Дарья Донцова - Дед Снегур и Морозочка

Лицо Веры Кирилловны исказилось, как у человека, который внезапно увидел в супе муху.

– Это очень неприятные особы, – заскрипела она, – обе, естественно, влюбились в Тимошу, впрочем, тут я их не виню. Елена сразу стала продвигать Тима и навредила его здоровью, упав в пропасть. Кротовой хорошо, она умерла, а каково моему мальчику? Он привык к этой мерзавке. Тимофей не любит жить один, пришлось срочно искать замену Ленке.

Димон чихнул, я замерла, забыв дышать, даже Чеслав растерялся, услыхав последнее заявление мамочки. Пожилая актриса, не замечая произведенного впечатления, вещала дальше:

– Эстер оказалась еще хуже, бесхарактерная дура. Конечно, Тимоша не выдержал жизни с идиоткой и, под влиянием стресса, нечаянно убил совершенно незнакомую девушку. Понимаете, в декабре у мальчика бывает депрессия, он столкнулся на улице с какой-то дурой, та наверняка что-то ему сказала. Тимошу нельзя винить в случившемся, вся ответственность за неприятный казус лежит на Ротшильд.

– Неприятный казус – это смерть молодой женщины, которая, на свою беду, попалась на глаза маньяку? – уточнил Димон.

Актриса поджала губы и ничего не ответила, зато я обрела дар речи:

– И вы поняли, что надо спешно увозить сына из России, не ровен час, его поймают! Придумали историю с воскресшей Еленой Кротовой! Заставили дублера Тима сыграть роль звезды в обыденной жизни!

Вера Кирилловна вдруг улыбнулась.

– Тим молод, ему еще работать и работать, впереди десятки проектов. А что дублер? Он зависим от актера, нет Тимофея – и двойник не нужен. Я честно сказала двойнику: «У сына снова приступ депрессии, а надо именно сейчас устроить масштабную пиар-кампанию». Конечно, дублер согласился, он и раньше замещал Тимофея, фанаты и не менее глупые журналисты не способны заметить подмену.

– Вы подложили прощальное письмо в карман дублеру, – сказал Чеслав, – великолепно зная, что никто ни на секунду не усомнится в подлинности почерка Моркова. Тем более что он сам под вашу диктовку написал записки. Кстати, вы допустили много просчетов. Один из них – заявление о том, что вы достали из ящика предсмертную записку сына. На ней нет отпечатков пальцев посторонних людей, как же листок доставили по адресу? И вы сильно рисковали, дублер мог случайно обнаружить бумагу и заподозрить неладное! У меня остался последний вопрос: как вы умудрились угостить двойника «Дормидолом»?

Вера Кирилловна вздернула подбородок.

– Груша.

– Груша? – хором спросили мы с Димоном.

Актриса довольно улыбнулась.

– Идиот обожал груши, мог есть их десятками. Я купила сочный фрукт, вколола в него шприцем лекарство и велела Эстер дать его дураку, когда тот сядет в машину. Я прекрасно знала, что он сожрет грушу довольно быстро.

– Вы вновь рисковали, – холодно заметил Чеслав, – дублер мог отказаться от угощения.

– Но он его слопал! – с торжеством заявила актриса. – Я никогда не просчитываюсь и всегда получаю то, что хочу. Если бы Тим слушался меня! Но нет! Я просила его: не откровенничай с Эстер, но сыну захотелось выговориться. А Ротшильд дура! Возьми и ляпни в самый неподходящий момент про Деда Снегура и Морозочку! Господи, как мне хотелось дать ей по морде! Мне плохо!

Вера Кирилловна со стоном упала на диван. Уж не знаю, на самом ли деле у старухи прихватило сердце, или она умело изобразила инфаркт, но Чеславу пришлось вызывать «Скорую помощь».

Сейчас Морковкина лежит в частной клинике, и врачи уверяют, что ее даже нельзя вывести в коридор. Впрочем, в упомянутом коридоре топчутся адвокаты, которых нанял Егор Кириллович. Никаких улик против Бероева нет, предъявить ему обвинение, опираясь лишь на логические выводы, никто не разрешит.

– Отлично понимаю, кто первый помощник мамочки, – злился Ярошенко, – но где доказательства?

Вера Кирилловна открестилась от всего сказанного в нашем присутствии. Адвокаты потребовали медицинской экспертизы, а доктора мигом заявили:

– Мозг Морковкиной из-за дающего перебои сердца не снабжался кровью в необходимом количестве, из-за этого Вера Кирилловна была неадекватна, ее признания нельзя считать заявлением нормального человека.

Лилия Петровна Крутикова наотрез отказалась беседовать с Ярошенко, Антон Георгиевич потерял речь, от него Леня ничего не добился.

Галина Юдаева умерла, ее сестра, Вера Киселева, не особенно горевала по больной родственнице.

