Люся Лютикова - И будет вам счастье

– Люська, а ведь ты права! При мне в офис ворвалась тетка, она кричала: «Жулье! Воры! Ничего у них не покупайте!», но охранники быстренько ее вытолкали. А нам сказали, что это бывшая сотрудница, которая обворовала фирму, ее уволили по статье, и вот теперь она мстит… Значит, ты все это увидела «третьим глазом»? Или как там у вас называется?

– Угу, – скромно потупилась я. – Четвертой чакрой.

– Супер! Жаль, что я не увидела, когда мой муженек начал крутить шашни с секретаршей. Вернее, когда это случилось в четвертый раз. Трех предыдущих профурсеток мне удалось нейтрализовать.

Я собиралась спросить, есть ли у Ленки и Илгмарса дети, но не успела. Колтунова решительно заявила:

– Вот что, Лютикова, ты должна поехать со мной!

– Куда это?

– На Рублевку. Илгмарс разрешил мне еще месяц жить в нашем рублевском доме, потом надо сваливать. Домина огромный, три этажа, а мне даже словом перекинуться не с кем. Ну, домработницу я не считаю. В общем, прямо сейчас забирай свои магические талисманы и поехали ко мне!

Я попыталась протестовать, но Колтунова была непреклонна:

– Да-да, и не спорь! Я тебя чудесно устрою в оранжевой гостевой комнате, познакомлю со своей шиншиллой. Она у меня такая лапочка! По родословной ее кличка Пасадена, но откликается на Пусю.

Судя по всему, детей у Ленки не было.

Мне совсем не улыбалось провести остаток дней в чужом доме в компании с Колтуновой и шиншиллой. Я твердо сказала:

– Извини, но у меня сейчас нет времени ездить по гостям.

Ленка мгновенно сменила тактику:

– На Рублевке жизнь брошенной жены не сахар. Там царит волчий закон: или ты, или тебя! От меня все знакомые отвернулись, словно я прокаженная! Я так страдаю, что даже подумываю о самоубийстве! Неужели ты можешь бросить меня в такую минуту?!

В уголке ее левого глаза блеснула слеза.

Это был грубый шантаж, давление на жалость и манипуляция в одном флаконе. Но меня не проняло. Ленка – махровая эгоистка, такие не кончают жизнь самоубийством. Наоборот – методично продвигаясь к своей цели, отравляют существование всем окружающим.

А Колтунова продолжала с видом страдалицы перечислять свои беды:

– Модный художник Севрюгин обещал нарисовать мой портрет, но теперь – ни за какие деньги! Говорит, что рисовать неудачников – плохая примета, от самого фортуна отвернется. Нелька, жена нефтяника Мавсесяна, хотела спарить мою Пусю со своим шиншиллом, но передумала. Наверное, решила, что моя Пусечка недостойна с ней породниться. В салоне красоты мое время отдали жене министра сельского хозяйства, а меня передвинули на десять утра. Они совсем, что ли, свихнулись – как я могу прийти к десяти, если встаю в одиннадцать?!

Я слушала ее стенания и прикидывала, как бы сделать ноги. Не хочу тратить остаток жизни на пустую болтовню! Но тут Ленка сказала:

– Даже Дашка, бывшая жена Лисовика, и та меня сторонится. А ведь ее тоже муж когда-то бросил, должна бы, кажется, понимать, каково мне приходится!

– Лисовика? – едва не подпрыгнула я на месте. – Ты имеешь в виду Леонида Лисовика? Олигарха?

– Конечно его, – фыркнула Колтунова, – он мой сосед. Так вот, Дашка раньше по всякой ерунде забегала в гости, а теперь и носа не кажет! Ненавижу их всех!

Я схватила Ленку за руку:

– Мы едем на Рублевку. Срочно!

У Ленки был небольшой бордовый внедорожник, под цвет лака для ногтей. Водила она лихо – обгоняла, подрезала и никогда не включала «поворотник». Другие участники движения пытались привлечь внимание Колтуновой, но громкая музыка в салоне не оставляла никаких шансов, что их сигналы будут услышаны.

Я восхищенно разглядывала приборную доску и щупала кожаные кресла.

– Машина принадлежит бывшему мужу, – сказала Колтунова, подрезая голубой «Форд», – жаль будет с ней расставаться.

На другой стороне улицы я заметила вывеску эзотерического магазина и попросила Ленку становиться. Она развернулась через двойную сплошную полосу и с визгом притормозила на тротуаре.

– Мне карты Таро, пожалуйста, – сказала я продавцу, бледному тощему юноше с длинными волосами.

– Какие вам? – безжизненным голосом поинтересовался тот. – У нас продается пятьдесят видов.

Я оторопело уставилась на витрину. С первого взгляда мне приглянулась колода, на которой изображена карта Дурак. Куплю ее, ведь дуракам везет!

