Ирина Волкова - Человек, который ненавидел Маринину

— Вы не представляете, что вы для меня сейчас сделали, — с чувством произнесла она. — Вы сняли невыносимую тяжесть с моей души! Сколько я вам должна?

— Нисколько, — ответила Ол. — Я тоже била против войны в Югославии.

— Ну, это уже слишком, — Пробормотала Кузина, когда женщина вышла из кабинета.

Дверь слегка приоткрылась:

— Можно? — послышался мягкий мужской баритон.

Оля судорожно вздохнула, а ее руки взметнулись вверх, поправляя прическу. Кузина ни секунды не сомневалась в том, что это был ОН — мужчина ее мечты.

Дверь растворилась, и на пороге нарисовался стройный высокий брюнет с широко расставленными темно-синими глазами. При взгляде на его породистое, четко очерченное лицо Олю пронзило чувство необъяснимой тревоги. Выражение этого лица было каким-то необычным и трудноопределимым — то ли печальным, то ли усталым, то ли отрешенным.

— Здравствуйте, — сказал брюнет.

— Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста, — дрогнувшим голосом предложила Оля, мысленно посылая ЕМУ эманации пламенных чувств, бушующих в ее груди, чувств, которые, Как и следовало ожидать, должны были немедленно пробудить в незнакомце ответную страсть. В этот момент Кузина почти верила в то, что телепатия существует и истинная любовь способна творить чудеса.

Однако поведение посетителя явно опровергало эту теорию.

Брюнет опустился в кресло и окинул Олю оценивающим взглядом лишенного эмоций аналитика. Под этим взглядом ее светлая вера в телепатию и магические силы любви увяла, как орхидеи в безводной пустыне. Впервые в своей жизни Кузина столкнулась с мужчиной, который смотрел на нее с таким же безразличным выражением, как он посмотрел бы, скажем, на письменный стол или на рулон туалетной бумаги.

Только сейчас Оля получила возможность внимательно рассмотреть одежду брюнета и убедилась, что, во-первых, она была безукоризненно подобрана, но при этом не бросалась в глаза, а во-вторых, она была запредельно дорогой. Запястье мужчины ее мечты украшал стальной швейцарский хронометр фирмы “Кротон” за пять тысяч долларов. Кузина видела часы этой марки в журнале “Вог”.

Обычный “новый русский”, желающий потрясти воображение сограждан своим неожиданно свалившимся богатством, наверняка купил бы здоровенные золотые часы, к тому же украшенные бриллиантами. Истинную цену “Кротона” знали лишь немногие. Кто же он такой? Загадочный богач, пытающийся выглядеть незаметным?

— Я хочу подать исковое заявление в суд, — сказал мужчина. — Вы можете составить его?

— Разумеется, — энергично кивнула головой Оля, надеясь, что он обратит внимание на ее роскошные, сверкающие после мытья каштановые локоны. — В чем именно состоит суть вашей проблемы?

— Я хочу подать в суд на писательницу Александру Маринину, — с расстановкой произнес брюнет.

— На Александру Маринину? — ошарашенно переспросила Оля.

— Именно так, — подтвердил брюнет.

— На эту Александру Маринину? — на всякий случай уточнила Оля, вытаскивая из сумочки мятый томик “Стилиста”.

От одного взгляда на книгу по щеке посетителя пробежал нервный тик.

— Уберите это, — попросил он, и в его ровном голосе прозвучали нотки с трудом подавляемого отвращения.

— Хорошо, — сказала Оля, запихивая “Стилиста” обратно в сумочку и стараясь выглядеть как можно более спокойной и уверенной в себе. — Какие именно претензии вы имеете к Александре Марининой?

— Беззастенчивое вмешательство в мою личную жизнь, — отчеканил брюнет. Было заметно, что он неоднократно проигрывал в воображении свою речь. — Я хочу подать на нее в суд за наносящее мне моральный и материальный ущерб публичное разглашение в ее книгах подробностей моей личной и в том числе интимной жизни.

Оля нервно вцепилась в авторучку. Здесь явно происходило что-то странное. Это что, розыгрыш? Вроде непохоже.

— Вы хотите сказать, что Маринина списала с вас какого-то героя своих книг?

— Она не списала с меня какого-либо героя. Она нагло и беззастенчиво описывает в книгах мельчайшие подробности моей жизни, причем она осмелилась вывести меня в качестве героя под моим настоящим именем. Она даже не погнушалась упомянуть о единственном факте супружеской измены, к сожалению, со всеми совершенно излишними и никому не нужными деталями. Вы представляете, какой ущерб она нанесла моему имиджу? Я уже не говорю о том, насколько подобная популярность вредит моей профессиональной деятельности. Это непростительно. Я хочу поставить точку во всей этой истории. Пусть она знаменитая писательница, пусть мафиозные издатели ее покрывают, но и на нее в конце концов должна быть управа!

