Наталья Александрова - Король изумрудов

– У тебя в портфеле – кукла, одни журналы, порнуха дурацкая! Ты что, молокосос, думаешь, я лох дешевый? Да тебе участка не видать как своих ушей!

Петр Степанович напоследок длинно выругался и отключил мобильный телефон.

Он подумал, не совершил ли ошибки, отказавшись от первой компании, заинтересованной в пятне застройки на Васильевском и согласившись на предложение Рудейко, но потом вспомнил, как нужны деньги, и сжал кулаки. Неужели Рудейко хочет кинуть его?

Андрей Рудейко в сердцах бросил роскошный дорогой мобильник под ноги и от злости чуть не растоптал его, но одумался, поднял и убрал в карман: телефон ни в чем не виноват. Он откинулся на мягкое сиденье джипа и задумался.

Неужели эта сволочь из Смольного, Шумелов, до того оборзел, что хочет внаглую присвоить триста штук баксов и потребовать новую взятку, больше прежней? Не может такого быть… Не совсем же он, в конце концов, дурак, понимает, что с такими, как Андрей Рудейко, шутить опасно. Что-то здесь не то, что-то не то…

Но Андрей в самом себе был уверен. Он сегодня утром достал из сейфа заранее приготовленные деньги, триста тысяч «зеленых», как один цент, сложил их в портфель – в тот самый, на который показал ему в магазине Шумелов, коричневый портфель свиной кожи, и поехал на встречу. По дороге никуда не заезжал, даже не поел…

Кстати, есть очень хотелось, и Андрей приказал шоферу остановиться возле китайского бистро. Взял порцию креветок с орехами кешью, рыбу в лимоне, быстро и жадно съел и почувствовал, что сыт. Чем хороши китайские заведения – порции дают нормальные, человеческие. Поешь так поешь – от души…

Андрей удовлетворенно откинулся на спинку стула, поудобнее расположил свой объемистый не по годам живот и лениво окинул взглядом зал. В основном, конечно, всякая мелочь, шантрапа – проститутки, устроившие себе обеденный перерыв, рэкетиры с подругами…

Андрей замер. Вот то, что не давало ему покоя после разговора с Шумеловым. Рэкетир с подругой, которые ссорились в дверях Пассажа. Этот небритый придурок столкнулся с Андреем, наступил на ногу и выбил портфель из рук. Это был единственный момент, когда Рудейко выпустил портфель. Но ведь парень тут же подал его Андрею, не прошло и секунды… За это время никак невозможно заменить деньги журналами! Да еще и на глазах у него, у Андрея… Нет, это какая-то чушь! Если только… если только они не подменили портфель.

Рудейко даже мгновенно взмок от такого предположения. Но ведь это значит, что эти двое «пасли» его, точно знали, когда он появится в Пассаже, знали, какой портфель у него будет в руках – ведь портфель был в точности такой же…

Нет, это невозможно! Если только… если только эта свинья из Смольного не устроила эту подставу самолично!

Андрей подпрыгнул на месте, чуть не опрокинув животом столик. Телохранитель Витек беспокойно огляделся, чтобы понять, что так взволновало босса.

Наверняка так и есть!

Андрей перевел дух и скрипнул зубами.

Шумелов сам устроил эту подставу, чтобы заявить, будто он не получил денег, и потребовать у Андрея еще большие бабки…

Ну, сволочь, тебе это просто так с рук не сойдет!

От злости Андрей снова проголодался и заказал себе огромную порцию свинины с имбирем.

За долгие годы преподавательской работы Петр Степанович привык просыпаться в восемь утра. Теперь в Смольный он мог бы приезжать на работу попозже, но многолетняя привычка работала лучше любого будильника, и он ровно в восемь просыпался, в первый момент думая, что пора собираться на лекции… Но потом вспоминал, что давно уже не преподает и у него есть еще время, чтобы немного поваляться в постели, потом не торопясь подняться, принять массажный душ, позавтракать…

Однако этим утром что-то определенно было не так. Что-то тревожило Петра Степановича. Сон постепенно выпускал его из своих нежных объятий, Шумелов удивленно прислушивался к собственным ощущениям. Ему чего-то не хватало.

Наконец он понял чего – рядом с кроватью не было слышно ровного сопенья и периодических всхрапов Арчибальда.

Английский бульдог невероятно храпел во сне, и поэтому Петр Степанович упорно боролся с его привычкой спать возле кровати хозяев, пытался выселить его на коврик в прихожую, но подлый бульдог упорно отказывался засыпать в ссылке, устраивал по ночам истерики, скребся когтями в дверь спальни, и Шумелову в конце концов пришлось сдаться, тем более что жена всецело была на стороне Арчибальда.

И вот теперь этого мерзкого храпа и сопенья не было слышно, и Шумелов всерьез забеспокоился. Чтобы бульдог проснулся раньше хозяев? Такое просто невозможно, этот лежебока готов был проспать все на свете, кроме обеда и прогулки. Не случилось ли с ним чего?

