Козырная дама - Татьяна Михайловна Соловьева

— Ты в порядке?! — вырвалось у него чуть ли не со стоном. — Как я волновался!

— Да… — Зоя Иннокентьевна улыбнулась слабо и беззащитно, отчего ее миловидное лицо вдруг сделалось необыкновенно красивым.

Такая улыбка и такое лицо у женщины бывают только тогда, когда она чувствует рядом с собой человека, заботящегося о ней, готового сразиться со всем миром, чтобы защитить ее.

— Ну слава богу! Зоя Иннокентьевна, хорошо, что вы догадались ждать на улице, а не там, — кивнув за ворота, сказал Литвинец, возвращаясь к принятому между ними обращению на «вы». Не зная, что еще добавить, он повернулся к своим помощникам, принялся давать распоряжения.

— Извините, но нам нужно поговорить, — снова обратился к Зое Иннокентьевне Литвинец, закончив разговор с милиционерами. — Вы должны рассказать о том, что вы видели, как обнаружили трупы… Понимаю, это будет неприятно, но придется вернуться на территорию усадьбы, возможно, понадобится уточнить что-то на месте преступления.

— Да, понимаю. Я готова, — ответила Зоя Иннокентьевна, все еще ощущая тепло ладоней Литвинца, всего несколько минут назад испуганно сжимавших ее плечи.

Пока эксперты и следователи, приехавшие с Литвинцом, возились с трупами, начальник милиции расспрашивал Зою Иннокентьевну. Они сидели на площадке у бассейна, но Литвинец специально посадил ее так, чтобы она не видела мертвого тела Мельника, уже извлеченного из воды и лежащего теперь рядом с низким мраморным парапетом, ограждавшим бассейн.

— Геннадий Васильевич идет, — сказала вдруг Зоя Иннокентьевна, которой хорошо была видна тропинка к бассейну.

Литвинец оглянулся и увидел Казанцева, вышедшего из-за дома. Тот подошел, поздоровался. Зоя Иннокентьевна обратила внимание на то, как тепло, по-дружески, сжал Казанцев руку Литвинцу, и поймала себя на мысли, что ей это почему-то приятно.

— Дозвонились до тебя мои ребята? — спросил Литвинец. Вопрос был странноватый — раз Казанцев приехал, значит, дозвонились, но тон его был заботливым.

В ответ Казанцев спросил тоже что-то не очень логичное. Так ведут себя люди, которые долго были в ссоре, а помирившись, произносят слова не ради их смысла, а лишь из-за доброжелательной и теплой интонации.

— Похоже, я опоздал, Гриша? — кивнул в сторону бассейна Казанцев.

— Кто знает, Гена. Может, и не опоздал…

— Нет, Гриша, опоздал! Гляди, с чем я приехал. — Казанцев достал из кармана небольшой бумажный листок и показал его Литвинцу.

— Ордер?! — удивился Литвинец. — Выходит, ты добился! Ну, молоток!

— А благодаря кому? Не будь на свете такого отличного мужика, как Литвинец, я до сих пор копался бы в навозе, словно петух, выискивающий зернышки.

— Скажешь тоже! — смущенно отмахнулся Литвинец и, не в силах скрыть удовольствия от похвалы Казанцева, заулыбался широко и счастливо.

Зоя Иннокентьевна пристально посмотрела на него и, испугавшись, что Литвинец заметит в ее глазах неожиданную нежность, которую она к нему почувствовала, опустила взгляд.

Но Литвинец заметил.

Даже если бы здесь стоял не Казанцев с ордером на арест Мельника, крутого мафиози, известного под кличкой Эстет, а вся прокуратура, начиная с Фоминых и кончая вахтером, да что там прокуратура, соберись сейчас здесь весь город, он все равно бы увидел то, о чем рассказали ему глаза Зои Иннокентьевны.

Так бывает.

Наступило воскресенье.

По воскресеньям Зоя Иннокентьевна обычно готовила жаркое. Правда, она давно не делала этого с таким удовольствием, как сегодня. Это потому, что сегодня она ждала гостей, вернее, гостя. Григория Федоровича Литвинца.

Зоя Иннокентьевна чистила картошку, мыла обязательный в ее фирменном блюде чернослив, обжаривала нарезанное крупными кусками мясо. Зоя Иннокентьевна всегда перед там, как поставить жаркое тушить, немного обжаривала мясо в сливочном масле, так оно становилось вкуснее и приобретало аппетитную золотистость. А до полной готовности блюдо должно дойти в духовке — в этих современных микроволновках можно только бутерброды разогревать, но никогда в них не получится такое вкусное жаркое, как в обыкновенной газовой духовке.

Руки совершали необходимые и привычные движения, а мысли невольно возвращались к событиям последних двух недель. Для ее в общем-то размеренной жизни их было многовато, пусть даже, как сказал Казанцев, большинство из них она спровоцировала сама.

Но так ли это или не так, на один вопрос, с которого все и началось, ответа Зоя Иннокентьевна пока что не получила — что же теперь будет с квартирой Игоря? Запуталось все окончательно или решилось? «Надо будет обо всем этом подробно поговорить с Григорием Федоровичем», — подумала она. В принципе, поговорить можно было с кем угодно — с Аллочкой, когда та вернется из отпуска, с Риммой, с бывшим учеником Толиком Поспеловым, с тем же следователем прокуратуры Казанцевым, с которым у нее установились добрые отношения. Но обсудить все, посоветоваться и, что самое интересное, последовать совету сейчас ей хотелось именно с Григорием Федоровичем. Последовать совету — это было что-то новенькое для Зои Иннокентьевны. Поймав себя на этой мысли, которую еще вчера сочла бы нелепой, да что там нелепой, просто крамольной, она удивленно и счастливо рассмеялась.

Мысли Зои Иннокентьевны прервал звонок. Она помедлила, ожидая второго, соображая, откуда идет звук — из телефона или от двери.

Второй звонок раздался через несколько секунд. Звонили в дверь. Зоя Иннокентьевна удивленно посмотрела на часы — нет, это не Литвинец, не мог же он прийти на три часа раньше… Но на всякий случай придирчиво осмотрела себя в большом зеркале, висевшем в прихожей, и лишь после этого, повернув рычажок обычного английского замка, простенького, без какого бы то ни было секрета, отворила дверь.

На лестничной площадке стоял парень, который был с Елизаветой в казино и которого она позже видела в приемной «Синей птицы». Тот самый парень со странными ужимками барышни на выданье и жестким колючим взглядом.

— Здравствуйте, — сказал он, — я к вам.

— Как вы меня нашли? — удивилась Зоя Иннокентьевна.

— Адрес человека, который ни от кого не прячется, узнать нетрудно. Так можно мне войти?

— Да, пожалуйста! — Зоя Иннокентьевна посторонилась и пропустила гостя в дверь. — Проходите… извините, не знаю вашего имени.

— Андрей. Андрей Стрижаков.