"Он женат! — обреченно подумала Оля. — Впрочем, это не имеет значения, — тут же мелькнула другая, утешительная мысль. — Если он изменил раз, изменит и второй. Но если он герой Марининой, то кто же он? Издатель? Милиционер? Мафиози? Наемный убийца? Нет, это просто какой-то бред!”

Оля подвинула к себе лист бумаги, приготовившись писать.

— Хорошо, начнем составлять заявление, — слегка дрогнувшим голосом произнесла она. — Ваши фамилия, имя, отчество.

— Каменская Анастасия Павловна, — совершенно серьезным тоном сказал мужчина ее мечты.

Олины пальцы разжались. Авторучка упала на пол, украсив паркет лазурным разводом чернил.

— Уй! — с ужасом произнес Гоша Крестовоздвиженский. Люди в милицейской форме двоились и троились у него в глазах. — М-менты!

— Что будем с ним делать? — спросил один из милиционеров. — Он же лыка не вяжет!

— В-вяжу! — неожиданно возразил Гоша. — В-всех п-повяжу!

— Такие, как он, позорят наш милицейский мундир, — укоризненно заметил самый молодой милиционер.

— Р-ребята! — неожиданно вспомнил Гоша. — Я же св-вой! Я же в-ваш к-кореш! М-мы с Ась-ской К-каменской в-вчерась “Ч-черную к-кошку” бр-рали!

— Он имеет в виду издательство? — задумчиво спросил усатый сержант.

— Скорее банду, — покачал головой молодой милиционер. — Только Каменскую он спутал с Жегловым, а себя с Шараповым. Так что будем с ним делать? Доложим начальству?

— Нехорошо своих закладывать, — покачал головой сержант, который сам не прочь был в свободное от работы время отведать даров Бахуса. — Пусть поспит на диванчике, придет в себя, а там разберемся. Мало ли, почему он выпил. Может, у человека горе какое, а ты сразу — начальству доложить, начальству доложить!

— С-стучать н-на св-воих н-нехорошо! — поддержал сержанта Гоша.

— Лешик! Чистяков! Ты дома? — с порога крикнул Игорь Филимонов, он же Анастасия Каменская, он же красавец-брюнет, поразивший воображение несчастной Оленьки Кузиной.

— Дома, дома, — откликнулась из своей комнаты Марина Буданова. — Я же просила тебя не называть меня Чистяковым! Не забывай, что мы работаем под прикрытием, с другими именами, и все должны думать, что мы с тобой брат и сестра!

— Но ведь в квартире только мы с тобой! — жалобно произнес Игорь. — Ты не представляешь, какое это нервное напряжение — постоянно лгать, прикидываясь кем-то другим. Дай мне возможность хоть здесь побыть самой собой!

— Ладно, — вздохнула Марина. Она вышла из комнаты и чмокнула брата в щеку, привычно вживаясь в роль Алексея Чистякова, мужа Каменской. — Но только дома. Не забывай, что для всех остальных ты — Игорь Филимонов, мой брат. Хочешь есть? Я заказал из ресторана перепелок и свинину по-купечески, обжаренную в лесных орехах.

— Леш! Ты что! Это же страшно дорого! После этого нам придется решать проблему латания дыр в семейном бюджете!

— Не думай об этом. Имею я право побаловать свою любимую женушку?

— Ох, Чистяков! — благодарно вздохнул Игорь. — Что бы я без тебя делала? Сейчас, я только переоденусь. Ты же знаешь, что я не переношу эти дорогие модные тряпки, которые мать привозит мне из Швеции.

— Знаю, Асенька, — кивнула Марина. — При желании ты можешь выглядеть как кинозвезда, но только тебе этого не хочется, потому что это тебе неинтересно. Жду тебя на кухне.

Оля Кузина, уткнувшись лицом в подушку, плакала горько и безнадежно.

Людмила Алексеевна, Олина мама, услышав из-за стены сдавленные рыдания, вошла в комнату и мягко потрепала дочку по голове.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила она. — Тебя кто-то обидел? Что-то случилось на работе?

Оля помотала головой и, громко шмыгнув носом, зарыдала еще отчаяннее.

— Значит, это мужчина, — пришла к заключению Людмила Алексеевна. — Ведь это мужчина, да?

Оля всхлипнула и кивнула.

— Я влюбилась, — сообщила она, вытирая глаза уголком покрывала. — Это какой-то кошмар!

— Вы давно познакомились?

— Сегодня, — всхлипнула Оля. — Он пришел ко мне на прием в юридическую консультацию.

— Значит, у него просто не было времени оценить тебя по достоинству, — пожала плечами Людмила Алексеевна. — Вот увидишь, все уладится, все будет хорошо!