Дональд Уэстлейк - Не спрашивай

— Ты пуедешь су мной?

— Конечно, я или кто-нибудь еще с камерой. Я просто хочу, чтобы ты знал, где он находится. Я приду к тебе около восьми утра.

— Я буду здесь, Чон. Оо! Извуни.

— Все в порядке.

Городской квартал, из которого ОНИ забирали грузовик, с одной стороны был тихим и спокойным. Но в то же время он стал многолюдным, после того как на освободившееся место ОНИ очень тщательно припарковали другой грузовик.

По обоим концам квартала стояли фургоны с водителями внутри. Даже после того, как на ночь закрылся магазин видеопроката, в нем можно было различить тени движущихся людей. Фигуры людей виднелись и на крыше двухэтажного склада, возле которого был припаркован грузовик. Это место выглядело более оживленным, чем обычно. Тому способствовали медленно движущиеся четырехдверные седаны, в каждом из которых сидели по двое здоровенных парней. Появилось больше пешеходов, что было необычно для ночного времени суток в южнобережном коммерческо-провинциальном городке Лонг-Айленда. Все это наводило на определенные мысли.

Стрелки на часах слегка перешагнули за час ночи, но активность населения в квартале была удивительно высокой. Однако немного пошла на убыль лишь с появлением машины с дипломатическими номерами и двумя пассажирами. Она медленно проехала квартал, слегка притормозила возле «нового» грузовика и снова двинулась с места. Спустя восемь минут, она подъехала снова, еще медленнее, чем в первый раз. Через семнадцать минут, согласно нескольким записанным видеозаписям произошедшего инцидента, тоже авто появилось опять. Не спеша обогнуло грузовик и встало позади него. Фары погасли. Ровно на три минуты воцарились тишина и темнота.

Пассажирская дверь распахнулась, и из машины появилась фигура одетая в черное. Она осторожно двинулась вперед к задней части грузовика, туда, где располагалась сегментированная металлическая дверь. Незнакомец потянулся к ручке этой двери и, как только его пальцы сомкнулись вокруг металла, зажглось миллион прожекторов. Их свет был направлен прямо на него и миллион голосов закричали:

— Стоять! Полиция!

Как кролик, которого настигли автомобильные фары, Градец Краловц повернулся и прижался спиной к грузовику.

— Диддамс! — завопил он срывающимся голосом. — Это Диддамс!

В машине, в Ладе с дипломатическими номерами, доктор Карвер Зорн прижал голову к рулю и пожелал сам себе смерти. К сожалению, это не помогло.

— Диддамс, — отрывисто бормотал Градец, снова и снова, пока они не надели на него наручники, зачитали права и не запихнули в полицейскую машину. — Диддамс. Диддамс. Это Диддамс.

— Прикидывается невменяемым, — сказал один коп другому.

И они предположили, что паршивые либералы-судьи, скорее всего, клюнут на его уловку.

— Вот и все, — подытожил Дортмундер, наблюдая из окна неосвещенной закрытой прачечной неподалеку от того места, где в ярких лучах света арестовывали Краловца и доктора Зорна. Протянув бинокль Келпу, он добавил: — Не похож на счастливчика.

— Джон, никто из нас не выглядит счастливым, — ответил Келп и заглянул в бинокль.

— Чего нельзя сказать о копах.

После слов Гая Клаверацка «Им нужно больше снимков», Дортмундер понял все: Копы нашли грузовик и уже оцепили территорию. Он знал это, как каждый из нас четко и на интуитивном уровне знает, как следует потереть зудящее место. Но интуитивные вещи должны пройти научную проверку иначе они не имеют смысла. Так что возник вопрос: как засунуть лапку другого щенка в капкан и достать ее обратно.

Тини вспомнил, как однажды Краловц поставил прослушку на все телефоны посольства Тсерговии и этот случай до сих пор не давал ему покоя.

— Возможно, они снова там, — предположил Балчер.

Так оно и вышло.

Дортмундер вместе с Келпом заранее приехали в Фэрпорт, чтобы посмотреть, как там поживает их «щенок». Теперь же выжидая, когда массовая концентрация полицейских рассеется, они сидели на сушилках, болтая ногами, и рассуждали, знал ли Гай Клаверацк о том, что посылает их в ловушку. Келп пришел к выводу, что знал и предложил отомстить, навестить мистера Клаверацка в его складских помещениях.

Однако Дортмундер не поддержал его идею:

— Ты не разговаривал с ним. Его голос не звучал хитро, виновато или нервно; он был раздражен, как будто хотел быстрее приступить к делу, и не понимал, откуда все эти задержки.

