Галина Полынская - Спасите наши души

– Когда же это закончится! – Влад принялся ходить по кабинету взад-вперед и причалил к моему столу. – Представляешь, Сена, это скотство орет беспрерывно! Начинает надрываться даже когда к нему кошка на расстоянии ста метров подходит! Ей богу не вру, мы наблюдали!

– А чья это машина? – попыталась я перекричать вой сигнализации.

– Не знаем. Конякин с Иловайским как раз пошли искать владельца. У меня уже башка раскалывается! Пойдем в буфет кофе попьем, все равно работать невозможно!

Я бросила взгляд на часы.

– Не могу. Мне надо до обеда статью написать.

– Бог в помощь.

И, массируя виски, Влад удалился прочь.

Я уставилась на монитор. Видать от отчаяния, в голову пришла идея, достойная самого, что ни на есть пристального внимания… это была практически заявка на победу! Я быстренько настучала: «Призраки Красной Площади». И понеслось… Я так увлеклась наиправдивейшим рассказом о том, что твориться в ночное время суток на главной площади страны, как на трибуне Мавзолея возникают наши мертвые правители-кровопивцы, что вытворяет любитель детей дедушка Ленин, как на лобном месте призраки казнят призраков, что даже не заметила, как вернулись С. С. с художником. Следом плелся Влад.

– Ну, что? Нашли урода? – бросился к ним навстречу наш дизайнер, корректор и верстальщик Дима.

У нас вообще очень сжатые штаты, каждый пашет за троих, иначе давно бы наша глупая газета вылетела в трубу. Вот разбогатеем, наймем людишек…

– Не нашли! – отрезал Конякин, перекрикивая сигнализацию. – Работаем!

И сразу ко мне:

– Что ты тут пишешь, Сена?

– Вот, – я с гордостью кивнула на «Призраков».

Конякин быстро пробежал глазами мое незаконченное творение. Я ненадолго перестала дышать.

– Вот можешь ведь, когда хочешь! Концовку не испорть!

Ой, я право чуть не померла от радости. Меня такое вдохновение обуяло, что, кажется, я вообще перестала слышать проклятущую сигнализацию. Чего нельзя было сказать об остальном коллективе.

– Работать! Работать! – разорялся Конякин.

– Но ведь невыносимо же! – посмела перечить Тина Олеговна. – У меня ничего не получается!

– У Сены получается и у вас у всех получится!

И меня сразу же все возненавидели. Но мне было глубоко наплевать на чувства коллег, статья выходила сказочная. Да если так дела пойдут, я до обеда весь материал накатаю, и буду свободна, как ветерок над морем-океаном.

К половине двенадцатого я поставила красивую точку в последнем предложении своего произведения. Я была счастлива, не смотря на дикий вой сигнализации, а коллектив находился уже на грани нервного срыва. Конякин же крепился, показывая пример невиданного мужества всем остальным. Я сбросила статью на дискету и отправилась в принтерно-факсовый отдел, прежде всего материал должен прочесть наш самодержец, потом уж корректору-верстальщику в руки перейдет.

Когда я вернулась, в нашем офисе (ну никак не привыкну называть эти духотозные кабинеты «офисом») царила неестественная тишина, народ прильнул к окнам и что-то напряженно высматривал. Я положила статью на стол Конякина и присоединилась к публике.

– Что там такое?

– Тс-с-с! – ответил Влад. – Кажется, оно заткнулось.

– Может аккумулятор, наконец-то, сел, – благоговейно прошептал Дима. – Неужто услышал нас Господь…

Надо же, о боженьке вспомнил, а еще на всех углах трындел, что атеист, материалист еще какой-то там «…ист».

– Идите работать, – сказал Конякин, не сводя глаз с авто. Впервые за все время он говорил спокойно, тихо, почти как нормальный человек, видать боялся спугнуть сигнализацию.

На горизонте возникла какая-то тетка. С напряженным вниманием следили мы за траекторией ее движения. Когда стало ясно, что идет она прямо к злополучному мерсу, заволновались все, даже Конякин. С. С. перегнулся через подоконник и крикнул:

– Женщина! Не ходите сюда! Идите другой дорогой!

Тетка ноль внимания, видать не поняла, что это к ней обращаются.

– Женщина! – взвизгнула Тина Олеговна. – Обойдите здание с другой стороны! Это вас касается!

Никакой реакции, топает себе, тётус гадкий, вся в каких-то своих мыслях.

– Же-е-енщина! – наперебой затянул весь наш коллектив, но было поздно. Тетка попала в зону поражения, сигнализация взвизгнула и зашлась в истерике. Бабонька вздрогнула от неожиданности, осторожно обошла авто, будто оно могло взорваться, и скрылась из вида.

