Дарья Донцова - Маникюр для покойника

– Эта не сможет, – размеренно ответила Катя, – не тот человек. Разреши, Лене позвоню.

– Вот еще, стану я тут перед всеми твоими бабами светиться, – вызверился монстр, – сказал – эта, значит, эта.

Катя опустила голову.

– Слушай сюда, – велел мне мужик. – Здесь лежали бумаги, несколько листочков, и негативы. Найдешь и принесешь на это самое место, на «Динамо», ровно через две недели, 17 ноября в час дня. Не сделаешь – от Катьки рожки да ножки останутся!

Он сердито пошевелил правой рукой, в ту же минуту у Кати дернулась левая, лежащий между ними шарф упал, и я с ужасом уставилась на наручники.

Бедная Катюша оказалась прикована к горе сала.

– Чего буркалы выпятила? – прохрипел толстяк.

– Что? – не поняла я.

– Глаза закрой, на пол уронишь! – выплюнул мужик. – Подними шарф и прикрой браслеты.

– Что? – снова не поняла я.

– Слышь, фефела, ты не из Белых столбов бежала? – не успокаивался толстяк.

– Возьми шарф и брось на наручники, незачем внимание привлекать, – безнадежно сказала Катя, потом добавила: – Говорила же тебе, Слава, она не тот человек.

– Заткнись, быстро, – велел собеседник и вновь обратился ко мне: – Ну так понятно?

– Нет, – затрясла я головой. – Где я возьму документы?

– В сарае на полке, где воют волки. Ищи.

– Погоди, Слава, – попросила Катя, – дай ей объясню.

– По-быстрому только, – велел «кавалер», – недосуг тут жопу просиживать.

– Лампочка, – ласково завела Катя, – поезжай снова к Косте и попробуй узнать, куда он задевал документы. Очень постарайся, иначе, боюсь, последствия окажутся слишком тяжелыми.

Увидав мое вытянувшееся лицо, она быстро добавила:

– Не волнуйся, скорей всего Костик просто перепутал портфели, у него два одинаковых. Сереже и Юле скажешь, что я уехала в командировку, в Кемерово, они привыкли и удивляться не станут. Поняла?

Я закивала.

– Вот и умница, через две недели встретимся. Теперь запомни. Там три листочка, синего цвета, необычная такая бумага, не перепутаешь, и четыре фото с негативами. На них разные люди, в основном мужчины. Все положено в красную папочку, сверху написано «Комбинат». Поняла?

Я опять кивнула.

– Действуй, – велел жиртрест и резко встал. Катя тоже поднялась.

– Лампочка, – прошептала она, – ты уж постарайся. Впрочем, если, не ровен час, не получится и мы больше не встретимся, заклинаю, не бросай моих, у них никого, кроме меня, замени им мать…

– Пошли, – дернул мужик и поволок Катю.

Та покорно двинулась, но, отойдя на метр, обернулась и крикнула:

– Богом прошу, не бросай! Знай, я тебе их отдала!

– Давай, давай, – велел жирный пузырь, и они исчезли за колонной.

Я плюхнулась на скамейку и только сейчас поняла, как устала. День был заполнен незнакомыми, тяжелыми хлопотами – сначала уборкой, потом поездкой, теперь вот этой жуткой встречей. Постепенно заработал ум. И почему я не позвала милицию? Хотя здоровенный парень скорей всего не дал бы этого сделать… И что имела в виду Катя, говоря о детях? Внезапно мои уши загорелись огнем, а по спине потекли струйки пота. До разума только что дошел смысл сказанных ею фраз. Если не найду документы, Катю попросту убьют, и я должна стать матерью Сереже, Кирюше, Юле, трем собакам, двум кошкам, хомякам и жабе Гертруде. Боже, я даже не знаю их фамилию!

Часы показывали полпервого, и я вновь покатила на «Театральную». Но на этот раз на звонок никто не отзывался. Понажимав для порядка на пупочку, я легонько постучала кулаком в дверь, и та неожиданно подалась.

Я оказалась в довольно большом холле, обставленном дорогой кожаной мебелью цвета топленого молока.

– Здравствуйте! – крикнула я. – Костя, отзовитесь!

Но в ответ – тишина, лишь слышно, как в унитазе журчит вода. Ушел и забыл захлопнуть дверь?

На всякий случай я заглянула в комнату и увидела на широком темно-зеленом велюровом диване мирно спящего мужчину. Обрадовавшись, я подошла поближе и громко сказала:

– Костя, Катя просила забрать документы, красную папочку на завязочках с надписью «Комбинат».

Но мужик даже не вздрогнул. Надо же, как крепко спит!

Я первый раз оказалась в столь нелепой и двусмысленной ситуации: непрошеной гостьей в чужом доме, возле постороннего, незнакомого мужчины. Но делать было нечего, все равно придется его будить, мне очень нужны документы.

– Эй, – позвала я на тон громче, – здравствуйте и отзовитесь, пожалуйста!

