Наталья Александрова - Динарий кесаря

– Я здесь работаю совсем недавно, – пискнула девушка, заливаясь румянцем, который сделал еще более заметными ее трогательные веснушки. – А Аглая Михайловна ушла… но она ненадолго… Хотя, вы знаете, эта фамилия… Как вы сказали – Остроградские?

– Ильины-Остроградские, – с важным видом уточнил Маркиз. – Двойная фамилия.

– Вот-вот! – Девушка явно обрадовалась. – Как раз недавно один мужчина искал людей с такой фамилией! Именно Ильины-Остроградские! Может быть, он тоже ваш родственник?

– Какой мужчина? – задав этот вопрос, Леня постарался выглядеть как можно спокойнее и равнодушнее, хотя от волнения и острого интереса у него покалывало кончики пальцев.

– Да такой… – Девушка растерялась, чувствовалось, что она не умеет описывать людей и не особенно задумывалась о том, как выглядел ее посетитель. – Да ничего особенного… немолодой… вроде вас…

Маркиз постарался никак не проявить свою обиду: в свои тридцать пять лет он выглядел явно моложе.

– Вот Аглая Михайловна, может быть, лучше его запомнила, она после меня назначила ему прием и долго с ним разговаривала… Хотя…

Девушка выдвинула ящик стола и начала рыться в нем, перебирая смятые бумажки, упаковки от «сникерсов», гребенки, тюбики губной помады и маленькие ручные зеркальца.

– Куда же я ее засунула… А, вот же она! – И с торжествующим видом начинающая бюрократка выложила на стол белый глянцевый прямоугольник визитной карточки.

Маркиз склонился над визиткой и прочитал: «Андрей Арнольдович Бакланов». Ниже был напечатан телефонный номер – и больше ничего: ни места работы, ни должности… Только в правом верхнем уголке карточки уместился маленький рисунок, что-то вроде логотипа – стилизованная лупа, увеличительное стекло на ручке, и под этим увеличительным стеклом – две крошечные, едва различимые буковки – «Э. П.».

«Э. П., – пропели в душе у Маркиза боевые трубы сигнал тревоги. – „Эркюль Пуаро»! А кто-то говорил мне, что ничего не слышал о гражданине Австралии Билле Лоусоне!»

– Он оставил мне эту визитку на всякий случай… А я только сейчас о ней вспомнила, когда вы стали расспрашивать меня об этом человеке. Даже Аглае Михайловне забыла про нее сказать. А она очень этим мужчиной заинтересовалась – она вообще очень внимательная и сердечная. И сама взялась найти для него все документы… Вы позвоните ему – у него, наверное, все уже на руках. Да и вы с ним действительно, может быть, родственники…

Маркиз осторожно вклинился в сбивчивый монолог девушки:

– Но все-таки я хотел бы тоже получить справку о своих родственниках… можно это сделать?

– Конечно. – Девушка подняла на него круглые доверчивые глаза. – Аглая Михайловна подобрала тогда все документы для того мужчины, так что их даже искать не придется. Я ей передам, и она подготовит для вас повторную выписку. Так что приходите в четверг, все уже наверняка будет готово.

– Девушка, милая, – Маркиз придал своей улыбке беззащитное обаяние трехмесячного щенка-далматина, – а может быть, прямо сейчас? Раз эти документы уже найдены в архиве?

– Нет, сейчас никак невозможно. – Лицо девушки стало серьезно и исполнено значительности, как у отличницы, отвечающей возле доски на каверзные вопросы учителя. – Эти документы, наверное, в столе у Аглаи Михайловны, а я не могу без ее разрешения…

– Ну конечно, конечно! – Леня поднял руки, капитулируя перед порядочностью и ответственностью своей собеседницы. – Это не так уж срочно. Я приду в четверг. Как вы работаете?

– С четырнадцати до семнадцати.

Леня еще раз улыбнулся девушке и покинул ее кабинет.

А примерно через полчаса, незадолго до окончания приема, на свое рабочее место возвратилась Аглая Михайловна – полная представительная дама с темнокаштановыми волосами, уложенными в сложную прическу, служившую лет пятнадцать-двадцать назад отличительной чертой сотрудниц советского партийнохозяйственного аппарата.

– Ой, Аглая Михайловна! – воскликнула при ее появлении юная сотрудница. – А я думала, вы сегодня не придете, а то сказала бы этому мужчине, чтобы он вас дождался.

– Какому мужчине? – механически переспросила Аглая Михайловна, занятая собственными мыслями.

– Приходил человек, просил данные о семье Ильиных-Остроградских, а вы ведь уже подбирали эти документы в архиве. Ну я ему сказала, чтобы пришел в следующий четверг.

– Ильиных-Остроградских? – Аглая Михайловна заметно напряглась. – А что за мужчина?

