая, другая очень бедная. Богатая, как водится, любила капризничать, у нее был дурной характер, она могла нахамить и тут же полезть целоваться.

– Хорошо иметь обеспеченного папочку, – с завистью перебила меня Зоя, – можно позволить себе быть самой собой. А бедной девочке приходилось постоянно играть роль. Она зависела от богатой подруги, получала от нее платья, игрушки. Папа-олигарх симпатизировал подружке дочурки, и в один прекрасный момент та подумала, почему бы не стать мачехой своей одноклассницы. Подумаешь, что ей мало лет, годы пролетят – не заметишь, а в восемнадцать лет уже на законных основаниях можно идти в загс. Так?

– Точно, – согласилась я, – но олигарх отправил девочек в Швейцарию, а когда те вернулись, у него уже была жена Катя, кстати, молодая и красивая. Ей было не намного больше лет, чем бедной девочке, строившей матримониальные планы. Это совсем взбесило нищенку.

– Бедность заставляет рано взрослеть, – философски заметила Зоя. – Обычно в двенадцать лет думают о куклах или первой любви к однокласснику, но у нашей девочки были серьезные планы, она не хотела оставаться нищей, мечтала стать женой богатого человека и… упс! Место занято почти ровесницей! Как обидно!

– Вы имеете в виду меня? – возмутилась Соня. – С ума сошли! Да и…

– Да, ты считала копейки, была принята в доме Лизы из милости, – рявкнула Зоя, – и придумала план. Разработала его до мелочей, воспользовалась ненавистью, которую Лиза испытывала к Кате, даже отвела ее к колдунье, пообещав, что та сживет мачеху со света. Но одновременно ты завела хорошие отношения с Катей. У Яркиной не было друзей, и в отличие от тебя она не прикидывалась доброй, а была таковой. Катя не очень комфортно чувствовала себя в шикарном особняке, она не умела отдавать приказы прислуге и расстраивалась из-за отношений с Лизой. Константин Львович целыми днями ворочал бизнесом, а падчерица прибегала из школы и начинала травить Катю. Думаю, ты потихоньку подначивала Лизу, ту было легко завести. Хитрая лиса Соня уверенно манипулировала и Яркиной. Предполагаю, что Катя рассказала тебе свою историю, поделилась правдой о детстве, объяснила, что сейчас очень лояльна по отношению к Лизе, потому что вспоминает Стефу и Ядвигу Миль, в конце концов, она назвала клуб «Рар», и ты поняла: час волка настал.

Я предложила:

– Соня, давай сэкономим время и силы. Мы не станем расспрашивать тебя, где ты раздобыла порнокассету и на чьи деньги ее купила. Первый твой шаг оказался ложным. Актриса на диске походила на Катю как две капли воды, но любящий муж понял – это не его жена. Ты совершила глупость, подумала, что Константин Львович на это купится, а он просто выкинул фильм.

– Тогда настало время для кардинального решения вопроса, – перебила Зоя, – и тут ты действовала более расчетливо. Тридцатого октября дети уходят праздновать Хеллоуин.

– Я рассказала ей правду, – кивнула в мою сторону Соня.

– Верно, – согласилась Зоя, – ты озвучила историю-перевертыш. Не понимаешь? Поясняю. Не Лиза, а ты взяла выпивку и угостила ребят. Не Лиза, а ты побежала в особняк Ерофеева. Лизавета наклюкалась и плохо помнила тот вечер. Ты была трезва, надела парик, прибежала к Кате, предложила той поучаствовать в розыгрыше, изобразить привидение. Твоя история отчасти правдива, но вот имена надо поменять с Лизы на Соню. Катя охотно пошла на поводу у подруги. А ты знала, что она беременна, небось Лизавета поделилась этой новостью с тобой. Думаю, опрокинув мусорную корзинку и увидев тест на беременность, она незамедлительно ринулась к тебе. Ты поняла: ребенок навсегда лишит тебя возможности выйти замуж за Ерофеева, Константин Львович трепетный отец и преданный муж. Он не бросил даже первую жену-наркоманку, что уж говорить о Кате!

