Наталья Александрова - Трое в лифте, не считая собаки

Возле входа дежурил знакомый охранник Стасик – приятный, вежливый парень, с которым Жанна всегда перекидывалась парой слов. Однако сегодня, когда она с ним поздоровалась, Стасик повел себя как-то странно. Он захлопал глазами и растерянно протянул:

– Здрасте, Жанна Георгиевна… вы что-нибудь забыли?

Жанна посмотрела на него в недоумении, пожала плечами и вошла в банк, не придав значения этой странной фразе.

Она прошла по коридору первого этажа, миновала кассовый зал и остановилась перед тяжелой дверью хранилища.

На ее звонок вышел дежурный, солидный мужчина лет сорока пяти, отставной офицер, и повторил ту же странную фразу:

– Вы что-то забыли?

Жанна подумала, что не одна она накануне немного перебрала. Она молча протянула ему свой ключ, отставник привычно осмотрел его, развернулся и пошел вперед по короткому, ярко освещенному коридору. В конце этого коридора сверкал хромированный штурвал, открывавший бронированную дверь в святая святых – сейфовый зал банка.

Дежурный набрал код, дождался, когда сработает электронный замок, и повернул штурвал.

Бронированная дверь медленно открылась, и Жанна с провожатым вошли в зал хранилища. Отставник подошел к ячейке, которую арендовала Жанна, и вставил в замок свой ключ. Жанна вставила рядом второй – тот, который служил пропуском в хранилище. Только два эти ключа открывали ячейку сейфа.

Замок щелкнул, и дежурный отошел в сторону, чтобы не мешать клиентке.

Жанна открыла ячейку. Она отодвинула в сторону папку со своими бумагами. Здесь, в глубине ячейки, должна была лежать шкатулка красного дерева с бесценной камеей.

Шкатулки на месте не было.

Жанна почувствовала, как у нее на лбу выступает холодный пот.

Она еще раз перебрала содержимое ячейки.

Все было на месте – договора, завещания, контракты, – она держала в этой ячейке все наиболее ценные бумаги, которые не решалась оставлять в собственном офисном сейфе.

Все бумаги были на месте, но шкатулка с камеей бесследно исчезла.

Этого просто не могло быть! Жанна приходила в банк всего три дня назад, когда ей понадобилось завещание Варвары Ильиничны Неудобовой, вдовы академика, старухи с чрезвычайно тяжелым характером. Варвара Ильинична в очередной раз поссорилась с дочерью и решила переписать все свое немалое имущество на домработницу, но, пока Жанна возилась с новым завещанием, в семье снова воцарился мир и домработница осталась ни при чем. Так что Жанна вернула в сейф прежнее завещание склочной старухи. И шкатулка с камеей была на месте! Что же это творится? Если нельзя доверять даже хранилищу серьезного банка, то как же дальше жить?

На самом деле положение было просто ужасным. Камея стоила таких огромных денег, что, продав все свое имущество – квартиру, «мерседес» и все остальное, – Жанна не покрыла бы и десятой части ущерба.

Не говоря уже о том, что на ее профессиональной репутации смело можно было поставить крест.

А в наше суровое время нельзя недооценивать людей, и очень может быть, что старинный клиент, коллекционер и специалист по средневековому искусству, связан с криминальными кругами и Жанна попадет в руки отморозков с инструментами для пыток.

Ее передернуло, как будто в помещении хранилища вдруг ударил крещенский мороз.

Жанна повернулась к дежурному, который с невозмутимым вежливым лицом дожидался, когда она закроет ячейку, и слабым голосом проговорила:

– Извините, но у меня, кажется, проблемы…

Это было глупо. Ее проблемы совершенно не касаются банковского охранника, но Жанна так растерялась, что утратила представление о реальности.

Дежурный подошел и остановился возле нее с вежливой выжидающей улыбкой.

– Проблемы? – переспросил он, не дождавшись продолжения.

Жанна схватилась за стенку, комната поплыла перед глазами, и она с трудом удержалась на ногах.

– Вам плохо? – озабоченно проговорил дежурный, подхватив ее под локоть. – Что с вами?

На этот раз беспокойство в голосе бравого отставника было искренним: не хватало ему только клиентки с сердечным приступом прямо в хранилище! И надо же, чтобы это случилось именно в его дежурство!

– Нет, ничего, все в порядке, – ответила Жанна, с трудом взяв себя в руки и вымученно улыбнувшись.

– Утром мне тоже показалось, что вы нездоровы. – Отставник окинул клиентку сочувственным взглядом и выпустил ее локоть.

– Утром? Что значит утром? – Жанна отстранилась и удивленно посмотрела на дежурного.