– Ну такой… – Девушка мучительно подбирала в своем небогатом лексиконе описание для Маркиза. – Симпатичный, но немолодой…

Дождавшись, когда юная сотрудница, собрав вещи и одевшись, упорхнет в неизвестном направлении, Аглая Михайловна набрала телефонный номер, дождалась ответа и быстро негромко проговорила:

– Еще один человек интересовался той семьей… ну вы меня понимаете, я не хочу называть фамилию… нет, я сама его не видела, с ним разговаривала моя сотрудница, сказала только, что это немолодой мужчина. Он придет за справкой в четверг… хорошо, как только он появится, я вам позвоню.

Открыв дверь квартиры, Маркиз в ужасе замер на пороге. Квартира носила недвусмысленные следы грубого, наглого непрофессионального обыска. По всей прихожей были разбросаны ботинки, тапки, обрывки туалетной бумаги, сапожные и платяные щетки, Долины шарфы и Ленины галстуки.

– Лола! – в ужасе крикнул Маркиз.

Ответом ему было молчание. Он обежал квартиру. В комнатах царил еще более дикий разгром. На полу валялись книги, журналы, разорванные в клочья газеты, сброшенные с тумбочки Лолины духи и косметические кремы. По той нарочитости учиненного разгрома можно было сделать вывод, что незваные гости ничего не искали – они просто громили квартиру, чтобы запугать ее жителей…

Но главное – куда подевалась Лола? Неужели ее снова похитили, как похищали уже не раз в процессе их опасной работы?

Леня почувствовал, как сжимаются его кулаки, как в душе поднимается темная волна ярости. За Лолу он готов был на все! Тем более что ему ужасно надоело с ней возиться.

Маркиз вышел на кухню. Здесь тоже все было перевернуто вверх дном: кафельный пол покрывали сугробы из муки и барханы рассыпанных круп; банки и кастрюли валялись под ногами…

Но тут-то Леня и застал виновников всего этого содома, погромщиков, превративших уютную обжитую квартиру в филиал районного дурдома накануне дня независимости сексуальных меньшинств.

Посреди кухни сидел Пу И, растрепанный и покрытый слоем муки. Маленькие глазки тезки китайского императора горели радостью и торжеством. В зубах он сжимал обрывок вышивки – все, что осталось от диванной подушечки, которую Лола подкладывала в корзинку, где песик спал в свободное от попрошайничества и мелкого хулиганства время.

– Пу И, мерзавец! – воскликнул Леня в праведном гневе. – Неужели это ты один сумел устроить в квартире такой погром?

Пу И попытался придать себе невинный вид, что ему совершенно не удалось, и бросил вороватый взгляд на верх холодильника. Взгляд этот отчетливо и недвусмысленно говорил: «Почему же один? У меня был сообщник!»

Леня повернулся в направлении этого взгляда и увидел на холодильнике Аскольда. Кот застыл при виде хозяина как каменное изваяние, но вид имел чрезвычайно шкодный, и, присмотревшись к коту, Леня увидел в когтях у котяры свой собственный любимый итальянский шелковый галстук ручной работы, превратившийся в изодранную тряпку.

– И ты, Аскольд! Ах вы, злодеи! – Леня не знал, злиться ему или смеяться. – Спелись! Сговорились, изверги, за моей спиной! А вы знаете, что за деяние, совершенное группой, полагается больший срок!

Звери всячески изображали свою полную невиновность и непричастность к погрому, но улики были столь очевидны, что ни о каком оправдательном приговоре не могло быть и речи.

В дверях квартиры раздался звук поворачиваемого ключа. Леня бросился в прихожую, чтобы предупредить Лолу и спасти ее от неминуемого шока при виде того, во что превратили квартиру четвероногие погромщики.

Лола стояла на пороге, в ужасе оглядывая следы бесчинств.

– И где ты, интересно, ходишь? – бросился к ней Маркиз. – Тебе велено сидеть дома и поправляться. Ведь ты только что была тяжело больна! А теперь шляешься по морозу! Дождешься, что будет рецидив! Сидела бы спокойно в тепле и стерегла своего негодяя!

– А что случилось? – Лола размотала длинный шарф и удивленно осматривалась.

– Не пугайся, – буркнул Маркиз, – это не обыск и не ограбление. Это порезвился твой милый песик!

– Что?! – взвизгнула Лола. – Это бред! Это инсинуация!

Ведомая безошибочным материнским инстинктом, она бросилась на кухню и прижала к груди свое перемазанное мукой лохматое сокровище, тут же жалобно запричитав:

– Пуишечка, золотко, ты цел? Тебя не покалечили? Конечно, я не верю в этот отвратительный поклеп! Это все устроил гнусный кот. Я отлично понимаю! Но ты не волнуйся, я не дам тебя в обиду и не позволю возводить на тебя напраслину!