Дарья Донцова - Досье на Крошку Че

Юля зарабатывала намного больше мужа, но она любила Игоря, поэтому никаких споров в семье по поводу денег не возникало. Все у Тришкиных шло хорошо: подрастала лапушка-дочка, имелась квартира и небольшая дачка… Вот на фазенде, расположенной в старом московском поселке, и произошла трагедия.

Юлечка очень любила дачу, каждую свободную минуту она торопилась туда и с огромным удовольствием занималась интерьером. В начале девяностых годов прошлого века покупка даже самой обычной настольной лампы превращалась в авантюрное приключение, поэтому Юлечка предпочитала делать вещи собственноручно. Она плела абажуры, шила занавески, ткала ковры и, естественно, украшала домик мозаикой.

Катя совсем не помнила маму, но бабушка, свекровь Юли, часто рассказывала внучке о невестке. Подняв очки на лоб, Лидия Константиновна вздыхала и говорила девочке:

— Руки у твоей мамочки были золотые, за что ни бралась — дело спорилось, ей все удавалось. Вот гляди: сколько лет прошло, а скатерть словно новая.

— Ее мама сшила? — спрашивала Катюша, великолепно зная ответ.

— Да, мой ангел, — кивала Лидия Константиновна. — Юлечка была талант, не то что остальные…

Тут бабушка хмурилась, потом оглядывалась и шепотом говорила:

— Давай я тебе еще про мамочку расскажу…

— Да, да, — кивала Катя и в сто первый раз слушала мерную речь бабуси.

К десяти годам девочка была уверена в том, что ее мамочка — самая талантливая, самая умная, самая красивая, самая лучшая. Нина, папина вторая жена, равно как и Тамара, третья его супруга, в подметки Юлечке не годились.

— Как она меня любила… — горько вспоминала Лидия Константиновна. — Никогда не перечила, не спорила. Я ведь, Катюша, когда ты родилась, сразу с работы не ушла — до пенсии тянула, стаж терять не хотела. Приду домой, а Юлечка между плитой и холодильником скачет, колокольчиком заливается: «Мамочка, давай чайку налью.., я тебе картошечки пожарила, селедочку разделала». Святая девочка! Не зря говорят, что господь к себе лучших быстро забирает.

На этой фразе к глазам Лидии Константиновны подступали слезы, и Катюша кидалась к аптечке за каплями.

Девочка знала, что ее мама погибла в автомобильной катастрофе.

Дело было так. Юля поехала на дачу. Сошла с электрички, и тут начался дождь. Она не захотела мокнуть и «проголосовала» на дороге, села к незнакомому водителю в машину, да еще на переднее сиденье. То ли шофер был неопытен, то ли резина на колесах оказалась лысой, но «Волгу» занесло, и автомобиль на полной скорости свалился в кювет. Юлечка погибла на месте. Что случилось с незадачливым водителем, Катя не знала, подробностей о происшествии бабуся никогда не рассказывала.

Папа горевал недолго и вскоре женился на Нине. Потом поменял вторую супругу на третью, Тамару, затем отправился в ЗАГС с Евгенией. И вот теперь, не так давно, вновь сыграл свадьбу — с Соней.

Во время последней церемонии случилось крайне неприятное событие.

Сначала все шло как обычно. Не успели гости спокойно усесться за столом и начать поглощать неизменный салат оливье, как в зал влетела растрепанная Евгения с большим пакетом в руке.

— Ой, я опоздала! — заверещала экс-супруга. — Простите, кругом пробки!

Никто не удивился, что ее позвали на торжественный ужин. Все супруги Игоря сами уходили от мужа. Если честно, они ему просто наставляли рога и убегали к другим мужчинам. Но Тришкин патологически незлобив и по-детски откровенен. С изменницами он сохранял хорошие отношения, чем безумно бесил Лидию Константиновну. В особенности мать Игоря возмущало то, что сын продолжал материально поддерживать нахалок.

— Тамарка посмела хахаля в семейную спальню привести, — взывала старуха к гордости сына, — а ты к ней на день рождения с подарком направился!

— Да ладно, ма, — отмахивался Тришкин, — худой мир лучше доброй ссоры.

— Тамарка мерзавка! — не успокаивалась Лидия Константиновна. — Ведь не от тебя родила, зачем же денег дал на малышку?

— В долг, — уточнил Игорь, — на пару лет.

— Пусть бы в банке брала, — еще больше злилась старушка.

— Там процент платить надо, — отвечал неразумный сын.

— Верно, а тебе и возвращать сумму не понадобится, — качала головой Лидия Константиновна. — Одна была у меня невестка, Юлечка любимая, остальные утки голодные, черви отвратительные!

Игорь вздыхал и уходил.

— Утки птицы, — однажды встряла в беседу Катя, — у них же крылья есть!