– Ну, утром, когда вы приходили первый раз, – спокойно ответил мужчина. При этом на лице у него не дрогнул ни один мускул.

– Я приходила сюда утром? – в полной растерянности переспросила Жанна.

– Ну да, – отозвался он в недоумении, как будто разговаривал с ребенком, не понимающим очевидных вещей.

Комната снова закачалась у Жанны перед глазами, и свет померк, как будто сразу во всех лампах понизили накал.

– Вы уже закончили работу с ячейкой? – беспокойно осведомился дежурный. Ему хотелось скорее избавиться от этой странной женщины вместе с ее проблемами, передать ее с рук на руки другим сотрудникам банка. Ему хватало ответственности за хранилище со всеми его ценностями и совершенно не улыбалось возиться с какой-то чокнутой дамочкой.

– Вы закончили? – повторил он нетерпеливо.

Жанна растерянно перевела взгляд на открытую ячейку. У нее мелькнула безумная мысль, что шкатулка с драгоценной камеей сейчас окажется на месте, что ей только показалось… но нет, все было по-прежнему – в ячейке не было ничего, кроме деловых бумаг.

– Вы сказали, что я была здесь утром? – еще раз спросила женщина охранника, машинально закрывая ячейку.

– Ну да, – ответил тот как само собой разумеющееся, вставляя в замочную скважину свой ключ.

Жанна тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от наваждения, и медленно двинулась к выходу.

Когда за ней закрылась тяжелая дверь хранилища, она на мгновение остановилась в коридоре, чтобы перевести дух и собрать стремительно разбегающиеся мысли.

Картина мироздания, еще недавно такая ясная и жизнерадостная, разваливалась на куски, как небоскреб после взрыва бомбы.

Из обеспеченной, уверенной в себе деловой женщины она превратилась в нищую, которой осталось жить несколько дней.

Да еще и сумасшедшую.

Во всяком случае, этот охранник смотрел на нее как на душевнобольную…

Стоп! Почему она должна верить какому-то отставнику больше, чем самой себе? Если ему показалось, что она была здесь утром – значит, это у него галлюцинации, а не у нее! И его нужно немедленно гнать с такого ответственного поста! А может быть, никаких галлюцинаций у него нет, а просто он обчистил ее ячейку и теперь пытается отвести от себя подозрения?

Да, но откуда у него второй ключ?

Потирая рукой ноющий висок и мучительно размышляя, Жанна вышла из ведущего к хранилищу коридора. Возле выхода она столкнулась с Мариной – молоденькой сотрудницей банка, с которой она поддерживала легкие дружеские отношения.

– Жанна Георгиевна, так и не прошла голова? – заботливо осведомилась девушка.

– Здравствуй, Мариночка, – отозвалась Жанна, – что значит – не прошла? Она только начала болеть… и, кстати, я хотела тебя попросить…

– Но утром вы тоже жаловались на головную боль, – удивленно проговорила Марина.

– Утром? – Лицо Жанны перекосилось, как будто она разом проглотила целый лимон.

– Ну да, утром, когда вы приходили первый раз… мне сразу показалось, что вы заболеваете… ой, что с вами?

Жанна снова схватилась за стенку.

Только что она хотела попросить Марину условиться о встрече с управляющим, чтобы рассказать тому о странном поведении дежурного и осторожно выяснить, как можно проверить вещи отставника, – ведь если он только сегодня обчистил ее ячейку, то камея еще в банке… но после того, что сказала ей Марина, все становилось бессмысленным. Или Марина в сговоре с дежурным?

– Ничего, Мариночка, все хорошо, – Жанна двинулась к выходу из банка, в ужасе оглядываясь по сторонам, – все хорошо… просто здесь немного душно… я выйду на воздух, и все пройдет…

– Может быть, вас проводить? – Девушка шла рядом, заботливо поддерживая ее под локоть. – Может быть, вызвать врача?

– Нет-нет, ничего не надо. – Жанна неожиданно грубо выдернула руку и вышла на улицу. Марина испуганно смотрела ей вслед.

Стасик стоял на крыльце, поглядывая на подъезжающие к банку дорогие автомобили. Жанна остановилась перед ним и осторожно спросила:

– Стас, прости, что я спрашиваю…

– Да, Жанна Георгиевна? – Охранник предупредительно повернулся к ней.

– Утром… во сколько я приезжала, ты не помнишь?

– В девять тридцать, я только открыл двери, – ответил парень, ни на секунду не задумавшись.

На его лице не промелькнула даже тень сомнения. Он или говорил чистую правду, или так блестяще играл свою роль, что ему тут же можно было присудить премию «Оскар» за реализм и достоверность в искусстве. Хотя, кажется, у «Оскара» нет такой номинации.