Дарья Донцова - Но-шпа на троих

– Сливки.

– Но их тут море!

– Сто штук, как вы просили, поэтому я и задержалась с выполнением заказа, – меланхолично пояснила девица, – пришлось в магазин гонять.

Вовка уставился на девицу, я на Костина.

– Но это же была шутка, – взвыл майор, – неужто непонятно!

Подавальщица дернула плечом:

– Фиг вас знает! Тот, кто поглощает эспрессо пивными кружками, вполне способен попросить к нему озеро сливок. Вот счет!

Расплатившись, майор подождал, пока официантка утопает на кухню, и, когда она исчезла из виду, гневно воскликнул:

– Все ты!

– Что?

– Идиотство! Эспрессо в пивной кружке.

– Ладно, согласна, я глупо пошутила, но сливки же заказал ты сам.

– И что теперь с ними делать?

– Не переживай, – успокоила я майора, – давай ссыпем их в пакет и отнесем домой.

– Кретинство, – бубнил Вовка, сметая в подставленную мной тару крохотные пластиковые формочки. – Глупей ситуации и не придумаешь. Хуже было лишь с Петькой, когда его жена застукала в кино с любовницей. Представляешь? Петька…

– Любовница! – закричала я. – Вовка! А с кем жил Леонид? Кто эта женщина, которая вместе с Ириной Глебовной задумала наказать Галину?

Костин сунул в пакет последнюю упаковку сливок и сердито ответил:

– Не скажу!

– Почему?

– Не хочу!

– Вовка!!!

– На суде узнаешь, – рявкнул Костин, – мучайся теперь! Пивная кружка!

Размахивая пакетом, он пошел к двери. Я посеменила за ним, вот уж не ожидала от приятеля такой детской вредности.

Как многие мужчины, Костин вспыльчив, но отходчив. Иногда он после очередного припадка гнева начинает оправдываться и говорит:

– Лучше не попадайтесь мне под горячую руку, раздавлю и не замечу.

Это правда, но потом Володя начнет укорять себя и оплачивать «похороны». Честно говоря, я не обращаю никакого внимания на его вопли, потому что люблю Костина за минуты раскаяния. А еще он, поняв, что несправедливо наорал на вас, начинает делать подарки. Лично я являюсь счастливой обладательницей тучи керамических фигурок, которые дарил мне раскаявшийся майор.

Зная об этой особенности приятеля, я подождала, пока он выкурит на свежем воздухе сигарету, и повторила вопрос:

– Так кто она?

– Не догадалась?

– Нет.

– А она была совсем рядом, тебя привело к ней абсолютно правильное размышление.

– Какое?

– Ты сделала логическое заключение: у кого в альбоме нет фото со дня рождения Леонида Сорокина, тот каким-то боком замешан в деле. Так?

– Точно.

– У Амбарцумовых снимок оказался на месте.

– Ага.

– А у Тины?

– Нет.

– И что, до сих пор ты не понимаешь?

Я попятилась.

– Ты хочешь сказать…

– Правильно, – кивнул Костин, – это Тина.

– Но как же…

– Все просто. Годы бегут, штампа в паспорте нет, – вздохнул Вовка. – На дне рождения Лени Тина познакомилась с Ириной Глебовной. Женщины очень понравились друг другу, затем у Тины, при полнейшем попустительстве Ирины Глебовны, вспыхнула любовь с Леней. Женя не заговаривал о свадьбе, а Сорокин, подзуживаемый мамочкой, сразу заявил:

– Готов хоть сейчас отвести тебя в загс, только Галя мешает!

– Тина сказала мне, что фото взял Женя.

– Ты веришь всему услышанному!

– Но… я подумала…

– Говорили же тебе, меньше думай!

Я, не обратив внимания на очередное Вовкино хамство, пыталась осмыслить ситуацию.

– Зачем Ирина Глебовна взяла фото у Тины?

– Они решили на всякий случай подстраховаться.

Леонида они не собирались вводить в курс дела, Алису тоже. Мало ли кто из домашних Сорокиных полезет в семейный альбом, не найдет снимок, начнет приставать с расспросами, а Тина живет одна.

– Мне она ничего не сказала про разрыв с Женей! – пробормотала я. – До недавнего времени я считала, что они вместе.

– Так ты и не спрашивала о ее отношениях с ним.

– По-моему, Ирина Глебовна и Тина перемудрили с этой фотографией.

– Мне тоже так кажется, – кивнул Вовка, – но у страха глаза велики. Везде светилась Ирина Глебовна, Тина оставалась в тени, Ванда и Рита о ней не знали. Вот будущие родственницы и решили поступить столь странным образом. На этом настояла Тина, ей казалось, что, поступая так, она выводит, в случае форсмажорных обстоятельств, из-под удара старуху, не она брала фото!

– Скажите, пожалуйста, какие нежности! А Тина не насторожилась, когда я завела речь о фото?

– Нет.

– Почему?

– Она же тебя хорошо знает, потом ты наплела историю про подарок к дню рождения Леонида, сюрприз и прочее. Твой визит Тину не обеспокоил ничуть. И еще…

– Что?