— По-прежнему думаешь, что мы должны увидеться с ним.

— Возможно, — согласился Дортмундер. — Позже. Пожалуй, нам не стоит сжигать все мосты. Кто знает, может в будущем, мы сработаемся с Клаверацком.

— Не думаю, что смогу позволить себе такое, — ответил Келп.

На территории остались двое занятых работой полицейских. И Келп ударился в философские размышления:

— В этой ситуации есть и позитивные моменты, — заявил он.

— О-о, да?

— Ну, нас не поймали на месте преступления — это, во-первых.

— Согласен.

— Ты, я и Стэн получил по восемь штук. Почти.

— Не о числах мы думали.

— Нет, но это тоже кое-что. Другим парням досталось меньше трех.

— Не забывай об отдельных трех центах для Тини.

В свете фар отъезжающих полицейских автомобилей Дортмундер посмотрел на своего друга:

— Хочешь напомнить об этом Тини, когда вернемся?

— Скорее нет, — ответил Келп.

Зара, Грийк и архиепископ любовались священной реликвией Санкт Ферганы мерцающей внутри инкрустированного драгоценными камнями стеклянного реликвария, стоящего на столике из мрамора и железа датируемый четырнадцатым веком, который изначально выполнял функции жертвенника в древней Моравской или Молдавской церкви. Теперь же он занял почетное место в офисе архиепископа в ООН прямо напротив стола священника. Так что каждый раз, когда тот отвлекался от своих тяжких трудов, он был уверен, что реликвия цела и невредима.

Три недели тому назад после того, как обнаружили реликвию и коллекцию произведений искусства Гарри Хочмена на Лонг-Айленде, было принято решение, что кость останется под присмотром архиепископа. Правительство Тсерговии, секретариат ООН и архиепископ (но не Вотскоэк) согласились, что это будет самое безопасное место для священного артефакта во время нерешенных глобальных ситуаций, что будет справедливо передать заботу о святыне в парализованные, но еще сильные руки архиепископа, который так усердно ее защищал и оберегал.

После того как Зара Котор стала делегатом ООН от ее нового члена Тсерговии, которая заняло место более не существующего государства, частью которого она являлась когда-то, у нее появились новые друзья. Архиепископ в крохотных рюмках принес херес, и они выпили за взаимопонимание, а после восхищались реликвией.

— Тяжело верить такому грешнику как Краловц, — прокомментировал архиепископ. — Отдать мирскому человеку этот символ чистоты и красоты и вечной истины. Дорогая Санкт Фергана не мирская часть материального мира.

— Не могу не согласиться, — сказала Зара и улыбнулась архиепископу.

Священник улыбнулся в ответ и произнес:

— Хорошо, по крайней мере, мы знаем, что отвратительный Краловц не посмеет нас больше побеспокоить. Хотя мне жаль, что он так и не получил свой «десерт».

— Вы имеете в виду, — спросила Зара, — наказание, что он заслужил?

— Именно.

— Не думаю, что он уж совсем избежал наказания.

На самом деле Краловц еле-еле избежал наказания. Он признал себя виновным в обмен на билет в одну сторону, навсегда из Америки в Нови Глад (и к миссис Краловц). Была сделана видеозапись его признаний, в которых он рассказал о своем участии в схеме Гарри Хочмена по обману страховой компании на 6 миллионов долларов — схему заранее и аккуратно описал ему федеральный прокурор — и ожидалось, что она сыграет немаловажную роль в суде против Хочмена, который должен будет состояться в течение ближайших месяцев после того, как выжидательная тактика его адвоката исчерпает себя. И даже, несмотря на трусливое опровержение своей вины, сделанное Краловцом, как только он оказался вне досягаемости американского правосудия.

— Ону выглядит больше сейчус, — сказал Грийк, хмуро глядя на кость сквозь стекло.

— А? — спросил архиепископ.

Грийк внезапно испугался, но Зара отвлекла внимание архиепископа. Женщина взяла за предплечье пожилого прелата и произнесла:

— Я как раз думала о том же. Знаете, таким людям как я и Грийк только раз довелось увидеть святую реликвию Санкт Фергана в соборе в городе Нови Гладе, где она хранилась в очень темном месте.

— Эту вурно, — согласился Грийк, кивая головой. — Эту я имеет в вуду.

— Ну, Вотскоэк очень не скоро получит в свои руки это драгоценную реликвию.