Галина Куликова - Если вы не влюблены

– Какой добычи? – шепотом спросил Будкевич, сразу же догадавшись, впрочем, о чем идет речь.

– Рисунков, естественно, – весело продолжал ночной гость. – Они у меня, все четыре. Я просто решил, что не стоит пропадать добру, коли владельцев их все равно больше нет в живых. Они мне и самому пригодятся, если что…

– Ты настоящий монстр!

– Неужели? И ты, естественно, только сейчас об этом догадался! Ха! Да ты давно уже все знаешь. Просто нарочно обманывал себя, утешаясь тем, что я никого не убивал. Старался мне верить. Изо вех сил. А сейчас, когда ты знаешь правду, ты меня сдашь, чтобы остаться чистеньким.

– Связавшись с тобой, я уже никогда не буду чистеньким!

– А знаешь что? – сказал гость равнодушно. – Ты вообще больше никогда… не будешь, Алик.

В воздухе мелькнула веревка, и Алик почувствовал, как в его шею острыми жалами впились осы. Он задохнулся, пытаясь оторвать от себя сильные руки. В этот момент раздались глухие удары и распахнулось сразу несколько дверей – входная, дверь в ванную комнату и дверь встроенного шкафа. Оттуда выскочили люди с оружием. Черные дула уставились в лицо нападавшему.

Из коридора в номер вошел Дворецкий. У него тоже был пистолет, хотя радостное выражение его лица вовсе не соответствовало моменту.

– Салют! – сказал он непринужденно. – Не ожидали, что ночь будет такой бурной? А я думал, вы гораздо умнее… Вадик.

– Веленко?! Но как же так? – уже в сотый раз повторяла растерянная Таня. Она сидела напротив Дворецкого, положив на колени сжатые в кулаки руки. – Ты сам говорил, что это женщина! Ты оставил у Алика на балконе диктофон и сделал запись телефонного разговора. Алик говорил про женщину, ради которой он готов на все…

– Эта женщина к убийствам не имеет никакого отношения. Тут исключительно личная драма.

– У Алика? Я ничего не понимаю…

– Да, я тоже поначалу завернул не туда. Просто у Будкевича уже около года длится роман с вашей Анжелой Прохоровой. Проблема в том, что Анжела намного моложе. Она ходит на тусовки, где считается нормальным курить и нюхать всякую дрянь. Стоит ли удивляться, что девочка тоже втянулась? Богатые родители, возможность тратить деньги… Конечно же Алик всеми силами старался ее от этого дела отвадить, и вроде бы все было хорошо. Однако, когда начались гастроли и вся эта кутерьма с убийствами, Анжела страшно разнервничалась, и ее снова потянуло покурить травку. Да только травки у нее не было.

– И тогда она подумала про Курочкина, который тайком от жены прятал сигареты в театральном реквизите, – продолжила его мысль сообразительная Таня.

– Точно, – поддакнул Дворецкий. – Почему-то она решила, что Курочкин тоже курит именно травку и стырила один за другим все его портсигары. Наверное, она решила, что мужчина, который столько лет способен существовать рядом с Маркизой, может быть либо помешанным, либо наркоманом.

– Какой ты циник! – с неудовольствием сказала Таня, представив себе лицо той преобразившейся Маркизы, которую они недавно видели вместе с Дворецким.

– В общем, Будкевич сразу догадался, чьих это рук дело, портсигары у Анжелы отобрал и спрятал в своем номере. Потому что понимал, что если о ее проделках станет известно, то скрыть пристрастие Анжелы к наркотикам им уже не удастся. На этой почве Будкевич с Анжелой поссорились, и та побежала искать утешения у Таранова. Потому что он единственный, кто знал и о ее романе с Будкевичем, и о травке.

– Надо же, а я…

– А ты ревновала, – усмехнулся Дворецкий. – Знаешь, ты так здорово помогала мне в распутывании всей этой истории, и я просто не могу поверить, что ты настолько плохо разбираешься в людях.

– Да уж, – вспыхнула Таня, привычно проклиная румянец, который всегда, всегда выдавал ее в самый неподходящий момент.

– Да ты не смущайся, я давно уже все понял про вас с Тарановым. И знаешь, что я тебе скажу? Это очень хорошо. Потому что я тоже люблю другую.

– Морошкину? – испуганно посмотрела на него Таня.

– Нет, не Морошкину. Господи, Таня, ты действительно ничего не смыслишь в людях! К сожалению, я уверен, что эта женщина тоже не догадывается о моих чувствах, потому что романтики в ней столько же, сколько в дверном косяке.

Таня хлопнула Дворецкого по плечу и расхохоталась так, что у нее из глаз тут же потекли слезы. Нервное напряжение, которое не отпускало ее в последние дни, получило толчок и теперь вырвалось наружу.

С трудом успокоившись, она вытерла салфеткой глаза и снова приготовилась слушать.