Медсестра Юлия в спешном порядке уехала на Кипр и устроилась там на работу в частную клинику, которая по странному стечению обстоятельств принадлежит, как и «Созвездие», жене Лариона. Сам психотерапевт припеваючи живет в Америке, в Россию приезжать не собирается. Где Тим, неизвестно. Вера Кирилловна молчит, Егор Кириллович делает вид, что вообще ни при чем, а остальные участники масштабного спектакля либо мертвы, либо сбежали за границу. Но я знаю, что Леня Ярошенко обладает характером сибирского кота. Он сядет у норки и станет тихо ждать момента, когда наглая мышь высунет из укрытия кончик хвоста. Если надо, кот проведет в засаде не один день. Леня не собирается спускать на тормозах дело Веры Кирилловны. Рано или поздно мамуля захочет связаться с сыночком-маньяком, и Ярошенко поймает парочку. Но пока Морков на свободе, думаю, его увезли в одну из жарких стран, где не бывает снега, который ввергает убийцу в депрессию, а потом в бешенство.

Тридцать первого декабря мы с Гри улетали во Францию. Муж решил сделать мне подарок: Новый год в Париже. Путь до столицы мировой моды недолгий, в полдень по московскому времени мы уже очутимся в аэропорту Шарля де Голля. Багажа у нас не было.

– Ехать во Францию со своими шмотками глупо, – сказал Гри, когда я попыталась сложить чемодан. – У нас с тобой две цели. Первая – посмотреть кое-какие музеи, и вторая – устроить шмотинг.

А теперь скажите, ну у кого еще, кроме меня, есть такой супруг?

Мы с Гри достаточно быстро прошли таможню и притормозили у металлоискателей. В проеме спиной к нам стояла женщина, одетая в шорты и футболку. Похоже, тетка собиралась пить сегодня шампанское в Дубаи.

– Че, догола раздеться? – рыдающим голосом спросила она. – Они звенят!

– Украшения, часы, металлические предметы в карманах? – равнодушно спросила пограничница.

– Сняла и вынула, – ответила женщина.

Мне ее голос вдруг показался знакомым.

– Искусственные суставы, протезы? – по-прежнему спокойно перечисляла девушка в форме.

– Я похожа на инвалида? – возмутилась туристка.

– Осколки снарядов, пули в теле есть? – продолжала служащая.

– Сколько мне лет, по-вашему? – взвизгнула баба. – Еще спросите про наконечники копий и ядро из катапульты, которой черт знает в какие века крепостные стены валили!

– Зоинька, не нервничай, просто ворота сломались, – сказал сзади тоже узнаваемый голос.

Я обернулась и увидела Роберта.

– Таня! – обрадовался тот. – Мы в Эмираты. А ты куда?

– Слава богу, не туда, – выпалила я и услышала смешок Гри.

– Привет! – обернулась Зоя, по-прежнему стоя в проеме ворот. – У них рамка сломалась!

– Аппарат в исправности, – бесстрастно возразила пограничница, – в вашем теле есть металл.

– По-твоему, я Железный Дровосек? – обозлилась Зоя. – Стою здесь в шортах и майке, почти голая! Если ты считаешь, что я прячу сталь в желудке, могу тебя разочаровать, я не жру гайки!

– Штыбзик! – подпрыгнула я. – Он… ну… того… покинул тебя?

– Нет, – растерялась Зоя, – не заметила.

– Девушка, – сообщила я пограничнице, – все в порядке, не волнуйтесь. У Терешиной в желудке нет гранаты или разобранного на части автомата, она случайно проглотила штыбзик!

Девушка в форме потеряла невозмутимость и с растерянностью переспросила:

– Штыбзик?

– Может, это мурзик! – некстати затеяла спор Зоя.

– Мурзик? – эхом повторила пограничница.

– Сейчас объясню, – засуетился Роберт. – Таня чинила Зоечке зуб. Она это делала впервые, в смысле Танюша, поэтому не очень умело обращалась с инструментами, ну и запихнула в Зоеньку штыбзик или мурзик. Ам, и нету! Она его проглотила. Я понятно растолковал? Мы пойдем на посадку?

Гри закашлялся, пограничница посмотрела на меня.

– Вы стоматолог?

– Нет, – честно ответила я.

– Значит, он врет? – напряглась девица.

– Роберт не солгал, – вздохнула я, – мы пользовались самопломбирователем.

– О-о-о, – протянул Гри, – забавно.

– Зоя съела штыбзик, – повторила я, – он не опасен для окружающих.

– Он мурзик! – уперлась Терешина.

Девушка одернула китель и приказала мне:

– Проследуйте через рамку!

Я подчинилась, за мной безо всяких затруднений прошел Гри.

– Ты в самолете расскажешь мне про свой опыт дантиста? – веселился муж.

Пограничница не стала нас задерживать.

– Эй, а мы? – возмутился Роберт.

– За вами сейчас придут, – пообещала девушка, – проверят на специальной аппаратуре, и, если штыбзик…