– Яркину не смутил рыжий парик на твоей голове, – перебила я Зою, – это же Хеллоуин, вот ты и нарядилась в костюм. Еще ты взяла у Лизы шарф, думаю, тут обошлось без расчета, ты замерзла, Лиза поделилась с тобой кашне. Но, когда Яркина пожаловалась, что у нее в сундуке может начаться мигрень, ты отдала ей шарф. В твоей голове сидела мысль: если кто и видел двух девушек, которые торопятся к старой даче, то «Лизу» сразу опознают по волосам. Могло здорово получиться! Всем известна ее неприязнь к мачехе, она говорила, что хочет сжить Катю со свету, а еще иногда восклицала: «Вот бы папа женился на Соне!» Интересно, кто вложил в голову импульсивной Лизочки сию мысль? И ты прислала утром порнооткрытки Константину Львовичу. Ты сообщила ему, что Катя уходит к своему первому любовнику, ты звякнула Лизе с проклятиями от лица Кати. Ты отлично знала Константина Львовича, понимала, как он поступит, была в курсе, что на старую дачу они не заглядывают, но ее никогда и не снесут. Труп был спрятан надежно, на него случайно не наткнутся.

– Пошла полоса везения, – подхватила Зоя, – ты сумела занять место Кати. Лиза вышла замуж по указке папы. Ты была счастлива, Елизавета не очень, история вернулась бумерангом. Теперь она мачеха – Алиса падчерица. Но за тобой сохранилась прежняя роль миротворицы, жена Константина Львовича подружилась с дочерью Виктора. Думаю, тебе нравилось иметь в руках нити, ведущие к Лизе. Ты ведь ее ненавидела за обеспеченное детство? И злилась на Константина Львовича, который не уставал делать дочурке подарки даже теперь, когда она стала супругой Виктора?

– От Лизы были одни неприятности, – тихо дополнила я, – она стала часто впадать в депрессию, мучилась совестью, вспоминала Катю, чем доставляла тебе неприятные минуты. Уж не знаю, куда могли зайти ваши отношения, но тут Лизе захотелось примерить на себя роль писательницы.

– К сожалению, нанятая Арина Виолова была излишне любопытна и активна! – воскликнула Зоя. – Она везде сует свой нос, копает, лезет в давно похороненную историю. И внезапно звонит в дом Ласкиных, натыкается на Соню, принимает ее за Лизу, кричит про труп на старой даче и вспоминает о… плюшевом зайце. Убийца совсем забыла о талисмане, а Константин Львович, в гневе круша игрушки, не подумал, что Катя непременно взяла бы его с собой.

Я сжала пальцы в замок и, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, зашипела:

– Ты решила: ладно. Пусть Виола получит и труп, и убийцу. В сундуке лежит розовый шарф, а Лиза покончит жизнь самоубийством. То-то ты у меня спрашивала: «Сколько времени надо на дорогу?» Тебе хватило двух часов! Сначала ты дала подруге бокал со снотворным, потом приготовила ей ванну, усадила туда почти заснувшую Елизавету и взяла пилку для ногтей.

– Ты даже догадалась оставить включенной горячую воду, думала, трудно будет узнать точное время смерти, – сказала Зоя.

– Если вы закончили, я пойду, – хладнокровно ответила Соня, – большей белиберды в жизни своей не слышала. Горничная видела из окна Лизу и Катю. В сундуке лежал шарф дочери Константина Львовича. Это факты. А кто, когда, о чем думал, это догадки.

Зоя подняла руку.

– На трупе Кати обнаружен рыжий вьющийся волос. Он искусственный, не настоящий. Зачем Лизе надевать парк, имитирующий собственную прическу?

Мне понравился козырь, вынутый из рукава, но на Соню он не произвел никакого впечатления.

– Спросите у Лизы, – издевательски посоветовала она, – или докажите, что парик, из которого вывалился волосок, надевала я.

– Пилка! – закричала я. – Она железная! Но у Лизы были акриловые пилки. Я отлично помню, как сломала в ее присутствии ноготь и попросила пилку. Елизавета принесла мягкую, полировочную. Я попросила нормальную железную, а она ответила: «Такой у меня нет, она для нарощенных ногтей не подходит». Помнится, ты открыла сумку, вытащила свою и сказала: «Возьмите мою, у меня нормальные ногти». И где Лиза взяла пилку в день смерти?

– У нее спросите, – не дрогнула Соня, – но ответа не услышите. Есть факт: предсмертная записка. И есть байда про пилку. Докажите, что она моя? Их сотни одинаковых! Не смешите меня.