Бабушка повернулась к внучке и зло рявкнула:

— У этих нет! У них лишь три горла имеется! Потом Лидия Константиновна спохватилась, обняла внучку и быстро сказала:

— Прости, маленькая. Просто я очень любила твою маму.

Одним словом, никого не удивил приход Евгении на свадьбу. Быстро положив сверток на специально отведенный для подарков столик, бывшая мачеха шлепнулась на стул около Кати и спросила:

— Чего куксишься?

— Голова болит, — отвернулась девочка.

Из всех папиных жен спокойно общаться Катя могла лишь с Тамарой. Нину девочка не помнила, Евгению просто не переносила. Впрочем, экс-супруга Игоря платила падчерице тем же, она старалась не замечать дочь мужа. Но сейчас Женя решила быть милой.

— Надеюсь, тут свободно? — улыбнулась она.

— Угу, — кивнула Катя.

Хоть бабушка и велела внучке во время церемонии изображать на лице радость, но Катя никак не могла заставить себя улыбаться.

— Ну и славно, — засмеялась Женя. Она выпила стопку водки, потерла руки и деловито спросила:

— Салат свежий, не пробовала? Какой вкуснее, оливье или с рыбой?

— Не знаю, — процедила Катя.

— Сама что ела?

— Ничего, — пожала плечами девочка.

— Брезгуешь, — радостно констатировала Женя и снова влила в себя порцию «беленькой». — И правильно!

— Просто не хочу.

— Сонька не нравится?

— Нормально.

— А по-моему, лахудра, — припечатала Евгения, опрокинула очередной стопарик, а затем принялась жадно поглощать разносолы.

Вскоре Катя с легкой брезгливостью отметила: бывшая жена папы, похоже, наклюкалась. Собственно, пребывая еще в роли «мамочки», она в последнее время сильно увлеклась алкоголем. Что, впрочем, не помешало ей удрапать от вполне положительного Игоря к какому-то спортсмену. Нет, бабушка права, подумала Катя, в жизни папы имелась лишь одна нормальная женщина — Юлечка.

— А где жаба? — неожиданно поинтересовалась Женя и, икнув, снова глотнула горячительного, на этот раз приложившись к коньяку.

— Ты о ком? — удивилась Катя.

— О Лидке, — заплетающимся языком пробормотала бывшая мачеха.

Катя заморгала, и Евгения уточнила:

— О мамахене Игорьковой, о лягушке и змее в одном флаконе. Вот уж в чем Соньке не позавидовать — сожрет ее Лидка, как нас всех схарчила. Пережует и выплюнет. А Игоряха, маменькин сынок…

— Не смей так говорить о бабуле! — взвилась Катя. — Сама ты жаба!

Вообще-то Катюша достаточно хорошо воспитанная девочка, она отлично знает, какие слова не следует говорить взрослым. Но у младшей Тришкиной сильно развито самолюбие, она никому не позволит себя обидеть, а тем более — оскорблять обожаемую бабусю!

— Молчи, шмакодявка! — распахнула глаза, под которыми размазалась, тушь, Женя. — Рот захлопни!

— Сама заткнись! — пошла в бой Катя.

— Ишь, разошлась «доченька», — прошипела Женя и наступила шпилькой на мысок замшевой туфельки Кати. — Получи, маленькая дрянь! Господи, сколько времени мне хотелось тебе по морде надавать… Только примечу твою кислую рожу, ладонь так и начинала чесаться! Ты, Катька, сучка! Очень хорошо знаю, что ты жабе про меня брехала. На, жри!

Женя схватила салатницу и вытряхнула ее содержимое Кате на колени. Девочка молча дернула обидчицу за юбку. Тонкий шелк лопнул, получилась здоровенная дырка, от которой в разные стороны побежали «дорожки».

Женя заорала.

Ее звонкий голос перекрыл речь тамады, гости начали озираться. Лидия Константиновна, зорко следившая за официантами, кинулась к скандалистке.

— Катюша, что случилось? — спросила она у внучки.

— Ерунда, — тихо ответила девочка.

— Господи, ты уронила на себя тарелку!

— Пустяк.

— Сейчас уберут, — засуетилась бабуся.

— Эта шлюшка порвала мне юбку, — зашипела Женя, тряся перед бывшей свекровью полой испорченной вещи.

— Евгения, успокойся, — сухо сказала Лидия Константиновна.

— Знаете, сколько костюмчик стоил? Дорогой прикид был, пока ваша внученька не постаралась: дернула со всей дури, вот ему и капут пришел.

— Как тебе только не стыдно! — с чувством произнесла Лидия Константиновна. — Небось за гвоздь зацепилась.

— Да вы у макаки этой сами поинтересуйтесь, — пошла вразнос Женя. — А ну отвечай, обезьяна, кто мне юбку изуродовал?

— Я, — твердо ответила Катя. — И еще раз с удовольствием то же самое проделаю. Сейчас заодно и кофту твою в лапшу изрежу!