Людмила Милевская - А я люблю военных…

Он выразительно посмотрел на полковника и покинул кабинет.

Я остолбенела: “В ближайшие дни? Не хочет ли он сказать, что дней этих будет много? Невероятно!”

Полковник, вот молодчина, пока я страдала, окончательно взял себя в руки и со всею вежливостью ко мне обратился:

— Софья Адамовна, продолжим беседу.

— Продолжим, — сомнамбулически откликнулась я, не выходя из транса.

— Софья Адамовна, очень прошу, сосредоточьтесь. Постарайтесь не касаться ничего, кроме гранатомета и покушения на президента.

Грустить долго не могу, так уж устроена.

“Черт с ними, — подумала я, — буду жить здесь. Они же живут, и им это нравится. И я привыкну. Да и не так здесь плохо, раз имеются такие приятные мужчины, как тот в штатском. Ах, какой у него голос…”

— Софья Адамовна, — тем временем не отставал от меня полковник, — со всем уважением вас прошу, давайте продолжим разговор, но только о самом главном будем поминать.

Я кивнула, давая понять, что приветствую хороший тон, и сказала:

— Понимаю, вы хотите сократить нашу беседу, но темы заданы уж слишком плодородные — об одном гранатомете могу часами рассказывать, не говоря уже о президенте. Вот некоторые, к примеру, считают, что президент наш недостаточно хорош. Как правило это те, которые на себя давно в зеркало глядели, я же в зеркало каждый день смотрюсь и…

Громкий хлопок по столу оборвал мою речь. Вместе с хлопком раздался и выразительный…

Впрочем, не стоит об этом. Клялась же себе не употреблять плохих слов. Впрочем, я и не употребляю, чего нельзя сказать о полковнике — как он меня обозвал!

Боже, как он меня обозвал! И всех! И весь мир! И начальство! Правда, не совсем поняла чье: его или мое? Но обозвал крепко.

Скромная сидела и только дивилась: “И это человек в погонах! А я, между прочим, люблю военных…”

Конечно же расстроилась, слезы навернулись на глаза, застучало в висках. Спрашивается, зачем мне все это нужно? Лежала бы себе под столом…

Полковник снова взял себя в руки, устыдился даже своего поведения.

— Софья Адамовна, простите, — смущенно хмурясь, буркнул он. — Сам не знаю, как так получается.

В этом месте его голос снова начал набирать силу и высоту, зазвучали сварливые нотки.

— И до этого мне приходилось подозреваемых допрашивать, но чтобы вот так вот — впервые, — пробубнил он уже совсем бранчливо. — Топчемся на одном месте как ч-черт знает кто! А все вы! Куда вас все время уводит?

Мне стало его жалко.

— Согласна, — ответила я. — Хоть допрашиваюсь и не впервые, но опыта никакого. А раз надлежащего опыта нет, так и спросу никакого, потому и съезжаю все время на частности. Но с другой стороны, нам и говорить-то не о чем. Я пришла на новоселье, гуляли всей компанией, очнулась на полу. Кстати, почему вы меня одну подозреваете?

— Потому что гранатомет в руках держали вы одна, а муж вашей подруги выпил столько, что только восьмым чудом света можно назвать тот факт, что он до сих пор жив.

В этом месте я страшно пожалела, что не выпила столько же.

— А не мог тот мужик в фуфайке проскочить на крышу и по ней уйти через другой дом? — спросила я, вспоминая, что сама так неоднократно делала, слава богу, по другому поводу.

Полковник меня огорчил:

— Нет, не мог. Этажом выше располагалась охрана, этажом ниже тоже. Ваш мужик никуда уйти не мог.

— Значит он и по сей момент в доме! — радостно заключила я. — Ищите среди жильцов. Только не говорите, что вы их хорошо знаете.

— Послушайте…

— Людям свойственно заблуждаться. К тому же покушались на самого президента, следовательно сумма предложена была внушительная. За такую сумму и сама бы…

Глянула на полковника и испуганно поспешила заверить:

— Но мне никто не предлагал. К тому же, с тех пор как Люба получила наследство, мне было не до президента — шторы шила.

— Послушайте…

— Шторки, скатерочки, занавесочки! Кошмар! Тем более, что я шить не умею. Я так перетрудилась, потому и напилась. Только представьте, пока я шила, мой муж… Впрочем, не будем о неприличном. Ах, он негодяй! А потом и вовсе меня бросил. И теперь вы хотите усилить мое горе? Нет уж, ищите в самом доме. Мужик в фуфайке там.

Бедный полковник снова хватил по столу кулаком и завопил:

— Да послушайте, черт вас побери!

Я испуганно зажала уши и закричала:

— Я контужена, но вас слушаю! Слушаю!

— Вот и слушайте, — тяжело дыша, сказал он. — Слушайте. Стреляли из квартиры вашей подруги.

— Я знаю.

— Из окна комнаты, в которой вас нашли.