Ноль эмоций, хозяин даже не вздохнул, как это обычно делают просыпающиеся люди. Поколебавшись, я потянула его за плечо. Неожиданно тело легко повернулось и опрокинулось на спину. Из моей груди вылетел крик. Когда-то красивые породистые черты мужчины искривила предсмертная гримаса. Лица почти нет, вместо носа жуткая дыра, один глаз прикрыт, другой остекленевшим взором уставился в потолок. Рот страшно съехал в сторону, но ужаснее всего были руки – из пиджака торчали окровавленные обрубки.

– Эй, – прошептала я, чувствуя, как сжимается желудок, – эй, вы что, умерли?..

Но хозяин продолжал молча глядеть на люстру. Господи, а я держу его за плечо!

Рука разжалась, ноги побежали к окну. В ту же секунду к горлу подступила тошнота, и я кинулась в туалет, второпях влетела в ванную и склонилась над раковиной. Тело довольно долго сотрясала судорога, кое-как придя в себя, я прислонилась к новой стиральной машине. Ну и как поступить? Вызвать милицию? Совершенно невозможная вещь. Во-первых, придется объяснять, как и зачем я попала в квартиру, а во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, сотрудники правоохранительных органов потребуют документы… Нет, такое просто невозможно. Миша небось уже отнес заявление об исчезновении жены, а мне совершенно не хочется вновь встречаться с супругом. Выход один – бежать отсюда скорей, пока кто-нибудь не пришел. Хотя, судя по одинокой щетке в стакане и исключительно мужской парфюмерии на полочке, Костя был холостяк.

Собрав в кулак остатки воли, я, зажмурившись, чтобы не наткнуться взглядом на труп, доковыляла до входной двери. Руки сами собой схватили сумочку, ноги вынеслись на лестницу. Загудел лифт, испугавшись, я рванула к лестнице и перевела дух, только оказавшись в метро. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь глазастая тетка запомнила мои приметы и доложила дознавателям.

Расслабившись на сиденье, я закрыла глаза и вытянула ноги. В ту же секунду мои ступни получили довольно ощутимый удар. Толстая бабка, тащившая грязную сумку на колесиках, злобно прошипела:

– Ишь развалилась, людям не пройти.

Я убрала ноги, сидевшая напротив меня бабища в жутком зеленом пальто заявила:

– И правильно, лапы таким ломать надо, не умеешь себя в транспорте вести, езди на такси, коли средствов хватит!

Ее красное лицо гневно хмурилось, а губы сжались в тонкую нитку. Я только вздохнула: нет, в «Мерседесе» с личным шофером куда лучше.

Дверь квартиры открылась с трудом, комок повизгивающих собак бросился в ноги. Мопсы встречали меня как родную, Рейчел проявила меньше энтузиазма. Сначала стаффордширица убежала в кухню, а затем принесла в пасти поводок и зачем-то положила на порог. Я тщательно помыла руки и как подкошенная рухнула на диван. Спать хотелось безумно, на тело навалилась дикая усталость, ноги налились свинцом, в горле першило. Следовало ради профилактики принять две таблетки аспирина, но сил встать не оказалось.

Меня разбудил громкий говор.

– Даже хлеба нет! – кричал Кирюша. – Жратеньки хочется, Юль, сваргань яишенку с гренками и луком.

– Сам же сказал, хлеба нет, – ответила девушка и велела: – Бегом в магазин, купи чего-нибудь для быстрого приготовления.

– Какое безобразие, – завопил Сережа, – кто написал в коридоре?

– У того большое горе, – отозвался бодро Кирюшка.

– Давай, гони за пельменями, поэт! – прикрикнул старший брат и добавил потише: – Лужа маленькая, значит, не Рейчел. Ну, мопсы, колитесь, чья работа?

Раздались сочные шлепки.

– Не трогай их, – велела Юля, – не виноваты собаки, с ними просто не вышли вовремя. Интересно, куда подевалась Катя? Говорила, целый день просидит, и улетела. Продукты не купила, собак не выгуляла…

С трудом оторвав голову от подушки, я крикнула:

– Катя уехала в командировку!

В коридоре на секунду стало тихо, потом Юля и Сережка влетели в гостиную.

– Куда? – спросили они хором.

Я растерялась: совершенно не умею врать. Впрочем, если задуматься, в моей жизни до сих пор не существовало тайн.

– Город такой назвала, вроде на К.

– А, понятно, – вздохнул Сергей, – Кемерово. Ну мать, ну пройда, специально вчера нам не сказала.

– Вот хитрюга, – подхватила Юля, – знала, что мы не разрешим в отпуске работать…

– Она в отпуске? – отчего-то спросила я.

– Ну да, – ответил юноша. – Вчера вышла, а сегодня, пожалуйста, умотала, за деньгами помчалась, сказал же, проживем чудесно без дурацких приработков. И ведь теперь даже звонить не станет, чтобы мы не ругались!