Наталья Александрова - Три кита и бычок в томате

– Скромничаете, Иван Артурович! – Гранатов угодливо заглядывал в глаза начальника. – Уж в ваших-то силах абсолютно все! Захотите – солнце остановите!

– Солнце – может быть, – усмехнулся тот, – а в этом случае – ничего не могу!

«Взял, мерзавец! – подумал Гранатов, холодея. – Взял уже деньги у конкурентов!»

Его положение было незавидным.

Поскольку положительно решить вопрос не удалось, следовало как можно скорее вернуть деньги. А сделать он этого никак не мог, поскольку денег уже не было.

Николай Альбертович уже успел распорядиться своей частью.

Дело в том, что Гранатов в последнее время пристрастился к игре. Нет, конечно, он не просаживал свою зарплату в игровых автоматах возле станции метро, как опустившиеся люди с лихорадочно горящими глазами и трясущимися руками. Он даже не проигрывал значительные суммы в сверкающих огнями роскошных казино, холодея от азарта и не спуская взгляда с замедляющего вращение колеса рулетки. Нет, для этого он был слишком солидным человеком.

Николай Альбертович играл в игры богатых людей.

Он играл на бирже.

Но от этого азарт, который охватывал его, когда он следил за биржевыми сводками, был нисколько не меньше, а проигрыши бывали куда большими. Ведь в отличие от рулетки и игровых автоматов игра на бирже требует недюжинного ума и аналитических способностей, а этими качествами Гранатов совершенно не обладал.

И совсем недавно он проиграл огромную сумму.

Сумму, которой у него фактически не было.

Ему охотно одалживали под относительно небольшие проценты, зная, что он сможет вернуть, воспользовавшись преимуществами своего положения. И вот, получив деньги от компании, Гранатов накануне рассчитался со своим кредитором.

– Иван Артурович, как же так? – проблеял Гранатов, потирая руки и чувствуя, как земля плавно уходит у него из-под ног. – Иван Артурович, ведь мы… ведь вы… ведь я…

– Вот так, Николай! – строго проговорил начальник, давая понять, что на этот раз разговор закончен. – Не могу – значит, не могу. И прекратим этот разговор.

Гранатов понял, что это конец.

Что, пытаясь уговорить начальника, он ничего не добьется, а только усугубит свое положение.

В тот же день к нему пришел представитель крупной компании и осторожно спросил, как дела. Гранатов снова придал своему лицу высокомерное и начальственное выражение и заявил, что дела великолепны, лучше некуда.

– Я ведь взял все на себя, значит, никаких проблем не будет!

– Да? – с сомнением проговорил представитель компании. – А до меня дошли слухи…

– Нечего на пустые слухи обращать внимание!

Вечером, после рабочего дня, Гранатов сел в свою служебную машину, откинулся на мягкую спинку сиденья и задумался, что же делать дальше и как выпутаться из сложившейся ситуации.

Вдруг он заметил, что машина едет совсем не туда, куда следовало.

– Володя, – окликнул он шофера, – ты это куда меня везешь?

– Там объезд, – отозвался незнакомый голос.

Гранатов похолодел: за рулем машины сидел не Володя.

Машина свернула на набережную и остановилась. Открылась дверца, и на сиденье рядом с Гранатовым опустился плотный одышливый мужчина с коротко подстриженными седоватыми волосами.

– Кто вы? – испуганно осведомился Гранатов. – Что вам от меня нужно? Вы знаете, кто я такой?

– Отлично знаю, – выдохнул его сосед. – Ты гнида!

– Я бы попросил…

– Молчи, пока не спрашивают! Ты у меня взял деньги и не отработал их!

– Я отработаю… не волнуйтесь… – залебезил Николай Альбертович, догадавшись наконец, с кем имеет дело. – Я положительно решу ваш вопрос…

– Ни хрена ты не решишь! – прохрипел сосед. – Все уже решено! Но деньги ты мне отдашь, все до копейки!

– Непременно! Отдам! Не извольте беспокоиться! – В Гранатове вдруг прорезались тщательно скрываемые лакейские интонации.

– Отдашь, – его собеседник мрачно усмехнулся, – только попробуй не отдать! Сроку тебе даю ровно месяц, и ни днем больше! Сорвешь срок – пеняй на себя! Ты тогда будешь покойникам на Ваганьковском кладбище завидовать!

Он, раздраженно пыхтя, выбрался из машины. Дверца с грохотом захлопнулась, и на этот раз Гранатова повезли домой. Но он еще долго не мог унять предательскую дрожь рук, появившуюся после этой страшной встречи.