– Теперь расскажи мне, как ты подстроил ловушку напарнице Будкевича. В смысле Вадику Веленко. У меня до сих пор не укладывается в голове то, что именно он оказался убийцей. Он в последнее время мне даже нравился. Да, видимо интуиция у Белинды развита гораздо лучше, чем у меня.

– Хочется надеяться, – проворчал Дворецкий. – Однако вернемся к нашим баранам, то есть к ловушке. В тот момент я и сам был уверен, что речь идет о женщине. Я думал, что узнав о том, что его хотят допросить, Алик немедленно свяжется с ней, потому что, по моим расчетам, женщина эта не принадлежала к актерской труппе. Он должен был предупредить ее об опасности. Велеть ей затаиться.

– И когда же ты догадался, что это не женщина?

– Когда мы с тобой зашли к Яблонской. Она сказала что-то про неправильный основной посыл. Когда я начал размышлять над первым убийством и представлял себе, как преступник проник к Романчиковой, я решил тогда, что к ней пришла женщина, переодетая мужчиной. На самом деле было все наоборот! Это был мужчина, переодетый женщиной!

И писателя тоже убил мужчина, переодетый женщиной! Не было никакой напарницы! Был только Веленко. Блестящий актер, который имитировал голос Заречного в то время, когда тот был уже мертв. Он ловко обманул охранников, которые в один голос утверждали, что когда журналистка уезжала, хозяин тепло с ней попрощался.

Могу поспорить, что с Романчиковой по домофону Веленко заговорил голосом Будкевича. Поэтому она и впустила его!

– Откуда он узнал ее адрес? Ведь она жила у сестры!

– От Будкевича, разумеется. Вечером во время банкета Алик и мэрша много общались, она прониклась к нему симпатией. Он морочил ей голову совместной культурной программой. Чтобы обсудить подробности, она пригласила его на чашку кофе. Вернее, я подозреваю, что он сам напросился…

– Слушай, я так и не могу понять той роли, которую сыграл во всем этом деле Алик. Чего он хотел? Какие цели преследовал? Кажется, он имеет отношение к каждому происшествию, которое с нами приключилось. Слава Богу, что хоть не к моему похищению!

– Ты в общем-то недалека от истины. Я сейчас тебе все объясню. Помнишь, мы говорили про дядюшку вашего режиссера, Бориса Леонидовича Наумкина?

– Который замыслил изъять у Романчиковой и Заречного какие-то предметы искусства? – спросила заинтригованная Таня.

– Это я так думал, а на самом деле это они, так сказать, изъяли предметы искусства у него. Я пока еще не знаю всех деталей этого дела, но вкратце вот как все происходило. Наумкин откопал где-то несколько рисунков старого итальянского мастера и решил на них хорошо заработать. Продал одну пару рисунков Заречному, а вторую – Романчиковой. Они же были коллекционерами, поэтому отвалили Наумкину неплохие деньги. Только неугомонный дядюшка, у которого оставалась еще одна пара, в итоге все же выяснил, кто на самом деле был автором этих рисунков, и вот тут-то его и разбил паралич.

– Но почему?! – воскликнула Таня, глядя на рассказчика во все глаза.

– А потому, что если я все правильно понял, то скоро мир искусства будет потрясен великим открытием неизвестных доселе рисунков Леонардо Да Винчи, вот! – выпалил Дворецкий с такой гордостью, как будто именно ему принадлежит честь этого открытия.

Таня была так потрясена, что сидела, раскрыв рот, и не могла вымолвить ни слова.

– Ну хорошо, – наконец обрела она дар речи. – А с Будкевичем-то что?

– Да все очень просто. Дядя вызвал племянника к себе, рассказал про картинки стоимостью в несколько миллионов и попросил найти для них покупателя. Ну, заодно упомянул про те несколько штук, которые уже продал по глупости. В общем, у Будкевича возникла мысль собрать все рисунки вместе, а потом уже выходить с ними на рынок. Он действительно нарочно спланировал гастроли так, чтобы иметь возможность побывать и в Перегудове, и в Ордынске. Мне он сказал, что надеялся вступить с владельцами рисунков в переговоры и постараться уговорить их либо продать ему рисунки, либо как-нибудь выманить их хитростью. Четкого плана у него не было, но поначалу все складывалось для него на редкость удачно.

– Ну еще бы, – встряла Таня, – Романчикова легко попала в его сети. Он усердно обхаживал ее на банкете, а потом еще и Таранова ей подбросил.

– Вот-вот! – подхватил Дворецкий, который неожиданно для себя увлекся разговором. – И все было бы замечательно, если бы Валентину Васильевну не убили. Будкевич растерялся. Он уже понимал, что первая пара рисунков от него уплыла, но придумать пока ничего не мог и сосредоточился на Заречном. Однако до писателя он вообще не добрался – того убили еще до того, как Будкевич успел с ним познакомиться.