Дарья Донцова - Бассейн с крокодилами

Полковник молча поднимал с пола плачущую Катерину.

– Честное слово, – продолжал злиться Андрюшка, – вы с Дашей два сапога пара. Тоже мне Шерлок Холмс с Ватсоном!

Я не знала, как реагировать. То ли тихо радоваться, что полковника ругают, то ли прийти в негодование. Ну почему во всех неприятностях всегда обвиняют меня?

Ночь мы провели у Оксаны. Спали вперемежку с животными на полу. Утром Ксюта впервые в жизни отменила намеченные операции и осталась дома. Сначала подвели итог жуткого происшествия. У Мани содрана кожа на спине. Очевидно, когда падала на пол, зацепилась за край стола. Зайка отделалась легким испугом и погибшими колготками. Аркашка вполне цел. Сын только просидел почти до рассвета в ванной, пытаясь истребить исходящий от него жуткий запах. В момент взрыва смертельно перепуганные кошки взлетели на плечи к Кеше и выполнили любимый трюк Банди – описались. Свитер и рубашку сын выкинул сразу, но никакие дезодоранты не могли убить вонь, и Аркадий подозрительно принюхивался к себе, снова и снова намыливаясь бактерицидным гелем. Ирка перепугалась почти до потери сознания, а у Катерины мелко-мелко дергалась щека. Денька порезался стеклом и невесть каким образом заполучил красивый синяк под глазом. Оксанку оглушило взрывной волной, и она слишком громко разговаривала.

Хуже всего пережили случившееся животные. Стоило нам выпустить из перевозки кошек, как Фифина и Клеопатра молнией метнулись под ванну. Сегодня с утра мы попеременно пытались выманить их из укрытия, но даже кусок сырой осетрины не возымел никакого действия. Снап залез в кресло и нервно лаял; Хучик и Жюли хвостами ходили за Марусей и жалобно выли, стоило ей скрыться в туалете; Банди превратился вновь в неразумного щенка и, не задумываясь, поднимал при первой необходимости лапу на столы и стулья, а Черри отказывалась от еды, начиная нервно икать при виде миски с мясом.

Гостиная, только что отремонтированная старательным Семеном Андреевичем, была превращена в руины, почти во всем доме выбиты стекла, и там дежурили сейчас привезенные Крахмальниковым милиционеры. Словом, нам предстоит вновь заниматься ремонтом, но, судя по всему, у Зайки напрочь пропала охота приближаться к банкам с краской.

Выпив кофе, домашние и друзья устроили мне самый настоящий допрос. Наверное, так фашисты пытали пленных партизан. Правда, иголки под ногти они мне все же не стали загонять, но применили все возможные моральные меры давления. Пришлось подробно пересказывать события.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Кеша. – Нюся-то кто?

– История и впрямь загадочная, – раздался знакомый голос, и полковник втиснулся в комнату. – Вы дверь не заперли, раззявы…

– Немедленно рассказывай нам все! – заорали Ольга и Оксана.

– Тише, тише, – отбивался Александр Михайлович.

– Кто такая Нюся? – твердил свое Аркадий.

– Что, никак успокоиться не можешь? – поддела муженька Зайка.

– Ну ну, не ругайтесь, – успокоил приятель. – Анна Попова, капитан по званию, выполняла спецзадание. Кстати, она давно замужем и обожает супруга.

– Что?! – завопили в один голос Маня, Кеша и Зайка. – Капитан?!

– Господи, – в сердцах воскликнул Дегтярев, – ну как с вами можно разговаривать, все время перебиваете! Замолчите наконец! Расскажу все по порядку.

– Давай скорей, – подгоняла Оксана.

Александр Михайлович вздохнул.

– История эта напомнила мне анекдот…

– Какой? – не утерпела Маня.

Приятель сердито покосился на девочку, Кеша быстро сунул сестре коробку чипсов.

– Ешь, только молчи.

– Представьте себе охраняемый коттеджный поселок, – объяснял полковник. – Один «новый русский» кричит через забор другому: «Слышь, братан, в натуре незадача вышла. Твоя теща упала в мой бассейн с крокодилами». – «Знаешь, братан, – доносится в ответ, – твои крокодилы, ты их и спасай».

– Ну и при чем тут это? – даже не усмехнувшись, поинтересовалась Оксана.

– А то, что Дарья угодила прямехонько в бассейн с крокодилами. Причем хищники пострадали, а она живехонька-здоровехонька, правда, сама ничего не понимает. Верно, моя радость?

Я осторожно кивнула.

– Так, – обрадовался приятель, – в данный вопрос внесли ясность. Теперь скажите, вы знали, что у Дарьи есть близкая родственница – дочь сестры ее бабушки?