– Вот эту, – ткнула я пальцем, – и книгу толкований.

– Хороший выбор, – похвалил юноша, – колода Уэйта считается классикой.

Когда мы уже отъехали от магазина, я вспомнила, что не приобрела магические амулеты, необходимые для создания образа ясновидящей. Пришлось остановиться около «Товаров для домашних животных».

– Перья на веревочке есть? А гремучие шарики? И косточки покажите.

Продавщица выложила передо мной ассортимент.

– Беру все, – я сгребла в кучу игрушки для кошек и собак.

Ленка уважительно посмотрела на перья и кости, которые я развесила на груди, потом спросила:

– И давно у тебя открылся третий глаз? Что-то я раньше за тобой таких способностей не замечала.

– Четыре года назад, после удара шаровой молнии. Она мне попала сюда, во вторую чакру, – я приложила руку к груди. – Я вдруг поняла, что могу читать мысли окружающих, вижу их судьбу. Но вообще-то моя бабушка была монгольской целительницей. Очевидно, после сильного электрического разряда у меня активизировался потомственный дар.

– Здорово! – обрадовалась Ленка. – Так я им и скажу: «Вот Люся Лютикова, потомственная монгольская ясновидящая, прошу любить и жаловать».

– Кому «им»?

– Да моим соседям. Ты ведь не против пройтись по гостям?

Я догадалась, что с моей помощью Колтунова хочет восстановить былую популярность в поселке «Высшая проба». Она решила водить меня по домам, как дрессированного медведя. Ну что ж, мне это только на руку.

– Сначала навестим дом Леонида Лисовика, – загробным голосом сказала я, – вижу там смерть.

– Правда? – обрадовалась Колтунова. – А кто умрет?

Я загадочно промолчала.

До «Высшей пробы» мы домчались быстро. Власти услужливо освободили от светофоров автомобилистов, мчащихся по Рублево-Успенскому шоссе, построив для пешеходов ужасно неудобные надземные переходы. Поселок располагался в какой-то паре километров от МКАД, на въезде стояли охранники с автоматами. Один из них внимательно посмотрел мне в глаза. Я не сомневалась, что мой профиль и анфас зафиксировали камеры наблюдения и, возможно, фотографии уже проверяют по базе Интерпола.

Проехав минут десять по ровной, словно зеркало, дороге, Ленка остановила машину и объявила:

– Вот здесь и живет Лисовик.

Поверх глухого забора просматривалась только черепичная крыша красного цвета. Колтунова нажала едва заметную кнопку, и калитка отъехала в сторону. Перед нами открылся трехэтажный дом. Первый этаж был облицован коричневым камнем, второй и третий – выкрашены в бежевый цвет. По правую сторону от входной двери располагалась веранда, по левую – гараж. Дом был большим, добротным и производил впечатление того, что называют «семейным гнездом».

По дорожке, уложенной красной тротуарной плиткой, мы прошли к дому. Ленка позвонила. Дверь открыла молодая полная женщина. Она была одета в голубую униформу, какие в гостиницах носят горничные. Несмотря на жару, ее толстенькие ножки облегали плотные антиварикозные колготки.

– Где хозяйка? – поинтересовалась Колтунова, нагло вваливаясь в дом. Я последовала за ней.

– Изольда Сергеевна у себя, – смиренно ответила женщина, закрывая дверь. – Доложить, что вы пришли?

– Доложи, – разрешила Ленка, падая в кресло.

Женщина удалилась по лестнице на второй этаж.

– Кто это? – спросила я.

Колтунова пренебрежительно махнула рукой:

– Домработница, Сильвией зовут, как собачонку. Забавно, правда? Она у Лисовика давно служит, лет десять, а все не меняется. Толстые всегда на одно лицо. Вот ты, например, со студенческих лет вообще не изменилась, повезло тебе!

Отвесив этот сомнительный комплимент, Ленка по-хозяйски схватила пульт от телевизора и принялась переключать каналы. Я тем временем изучала обстановку. Я никогда не была в доме у олигарха и ожидала увидеть откровенную, бесстыдную роскошь. Ну, знаете, эти анекдоты про новых русских, которые в сортирах устанавливают золотые унитазы, а на день рождения покупают «открытку» – подлинник Пикассо… Однако гостиная Лисовика была обставлена в строгом, минималистском стиле. Мебели немного, но вся – видно с первого взгляда – от дизайнеров с мировым именем. Напротив огромного экрана телевизора – кожаный диван и два кресла. Я с наслаждением пощупала кожу. Судя по выделке, мягкая мебель обошлась хозяевам в три годовых зарплаты домработницы.

– В доме есть охрана? – полюбопытствовала я.

– Зачем? – удивилась Ленка. – Разве ты не видела автоматчиков на въезде в поселок?