– Да что же это такое?! – едва не рыдала Тина Олеговна, судорожно щелкая зажигалкой в попытке прикурить. Курить в офисе Конякин нам не разрешал, но в честь такого праздника решил закрыть глаза на безобразие. – А если этот проклятый драндулет всегда теперь будет стоять здесь?! Вот именно здесь?! Под нашими окнами?!

Глаза С. С. как-то нехорошо побелели, скулы заострились, и мы невольно притихли, ожидая чего-то страшного.

– Не будет это здесь стоять, – слегка зловеще произнес шеф и направился к дверям.

– Куда это он? – забеспокоился Влад.

– Кто ж знать может, – прислушавшись к своим внутренним ощущениям, я поняла, что писать больше не хочется, да и боялась я опоздать на встречу со Славой.

Двери приоткрылись и возник Конякин, в одной руке он нес тарелку с салатом оливье, в другой стакан воды. Не без удивления уставились мы на свое начальство. Неужто решил перекусить прямо в офисе? Им же самим на это был наложен громадный запрет… и салата много, небось двойная порция… С. С. поставил тарелку на свой стол и вдруг принялся лить в оливье воду. В безмолвии наблюдали мы за процессом. Размешав вилкой полученный состав, он взял тарелку и аккуратно, чтобы не расплескать, понес к окну. Мы поспешили за ним. Хорошенько прицелившись, Конякин перевернул тарелку, вся эта «биомасса» полетела на крышу машины и ляпнулась здоровенной отвратной кляксой. Полнейшая, сто процентная иллюзия, будто кого-то основательно стошнило.

– Теперь нас всех убьет хозяин мерса, – вздохнул Влад.

– Пусть докажут сначала, что это вылетело от нас, а не с первого, третьего или четвертого этажа! – отрезал Конякин и аккуратно поправил шторы. – Замучается, балбес, по редакциям бегать! Народу полно и все с утра уже пьяные!

Впервые за все время нашего сотрудничества, весь коллектив так и лучился любовью к своему начальнику. Конякин же поставил стакан в тарелку и понес посуду обратно в буфет.

– Блин, а он классный дядька, – хмыкнул художник.

– Вот уж никогда бы не подумал, – кивнул Влад, – надо узнать, когда у него день рождения и подарить что-нибудь памятное. Сена, а чего ты комп выключаешь?

– Я на сегодня свою норму выполнила, теперь побегу на расследование.

– Да? – оживился Влад. – А что на этот раз?

– Пока это военная тайна, но если понадобится твоя помощь, я тебе немедленно сообщу.

Возвращение Конякина публика приветствовала едва ли не овацией, но С. С. сделал вид, что ничего не заметил, да и вообще ничего такого не произошло.

– Чего стоим? Чего не работаем?

– Уже, уже!

Поразительно, но теперь никому сигнализация не помешала приступить к плодотворному процессу творчества. Вот ведь ехидные люди.

– Станислав Станиславович, я статью сделала, можно идти?

– Иди.

– Спасибо! До свидания! – и мысленно: – Дай вам бог здоровья и детишек побольше!

Выскочив в коридор, извлекла из сумки мобильник и только после посмотрела на часы. Вот здорово, у меня выкраивается не меньше получаса свободного времени, как раз хватит выпить кофейку. По пути к буфету, я набрала свой домашний номер и после первого же сигнала услышала Тайкин голос.

– Все, Тай, я освободилась.

– Ага, я одеваюсь!

– До встречи.

В буфете обедала куча народу, я еле разыскала свободный стул и примостилась со своим кофе. Напиток оказался совсем плохим, но выпила я его с удовольствием, вот что значит приподнятое настроение.

Солнышко на улице припекало совсем по-летнему, хоть осенью солнечные деньки выдались и на том спасибо, побаловала природа напоследок. У метро я поняла, что есть хочется сильно очень и пристроилась в очередь за пирожками-слойками. От нечего делать, я принялась разглядывать окружающий пейзаж. В метрах трех стоял молодой монах, но не с ящиком для пожертвований, а с пачкой листовок. Я невольно заинтересовалась.

– Одну слойку с мясом, одну курицей и сыром.

Получив вожделенные пакетики, я отошла в сторонку и принялась трескать, плюшки, обжигаясь. К монаху то и дело подходили люди, кто-то брал листовку, кто-то отходил с пустыми руками. Покончив с последней слойкой, я купила бутылочку пепси в соседнем ларьке, сделала пару солидных глотков и стала приближаться к монаху. Все-таки я очень любопытная, да и очень уж хотелось узнать, что он там такое раздает народонаселению и где, собственно ящик для пожертвований.

– Возьмите себе, знакомым или родным, – повторял монах, раздавая трехцветные буклеты.