Петр Степанович спустил ноги с кровати, осторожно нашарил шлепанцы и встал.

В утренней полутьме спальни возле кровати что-то темнело…

Шумелов раздернул штору и едва сдержал крик.

Арчибальд безмолвно лежал на полу в луже крови. Впрочем, то, что лежало на ковре около кровати, трудно было назвать Арчибальдом. У собаки не было головы.

– Что ты, Петя? – окликнула Шумелова полусонным хрипловатым голосом жена.

Петр Степанович не отозвался. Он схватил первое, что попалось под руку, – шелковую накидку с кресла, – завернул в нее обезглавленный труп собаки и выскочил в коридор, пока жена не проснулась окончательно. Если она увидит это – точно сойдет с ума.

– Куда ты, Петя? – крикнула жена вслед все еще не вполне проснувшись, но с уже возникающим в голосе беспокойством.

– Потом, потом! – откликнулся Шумелов срывающимся голосом.

Руки его тряслись. Он кое-как оделся, завернул собачий труп поверх шелковой накидки в кусок полиэтилена, чтобы кровь не просочилась, и понес в гараж.

На первом этаже консьерж удивленным взглядом проводил его – неаккуратно одетого, небритого, с красным перекошенным лицом и большим бесформенным свертком в руках…

Пристроив сверток в багажнике и сев за руль, он долго не поворачивал ключ в зажигании, чтобы отдышаться, успокоиться – в таком взвинченном состоянии выезжать на улицу было опасно. Как учил его увлекающийся йогой Сабиров, Петр Степанович несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, задерживая дыхание и пытаясь думать о приятном. Но из этого ничего не вышло: перед глазами стояло окровавленное собачье тельце на ковре возле кровати…

Петр Степанович изо всех сил ударил руками по рулю, так что заныли костяшки. Он не был так привязан к собаке, как жена, но увидеть в собственной спальне такое… никакие нервы этого не выдержат. А самое главное – кто-то недвусмысленно показал ему, насколько он беззащитен. Ночью вошли к нему в квартиру – несмотря на охрану и стальную дверь, вошли и прямо в его спальне убили Арчибальда… тихо, бесшумно, чтобы не разбудить их с женой, и смотрели на них без всякой жалости! А в следующий раз кто-то вот так же войдет и сделает то же самое с Ольгой… или с ним самим.

Понятно было, что собака – это угроза, предупреждение и за этим предупреждением последует очередной шаг.

Петр Степанович посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Лицо ужасное… конечно, инспектора дорожно-патрульной службы никогда не останавливают его машину – черный внушительный «Мерседес» с номерами мэрии, – но всякое возможно…

И в это мгновение зазвонил мобильный телефон.

– Алло! – еле проговорил Шумелов охрипшим, постаревшим голосом: – Кто говорит?

После небольшой продуманной паузы в трубке послышался короткий злой смешок.

– Как тебе понравился подарок?

Шумелов узнал голос, и на него накатила волна ненависти.

– Так, выходит, это ты, молокосос?! – прорычал он, едва сдержав желание вдребезги разбить телефон. – Это ты, сволочь, убил мою собаку? Она-то в чем виновата?

– А ты думал на кого-то другого? – усмехнулся Рудейко. – Много же у тебя добрых друзей! Собака, конечно, ни в чем не виновата, но это тебе предупреждение: если вздумаешь со мной шутки шутить, нигде от меня не спрячешься, всюду достану. Деньги взял – отработай! А за то, что играть со мной вздумал, – заплатишь штраф: половину моих денег вернешь, сто пятьдесят штук. Завтра в двенадцать на том же месте, так же пойдешь с тем же самым портфелем со стороны Итальянской, в центре зала встретимся и поменяемся портфелями…

– Да ты что – сбрендил? – закричал Шумелов, на секунду задохнувшись от наглости молокососа. – Ты совсем охренел? Говорят тебе – в портфеле не было никаких денег! Это что же – я тебе за красивые глаза участок отдам и еще заплачу за это?

– Это как тебе угодно. Если тебе понравилось так просыпаться, как сегодня, – приятного аппетита. Только в следующий раз это будет уже не собака. А насчет того, почему в портфеле не было денег, – это ты лучше меня знаешь. Я в портфель деньги положил…

В глазах у Петра Степановича потемнело. Последних слов Рудейко он не расслышал, окончательно раздавленный его угрозой. Конечно, можно натравить на Рудейко силовые структуры – МВД, ФСБ, в конце концов, но щенок потому и держится так нагло, что знает – Шумелов не сделает этого, побоится. Люди Рудейко наверняка не оставили никаких улик, а любая серьезная проверка привлечет внимание к махинациям самого Шумелова с распределением пятен застройки.