Пьер Сувестр - Создатель королев

Сквозь кретоновые занавески весело светило солнце.

— Очень мило! — проворчал журналист. — Ах да, это же Голландия!

Он отбросил одеяло и сел на кровати.

— Брр… Но очень-то здесь жарко! Чем баловаться революцией, лучше бы протопили печку! — продолжал он ворчать себе под нос. — Развели здесь политические интриги — сам черт ногу сломит… Ну, раз уж я приперся в эти места, надо вставать и заниматься делом… Подъем!

С этими словами Фандор снова лег, накрылся одеялом и закурил сигарету. «Как же мне увидеть королеву? — думал он. — Я чувствую, что именно от нее я узнаю все, что мне нужно… Говорят, она мила и любезна. Вот только прорваться к ней мне так же легко, как улитке — выиграть скачки! Я здесь иностранец, никто меня не знает… кроме, конечно, графа д’Оберкампфа, но он вряд ли даст мне рекомендацию для королевы… И вообще, надо еще выяснить, действительно ли он здесь придворный сановник, или он просто всем задурил голову и повесил французскому правительству лапшу на уши. Кроме того, я должен знать, какая связь существует между Голландией и Еленой Майенбургской…»

Определив, таким образом, направление своего расследования, Фандор вскочил с постели. Десять минут спустя он уже был в нижнем холле и снова приставал с расспросами к хозяйке:

— Мадам, на каком языке, кроме голландского, говорят чиновники в этой стране? Как вы, наверное, заметили, я не знаю ни слова по-голландски. По-немецки я знаю только ругательства. С английским могу справиться кое-как. Итальянский знаю хорошо…

— Итальянский вам здесь вряд ли пригодится. Немецкие ругательства — это хорошо, но недостаточно. Проще всего вам будет говорить с местными чиновниками по-французски: они, как и вы, знают этот язык лучше, чем английский. Французский — язык дипломатии…

— Отлично! Я буду чирикать по-парижски — и да здравствует Пантрюш! — Фандор продемонстрировал неплохое знание парижского арго, чем доставил удовольствие хозяйке гостиницы.

— Еще один вопрос, мадам: где обретаются чиновники, заведующие записями актов гражданского состояния?

— В мэрии, месье. В здании ратуши.

— Как туда пройти?

— Прямо по улице, никуда не сворачивая. Это как раз напротив королевского дворца.

В ратуше Фандору пришлось обойти не менее десяти кабинетов в поисках чиновника, который мог бы дать нужную справку. Наконец он очутился в кабинете, где за письменным столом, отделенный от посетителя деревянным барьером, сидел маленький старичок, склонившийся над чистым листом бумаги. На появление Фандора он не обратил ни малейшего внимания. «Чертовы бюрократы! — подумал журналист. — Во всех странах одинаковые… Надо быть с ним полюбезнее…» И он деликатно кашлянул. Чиновник даже не повернул головы. Прошло еще несколько минут.

— Простите, сударь, — сказал Фандор, — когда вы устанете рассматривать этот лист чистой бумаги, вы разрешите попросить у вас справку?

В ту же минуту старичок скатился со своего стула и с красным от гнева лицом подбежал к барьеру.

— Справку? — закричал он по-французски. — Справку? Вы думаете, я сижу здесь для того, чтобы давать вам справки? Вы что, подождать не можете?

«А он и в самом деле говорят по-французски, как любой парижский бюрократ», — подумал Фандор про себя. А вслух он сказал:

— Нет, не могу: у меня тяжелая болезнь сердца, мне нельзя долго стоять… Если я умру у вас в кабинете, у вас будут неприятности!

Чиновник внимательно посмотрел на посетителя, стараясь понять, смоется ли тот над ним или говорит правду. Фандор невозмутимо выдержал его взгляд.

— Что вам угодно? — спросил старичок.

— Можно ли найти в ваших регистрах запись о гражданском состоянии лица, имя которого я вам сообщу?

Чиновник пробормотал нечто, что можно было истолковать как утвердительный ответ.

— Тогда, сударь, — сказал Фандор, — я был бы вам благодарен, если бы вы помогли мне установить личность Елены Майенбургской.

При этом имени старичок побледнел, потом позеленел, потом снова покраснел и посмотрел на посетителя выпученными глазами:

— Как… Как вы сказали?

— Я сказал… Елена Майенбургская.

Чиновник подпрыгнул на месте и забил короткими ручками, словно петух крыльями перед тем, как закукарекать.

— Негодяй! — закричал он. — Вы просто негодяй, милостивый государь! Выйдите немедленно из моего кабинета! Убирайтесь, или я велю вас арестовать!

— Какая муха вас укусила? Объясните же мне, черт возьми!.. Я иностранец…

— Вон! Вон отсюда! — продолжал бушевать чиновник, — Я не позволю! Я верноподданный Ее величества королевы Вильхемины!