– Про сестру бабушки, Стюру-катафалк, слышали, – ответил Кеша.

– Видели когда-нибудь фото?

– Нет, – сказала я, – альбом с семейными снимками потеряли очень давно, еще когда мы с бабулей перебрались в Медведково. Она все писала Анастасии, просила выслать дубликаты, да Стюра то ли не захотела, то ли денег пожалела… А про то, что у нее есть внучка одного со мной вида и возраста, я вообще узнала совсем недавно.

– Вот на этом-то и строили свои расчеты преступники, – вздохнул Александр Михайлович. – Слушайте внимательно.

Две сестры-погодки – Афанасия и Анастасия – нежно любят друг друга. Но жить рядом им не пришлось. Стюра с мужьями мотается по всей стране. Афанасия живет в Москве, но у нее своя страсть – карточные игры. Женщина отлично зарабатывает, держит на дому частную практику, имеет репутацию классного стоматолога. Казалось, деньги тут должны были водиться немалые. Но Афанасия постоянно проигрывает, ей фатально не везет, карты не любят женщин. Встречаются такие невезучие люди. Суммы дама теряет феноменальные, но, как честный человек, тут же расплачивается с долгами, продавая драгоценности и вещи из дома. Страсть к игре сильнее ее, Афанасия ничего не может сделать с пагубным увлечением. Окончательно она пустилась во все тяжкие после смерти мужа. Мужчина все время пытался удержать жену. Сначала уговаривал, упрашивал, потом стыдил, а когда понял, что имеет дело с невменяемым человеком, начал применять репрессивные меры. Но ничего не помогало. Если супруг запирал ее перед уходом на работу на ключ, дама перебиралась через балкон к соседям и исчезала.

– Что ты придумываешь! – в сердцах воскликнула я. – Бабуля никогда не делала такого.

– Делала, делала, – успокоил полковник, – только кажется, что 1961 год был давным-давно, на самом деле полным-полно людей, великолепно помнящих то время. Дочь ваших соседей по улице Кирова до сих пор живет на старом месте, так вот она с восторгом рассказывала оперативникам о том, как через балконную дверь к ним влезала дама. Это оказалось одним из самых ярких воспоминаний ее детства. Жив и великий игрок тех лет Арнольд Берг. Он только причмокивал, вспоминая Афанасию.

– Теперь таких уже нет, – качал головой старик. – Один раз уехала домой на такси, завернувшись в одеяло, босиком. Проиграла даже одежду и туфли! Из жалости я ей денег на дорогу и плед дал.

Я удрученно молчала. Александр Михайлович вытащил трубку.

– Ты куришь? – завопили все.

Полковник молча набил ее табаком.

– Какой аромат! – восхитился Кеша. – Мать, может, тебе тоже на трубку перейти?

– После смерти мужа, – продолжал приятель, – чтобы погасить карточные долги, Афанасия была вынуждена обменять роскошную квартиру на халупу в Медведкове. Они с Дашей оказались в малюсенькой «распашонке». Связи с сестрой прервались, Фася не хотела, чтобы та знала о продаже квартиры, нашла какой-то незначительный повод и разругалась со Стюрой в дым. Анастасия тоже пыталась в свое время удержать сестру от карт, предрекая: «Скоро ты все проиграешь, на улице останешься». И она оказалась права. Чтобы Стюра не упрекала ее, Фася прервала с сестрой всяческие отношения. Последний раз они виделись в 1960-м. Правда, изредка поздравляли друг друга с праздниками. Фася даже потом посылала сестре фотографии – свои и Дашины, но Стюра, сильно разозлившись, никогда не отправляла снимков дочери и внучки. В 70-м после смерти Анастасии связь прервалась окончательно.

Тем временем у Стюры разыгрывалась своя драма. Один за одним погибали ее мужья. По-хорошему, ей не следовало связывать себя брачными узами, но с упорством, достойным лучшего применения, она продолжала выходить замуж. От одного из супругов родилась дочь, названная в честь любимой сестры Афанасией.

Катятся годы, сестры стареют, появляются внучки. Даша у Фаси и Иветта у Стюры. Генетика – дело сложное, и девочки оказываются очень похожими друг на друга. Английский ученый Джон Самуэльсон, крупный авторитет в области генеалогии, уверял, что раз в сто лет в каждой семье обязательно рождается чудовище – ребенок с лицом ангела, в котором аккумулируются все родовые пороки, например, пьянство дедушки, неразборчивость в связях отца, жадность матери, эгоизм сестры… И надо признать, что в случае Иветты Воротниковой «правило Самуэльсона» сработало на все сто. Девочке по наследству с материнской стороны перешли страсть к игре, безудержное сладострастие, а от отца, которого она не знала, – жадность, злость и невероятная хитрость.