— Да знаю я, знаю, видела своими глазами. Зачем вы мне это рассказываете?

Полковник схватился за голову:

— Да за тем, чтобы до вас наконец дошло: отпираться глупо и бесполезно. Мои ребята ворвались в квартиру через четыре минуты — минута ушла на то, чтобы выбить дверь. Этажом выше и этажом ниже была охрана. Ваш мужик что, невидимка?

Я растерялась:

— Он в фуфайке был.

— Тем более, — грустно усмехнулся полковник. — Еще вам скажу: уже готовы результаты экспертизы. Ни у кого из жильцов на поверхности кожи оружейных выхлопов не найдено. Все чисты, как стеклышко.

— Понятно, — промямлила я, — меня-то засыпало с головы до ног сразу же, как тот, в фуфайке, жахнул из “Мухи”. Всю комнату можно на экспертизу тащить, думаю хорошо припорошило.

— Рад, что хоть это вы понимаете. Софья Адамовна, давайте подытожим: посторонняя в доме вы одна, нашли вас в той комнате, из которой было совершено покушение, в руках у вас был гранатомет, на этаже мужчины в фуфайке не обнаружено. Что из этого следует?

— Что вы плохо искали.

Он грустно покачал головой:

— Нет. Из этого следует, что хватит глупенькой прикидываться. На президента покушались вы — больше некому. Сейчас вас отведут в камеру, где вы хорошенько и подумаете, а после этого мы с вами поговорим. И помните, чем раньше мы приступим к серьезному разговору, тем лучше будет для вас.

Деревянный минка, двухэтажный, крытый соломой, спрятал друзей от нескромных взоров. Хозяин — гнусный продавец девочек — встретил молодых господ, непрерывно кланяясь.

— Минеральные воды для ванн… — брезгливо отводя взгляд, бросил Абэ Кусоноки.

— Да, господин, привезли, — торопливо прошелестел хозяин, не смея распрямиться. — Все готово. Уже подогрели. Раскалили камни. Бочонок саке доставлен. И сосновые кадушки для питья… Лучшие девочки одеты в лучшие кимоно. Молодая красавица-гейся Итумэ приняла предложение несравненного господина Сумитомо. Она здесь…

Торговец удовольствиями гнусно осклабился.

— Прикажи наполнять ванны и вели женщинам наливать саке, — распорядился Абэ.

— Да, господин, — непрерывно кланяясь и пятясь, прошептал хозяин.

Закипела пирушка.

Приятная истома.

Спокойная беседа.

Молодые самураи, младшие сыновья прославленных родов согревались минеральными ваннами, освежались саке, охлажденным в ручье.

Бочонок лучшего вина, из провинции Хиого, припасли и открыли, соблюдая традиции.

Пили, как подобает истинным буси, квадратными кадушками, по началу лишь ощущая чудный смолистый вкус сосновой живицы, привнесенный посудой.

Увлекательное занятие! Веселое!

Девочка-дзёро не успевала наполнять кадушки. Даже не склонный к излишествам Сумитомо, под конец выкрикнул:

— Кампай!

Пей до дна!

Хейдзо Кадзивара, мечтательный и лиричный, воскликнул:

— Не хватает природы! Как украсила бы все природа! Чудно впитать в себя из воды горячих ключей живительную силу гор, полюбоваться величественными их силуэтами! Воплотить мечту: согретым водой ключей, созерцать в своем саке, упавший туда с божественной сакуры лепесток.

— О-о! — воскликнул реалистичный Кусоноки, — ушло время сакуры. Завтра праздник мальвы. Не забыл? Отсюда неудобства. К женщинам, вот, пришли в полном боевом снаряжении.

— Великая честь охранять божественного Микадо! Запомнится на всю жизнь! — воскликнул Хейдзо.

Энъя кивнул:

— Как забыть? Высокая честь. Великий день.

“Саке, горячая ванна — живительные процедуры. И впереди ночь любви. Целая ночь неторопливой беседы.

О, несравненная Итумэ!

Взгляды, прикосновения… А утром… Утром Аой Мацури предстанет божественно прекрасным. К тому же сам Микадо… И наследник… В свите, конечно, почетнее, но… Ерунда!” — думал Сумитомо, ощущая в душе необычайно радостный подъем, почти не чувствуя ослабевшего тела.

Лишь колола обида. Идти со стражей, так далеко от императорских колесниц, — не для Фудзивара, потомка славного рода. Но…

Тяжелое смертельное опьянение навалилось внезапно. Все опрокинулось, ухнуло куда-то, вращаясь во мгле вселенского хаоса. Время остановилось.

* * *

Сумитомо вынырнул на миг из сумрака, затмившего сознание. Повел бессмысленным взглядом.

Нет мыслей.

Нет воли.

Все нереально.

“Мускулистая спина… Воин… Ловко прилаживает на себя сложные ёрои… Что-то знакомое… Знакомая экипировка… Мечи в красном сафьяне… Пластины… Узор брони… Все так знакомо… Почему?”