С письменного стола он схватил огромный колокольчик. Фандор понял, что пора ретироваться. «Надо пока что избегать скандала, — думал он, выходи из кабинета. — Нечего сказать, хорошенькое впечатление производит здесь имя Елены Майенбургской!.. Что же мне теперь делать? Попробую навести справки в департаменте морских перевозок».

И придав своему лицу как можно более значительное выражение, Фандор вошел в другой кабинет. Его хозяином оказался длинный-длинный тощий господин, который, было похоже, вот-вот переломится в пояснице. Фандор отвесил ему вежливый поклон.

— Не знаю, сударь, к вам ли я должен обратиться, — начал он, — но я иностранец и надеюсь, что вы простите мне возможную ошибку. Я увидел на дверях вашего кабинета изображение корабля и подумал, что вы, должно быть, в курсе передвижения всех морских судов. Мне хотелось бы узнать, где находится сейчас броненосец «Роттердам», когда он прибудет в гавань Амстердама и когда, следовательно, я смогу увидеть пребывающего на нем графа д’Оберкампфа?

И желая произвести хорошее впечатление, Фандор добавил:

— Это мой друг…

Видимо, Фандору в этот день было суждено попадать впросак. Чиновника, который в начало благосклонно взирал на посетителя, как будто подменили. Он закричал, брызгая слюной:

— Вы негодяй! Вы не знаете, с кем имеете дело! Я вызову вас на дуэль, вы кровью заплатите за свою наглость! Как вы посмели произнести здесь имя графа д’Оберкампфа? Вы еще, чего доброго, спросите меня о Елене Майенбургской! Вы шпион! Вы явились, чтоб скомпрометировать меня! Не выйдет! Да здравствует королева Вильхемина!

С неожиданным проворством тощий чиновник протянул длинную руку и схватил Фандора за грудки:

— Кричите: «Да здравствует Вильхемина!» — или я убью вас…

— Да здравствует Вильхемина! — без особого энтузиазма прокричал Фандор. Ему, в общем, было все равно.

«Это страна буйнопомешанных, — ворчал он, выходя из здания ратуши. — Обращаться к здешним чиновникам опасно для жизни. Попробуем что-нибудь другое».

Неподалеку находилось заведение, напоминающее кафе. Зайдя внутрь, Фандор потребовал пива, и минуту спустя ему принесли большую пенящуюся кружку и трубку, набитую табаком. «Трубку я не просил, — подумал журналист, — но, наверное, здесь так принято. Ну что ж, сделаем еще одну попытку». И, глядя прямо на официанта, Фандор громко произнес:

— Долой Елену Майенбургскую! Да здравствует Вильхемина!

Журналист был уверен, что на этот раз он попал в точку и что народ, в лице официанта, поддержит его. Но не тут-то было. Физиономия у официанта перекосилась, и он заорал что было мочи:

— Долой Вильхемину! Да здравствует Елена Майенбургская!

Свое восклицание он сопроводил длинным высказыванием по-голландски. Фандор ничего не понял, и красноречие официанта пропало втуне. «Да что же это за напасть! — подумал журналист. — Что ни удар, все мимо… Ну-ка еще разок!»

— Долой графа д’Оберкампфа! — крикнул он и приготовился к катастрофическим последствиям.

Он не ошибся. Глаза официанта налились кровью. С криком: «Да здравствует граф д’Оберкампф!» — он кинулся на Фандора. Терпению журналиста пришел конец. Уклонившись от нападающего, он схватил его за шиворот, резкой подсечкой лишил равновесия и швырнул в большой чан, где отмачивалась соленая треска.

— Если так будет продолжаться, — ворчал он, поспешно ретируясь из кафе, — мне не удастся завязать в этом городе много дружеских связей… Одно, во всяком случае, я знаю теперь точно; имена Елены Майенбургской и графа д’Оберкампфа здесь лучше не произносить…

Неожиданно для себя он оказался перед королевским дворцом. У входа он увидел группу офицеров и членов дворцовой охраны, вооруженных алебардами. Они о чем-то разговаривали «Красивые костюмы… Как в опере!» — подумал Фандор, проходя мимо. Вдруг он замедлил шаг, потом остановился и вернулся обратно. Новая идея зародилась в его голове. Сняв шляпу, он вежливо обратился к одному из офицеров:

— Прошу прощения! Я иностранец и хотел бы получить от вас маленькое разъяснение…

— Я к вашим услугам, — сказал офицер, поклонившись.

— Я слышал, — продолжал Фандор, — что ваша всемилостивейшая королева Вильхемина охотно удостаивает аудиенции людей искусства, приезжающих в Амстердам. Я художник и литератор. Могу ли я надеяться удостоиться такой чести?