Маргарита Южина - Бюро гадких услуг

Наконец Малыш вылетел из ванной, и туда томно просочилась Василиса. Она решила, что справедливей будет сначала себя привести в полную боевую готовность. Но и закрывшись там, они не давала гостю забыть о себе ни на минуту.

– Люсенька, – кричала Василиса, подправляя макияж, – достань то варенье из абрикосов! Помнишь, которое я варила? А свое не ставь, оно у тебя немного плесенью подернулось, ты меня не послушалась и пожалела сахару!

Потом она принялась напевать, демонстрируя самые высокие ноты, какие только могла взять. Получалось несколько визгливо, но зато громко. Когда Василиса появилась на кухне, свежая, с блестящими щеками, возле стола толкалась одна только Люся.

– Лю… ся… – растерянно проговорила какетка. – А где наш гость?

– Как то есть где? Он ушел домой, – спокойно пояснила та. – И вообще! Мы с тобой будем делами заниматься или на мужиков заглядываться? Я, конечно, понимаю, у тебя такой возраст, когда страшно остаться одной, вот и тянет к любому проходимцу… Мне это еще не грозит! – фыркнула Люся и демонстративно повеселела. – Ля-ля-ля…

– Мне, между прочим, тоже… Ля-ля-ля… Кстати, я сейчас как раз в той поре, когда мужики за мной просто стаями ходят. Ну, чего там говорить, сама видела… Ля-ля-ля-ля… – постаралась изящно изогнуться, вроде бы в танце под собственный аккомпанемент, Василиса и напала на еду.

Ночью, лежа в кровати, Люся долго размышляла, почему новый знакомый, который, как утверждает Василиса, стаей ходит за подругой, свидание назначил ей, Люсе? Это же ей он шепнул, когда Василиса ушла в ванную, что завтра будет ждать ее в парке. И еще – отчего Едякину пристрелили именно в их с Васей подъезде? А заодно, чего она так боялась, эта Едякина? Может, того же самого и им с Василисой стоит опасаться? И к тому же…

– Вася, послушай, а не зря ли мы милиции-то ничего не сказали? Ну, мужику тому, в сером? – обратилась она к подруге.

Та уже начинала высвистывать носом колыбельную, но, услышав Люсю, встрепенулась:

– И ничего не зря! Ты видела, как он с нами беседовал? Точно жабу во рту держал! И потом, он сразу нас отмел как немыслящие единицы, разве не заметила? А это о чем говорит? О том, что он не умеет расположить к себе свидетеля. Ну и чего, спрашивается, найдет такой спец? Нет уж, лучше сами, – рассудила Василиса Олеговна и уже совершенно спокойно отошла ко сну.

На следующий день Людмила Ефимовна пораньше выгуляла псину, а Василиса Олеговна прочно уселась у зеркала. Предстояло немало посветиться перед незнакомыми людьми, а поэтому необходимо выглядеть красавицей. Люся была несколько иного мнения: она считала, что природа в свое время достаточно потрудилась над ее внешностью, так что нечего теперь трудиться и делать из козы овечку. И она, чтобы не терять зря времени, ходила взад– вперед и монотонно повторяла все, что подругам уже известно про несчастную Едякину Аллу Титовну, которая совершенно непродуманно умудрилась скончаться прямо при выходе из их квартиры.

– И что же мы знаем? Едякина сначала вручает тебе какие-то ремни, которые никому не нужны ни к черту, ты их, конечно, хватаешь, потому что ума у тебя, Васенька, не было, нет и опять не стало. После этого дамочка получает от тебя деньги, якобы уезжает, а на самом деле благополучно оседает дома…

– Нет, Люсь, ты представь! Она даже не соврала ничего, помнишь? Ну, могла бы что-нибудь наплести, дескать, с поездкой ничего не вышло, а то… Вот змея! Господи, царствие ей небесное… – отвлеклась на минутку Василиса.

– Точно, даже и не соврала. Она с нами говорила, точно мы в курсе всех ее махинаций. И деньги отдала по первому требованию. Слушай, она определенно кого-то боялась. Мне чутье подсказывает…

– Ты уже говорила про чутье, – хмыкнула Василиса и скроила измученную физию. – Ну чего тут думать-то! Ясное дело – провернула махинацию, да не туда, вот и расплатилась. Мы же не знаем, вдруг она эти ремни вагонами продавала?

– Знаем. Она их купила сто пятьдесят штук. Причем сто из них затем купила моя глупая подруга. А кто же тогда Едякину убил? И за что?

– Не накручивай. Узнаем, – успокаивала Василиса, аккуратно выводя стрелочку над глазом.

Люся не была так уверена.

– Я тебе просто удивляюсь! Неужели ты не понимаешь? Ее убрали как раз в тот момент, когда она выходила от нас. А вдруг кто-то решит, что она сообщила нам какую-то важную информацию? Или решит, что мы с ней сообщники?

Василиса такой ход событий не предвидела. Она быстро забросила косметику подальше и взволнованно скомандовала:

– Все, Люся, пошли! Надо как можно быстрее разговорить соседей этой самой Едякиной и вывести убийцу на чистую воду. А то, ты ведь меня знаешь, я не смогу спокойно уснуть!