Вовка ухмыльнулся:

– Она считает тебя дурой, глупой, недалекой особой, способной лишь убирать квартиру и печь пироги. Знаешь, как у мадам вытянулась морда, когда она узнала о твоей роли в этой истории.

На суд я пошла, о чем глубоко пожалела прямо в зале заседаний. На скамье подсудимых оказалось много человек: Ванда, Рита, Олег, Ксюша, Олеся Сокирко, Ирина Глебовна и Тина. Последняя, не без помощи Ирины Глебовны, отделалась легким испугом, ее отпустили прямо после процесса. Очевидно, старуха и в самом деле любила Тину, потому что она полностью выгородила ее, взяв всю вину на себя. Впрочем, когда после оглашения приговора к клети с ключами в руках подошли конвойные, и суду, и прокурору, и залу сразу стало ясно, в чем дело. Ирина Глебовна, вцепившись в Тину, громко спросила:

– Ты ведь не бросишь моих, Леню и Алиску? Ты вспомнишь, что я для тебя сделала?

Но это был не самый неприятный момент. Хуже всего мне пришлось, когда Алиса, услыхав, что бабушке дали десять лет, рванулась к скамье подсудимых с воплем. Двое крупных, накачанных мужчин в форме никак не могли справиться с хрупким подростком, цеплявшимся за решетку, ограждавшую подсудимых от внешнего мира. В руках Алисы появилась просто нечеловеческая сила. Конвоиры отдирали девочку от прутьев, а та, вопя, сопротивлялась.

– Бабулечка! За что! Так Гальке и надо! Она первая хотела тебя убить! Буся! Я с тобой! Папа! Сделай что-нибудь! Папочка!!!

Леонид, великолепно понимавший, что Ирина Глебовна, скорей всего, не доживет до своего освобождения, подошел к дочери и что-то ей тихо сказал. Внезапно Алиса отпустила решетки и, повесив голову, покорно пошла за отцом.

Все члены банды и их пособники получили свой срок и были отправлены к месту отбытия заключения. Больше я никогда не встречалась с ними и искренне надеюсь, что не увижу и в дальнейшем. Наше общение с Леонидом практически сошло на нет. Я поздравила его с днем рождения, а когда позвонила на Новый год, то нарвалась на Алиску. Услыхав мой голос, девочка прошипела:

– Не смей сюда больше звонить! Все из-за тебя, дрянь!

В ухо полетели частые гудки. Я бросила трубку на диван. Бесполезно в данной ситуации взывать к разуму. В глазах Алисы я тот человек, из-за которого обожаемая бабушка сейчас сидит на зоне. Мартин выздоровел, Иришка Штамм поахала, узнав про мои приключения. А я купила терьеру в подарок огромную кость. Хватило ее, правда, всего на полчаса.

Примерно через полтора года после описываемых событий я поехала в магазин. Набила тележку до упора упаковками соков, бутылками с минералкой, пакетами с крупой и, еле-еле толкая корзину, порулила к кассе. К аппаратам змеились очереди, была пятница, вечер, время массовых закупок.

– Вы последний? – поинтересовалась я у мужика, стоявшего спиной ко мне.

– Да, – ответил он и обернулся.

Я охнула. Передо мной высился Леонид. Выглядел он прекрасно, казалось, Сорокин помолодел, лицо его покрывал загар, Леня похудел, был в модных джинсах. Встреча не обрадовала меня, впрочем, Леньку тоже, но хорошее воспитание взяло верх, и мы начали обмениваться вежливыми фразами.

– О! Привет!

– Здравствуй!

– Как дела?

– Прекрасно.

– Алиса здорова?

– Спасибо, учится в институте.

– Чудесно, а сам? – Нормально. Вот, женился!

– На Тине? – не утерпела я.

Леня кивнул:

– Естественно, мы любим друг друга. Да она сейчас подойдет, за кофе побежала.

Мне стало совсем нехорошо, встречаться с Тиной мне хотелось еще меньше, чем с Сорокиным. Но, не зная, каким образом уйти, я продолжала топтаться у тележки.

– Мама умерла, – неожиданно тихо сказал Леня, – недолго на нарах мучилась, сердечный приступ, в минуту ушла.

– Не захоти она извести Галку, сейчас бы жила, – внезапно вырвалось у меня.

Леня покраснел:

– Галина первая задумала гадость, мы только решили ей отомстить!

– Мы? – повторила я за ним. – Ты что имеешь в виду?

Глаза Сорокина заметались по сторонам:

– Ну, в смысле мама, я машинально так сказал, «мы»! Имея в виду маму, я всегда говорю «мы»… такая привычка.

Я перестала слышать его бормотание. Вот оно что! Конечно же, Леня был в курсе аферы, задуманной матерью и Тиной, и не случайно он в роковой день убийства Гали, в выходной день, отправился на работу. Как же я не догадалась об этом раньше! Ай да Ирина Глебовна! Ни одним вздохом, ни одним взглядом не дала понять об участии сына в подготавливаемом убийстве ненавистной Гали.