Дальнейшие карьерные дела Гранатова не складывались. Поползли туманные слухи, что он больше не может решать вопросы и вообще выпал из обоймы. Начальство тоже стало косо на него посматривать. Рассматривался даже вопрос об его отставке. Но потом в высших сферах решили, что отставка такого заметного чиновника может вызвать ненужный интерес к его деятельности, и приняли более разумное решение.

Гранатова перевели в Петербург и назначили начальником безобидного и непопулярного среди чиновников управления культуры.

Долгое время Петербург считался кузницей кадров. Новые московские чиновники целыми отрядами вербовались на берегах Невы. Однако обратные перемещения случались нечасто и, как правило, с очень значительным служебным повышением. Как минимум в родной город возвращались на пост губернатора.

В случае Гранатова все было в точности наоборот. Его вернули в Петербург с серьезным понижением.

Николай Альбертович был в шоке.

На новом поприще совершенно невозможно было делать такие большие деньги, к каким он привык. Культура – область не очень денежная. Самое главное – он не мог раздобыть огромную сумму, необходимую для покрытия долга. А ему не позволяли забыть об этом долге. По крайней мере раз в неделю к нему наведывался кто-нибудь из представителей московской фирмы и недвусмысленно напоминал, что срок возврата денег скоро истекает.

И вот, когда Гранатов уже совершенно отчаялся, когда он всерьез обдумывал побег в какую-нибудь банановую республику, к нему неожиданно пришел школьный приятель, одноклассник. Как и прежде, он носил незамысловатую кличку Слепень, но теперь эта кличка звучала громко и гордо, как королевский титул.

Теперь бывший двоечник и хулиган, гроза окрестных домохозяек и бич учителей стал криминальным авторитетом, и к его словам прислушивались очень влиятельные люди.

В первый момент Гранатов испугался бывшего одноклассника.

Он решил, что того прислали московские кредиторы, чтобы выбить злополучный долг. Однако Слепень пришел с совершенно другим разговором. То есть он, конечно, знал о сложных обстоятельствах, в которые попал Николай Альбертович. Больше того, он честно признался: если бы не эти обстоятельства, он и не подумал бы обратиться к своему бывшему однокласснику.

– Ты, конечно, теперь большой начальник, но у тебя земля горит под ногами. И тебе это нужно не меньше, чем мне. И даже гораздо больше, – начал Слепень.

А потом он сделал Гранатову совершенно неожиданное предложение.

Выслушав это предложение, Николай Альбертович пришел в ужас. Потом он немного подумал и решил, что все не так страшно, как кажется с первого взгляда. А потом еще немного подумал и понял, что Слепня ему послало само небо. Что при помощи школьного приятеля ему удастся одним махом разделаться со всеми своими проблемами. Он выдержал приличную паузу, как научился делать за годы работы на командных постах, и затем дал согласие на сотрудничество.

Ирина вышла на улицу и действительно увидела на противоположной стороне здание, вся стена которого была покрыта картинами, выложенными из разноцветной мозаики. Здесь был маяк на берегу бушующего моря, и рыбаки с сетями, и скалы в клочьях тумана…

Ирина перешла дорогу и вошла в единственный подъезд. Внутри было темно, грязно и пахло кошками. Лифт был, но, как и следовало ожидать, он не работал. Впрочем, у этого сооружения, больше напоминающего птичью клетку, был такой ненадежный вид, что Ирина все равно не решилась бы им воспользоваться.

Она начала восхождение.

Лестница, ко всем ее недостаткам, была еще и очень крутая, и Ирина, хотя и находилась в отличной форме, скоро почувствовала себя по меньшей мере покорителем Эвереста.

Где-то наверху хлопнула дверь, загремели приближающиеся шаги.

– Не забудь «Вискас»! – раздался вслед бегущему человеку женский голос.

– Да, мама! – отозвался другой голос, девичий, и из-за лестничного поворота показалась девчонка лет пятнадцати в искусно разорванных джинсах. Поравнявшись с Ириной, она окинула ее заинтересованным взглядом, особенно долго задержавшись на шарфе, и протянула: «Здрассте»!

Ирина ответила вежливой девочке и с новыми силами зашагала наверх.

Наконец восхождение завершилось, и она оказалась перед обшарпанной дверью, поперек которой красовалась крупная корявая надпись:

«Антипов падонок».

Из-за двери доносились озабоченные голоса.

Поскольку других дверей на площадке не было и надпись можно было расценивать как несомненное указание, Ирина надавила на кнопку звонка.