Люся подругу знала – та великолепно спала при любых ситуациях. Однако она была права: убийцу куда-то там вывести было просто необходимо.

Войдя в уже знакомый подъезд Едякиной, подруги едва не оглохли от грубой брани, звона стекла и звучных рыданий. Василиса шустро повернула назад.

– Куда? – зашипела на нее Людмила Ефимовна.

– Там, наверное, преступная группировка бунтует. Или поминки справляет…

– Не похоже. Пойдем посмотрим. В такие моменты как раз самое сокровенное и узнаешь. Мы с тобой дамы степенные, на нас никто ничего серьезного не подумает. Скажем, что мальчика потеряли, в песочнице заигрался, вот, ищем…

– Ага, – быстро подхватила идею Василиса Олеговна. – Черненький такой, скажем, лет пятидесяти…

Люся только вздохнула.

Чем выше поднимались подруги, тем громче была слышна брань. На женщин уже сверху катились пустые винные бутылки и даже долетали кое-какие тряпки. Буянили как раз на площадке Едякиной. Причем буянила гневная женщина с волосами, накрученными на бигуди, а горестно всхлипывал длинный худой мужик в старых спортивных штанах и в резиновых сапогах.

– Олимпиада! Не надо меня выгонять! Ты знаешь, я как Конек-Горбунок… Олимпиада! Инструмент не трогай! Падла! – верещал он, называя почему-то пустую водочную тару инструментом.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровались подруги. – Извините, что, так сказать, нарушаем вашу супружескую беседу. Вы не могли бы нам помочь? Мы хорошо заплатим.

Гневная женщина устало опустила руку с бутылкой и пригласила подруг в комнату, захлопнув дверь прямо перед носом супруга. В гостиной, куда она провела гостей, было уютно и чисто. Никакой дорогой обстановки не наблюдалось, но чувствовалось, что хозяйка свое гнездышко холит. Пахло влажной землей из цветочных горшков, свежестью дышали беленькие самовязанные салфетки, и следов пыли нигде не было видно.

– Отчего не помочь… – говорила хозяйка.– Вы не смотрите, это я только с мужем своим зверею. Да и то сказать, пьет, скотиняка, ну каждый день! Мало того что сам домой грязный да вонючий тащится, он еще и бутылки пустые в дом волочет. Ну просто перед соседями стыдно!

– Олимпиада, это не пустые бутылки! Это хрустальный рояль! – послышалось с той стороны двери.

– Ну вот, видите! – всплеснула руками женщина. – Выдумает на пьяную башку всякую хрень, а потом сам в это верит.

Она продолжала говорить в том же духе чуть ли не полчаса. Подруги пришли задать свои вопросы, но им никак не удавалось вставить даже словечко.

– А вас зовут Олимпиадой? – наконец втиснулась с вопросом Василиса.

– Да какая там Олимпиада?! Зина Калинкина я. Всю жизнь Зиной была. Это Гошка, муж мой, как только рюмку проглотит, так и склоняет меня на все лады. Сегодня я у него Олимпиада, вчера была Тортиллой, а позавчера Пампадурой.

– Зина, а вы не скажете, кто в двадцать седьмой квартире живет? – прервала ее Люся.

Зина немного отдышалась перед новым монологом и снова затарахтела:

– Сейчас никто не живет. Что-то там с хозяйкой недавно приключилось. То ли убили ее, то ли сама скончалась, но она уже там не живет. Из новых никто еще не поселился. Слушайте, а может, вам чайку? Или кофе? У нас есть, такой, знаете, быстрорастворимый, – вдруг спохватилась хозяйка.

– Да нет, спасибо, мы на работе, – отказалась Василиса, хотя Люся вроде бы и принялась согласно мотать головой. – Вы вот лучше расскажите, что она за человек была, хозяйка этой квартиры?

Зина поджала губы и как-то пристально принялась разглядывать непрошеных гостей.

– А вам зачем? – пискнул из-за двери невидимый Гоша. Пользуясь случаем, он потихоньку прокрался к себе домой, но в комнату войти не решался, так и беседовал, стоя за закрытой дверью.

– Вы же понимаете, мы здесь не случайно… – не разжимая губ, процедила Василиса. – Нас наняли… большие люди… Вот я вас и спрашиваю, что вы можете рассказать о своей бывшей соседке?

Сбитая с толку хозяйка квартиры прилежно уложила руки на колени, сморщила лоб, а потом в отчаянии покачала головой:

– Ну что хотите, со мной делайте – ничего не могу сказать! Я даже не знаю, как ее звали. Она ведь в квартиру-то заселилась месяца два назад. Вроде жила одна… Мы с ней пару раз здоровались. И то, знаете, как – мимо пройдешь, башкой мотнешь, вроде и поздоровался. А так никогда даже и не разговаривали. Да и чего ей с нами разговаривать? Она, сразу видно, не из бедных, а мне из-за своего-то и на людей глянуть стыдно. Вот ведь был мужик мужиком, а тут, с этой пьянкой… Придумал из винных бутылок…