Дарья Донцова - Хеппи-энд для Дездемоны

– Нет, - твердо ответила я.

– Сейчас, сейчас. В гимназии есть директор…

– Не понимаю, чего вы хотите от меня.

– Вы у нас начали работать…

– Я замещала Веронику Терешкину, находилась в классе всего один день, по ее просьбе. Правда, она говорила о неделе, но после кончины Ники необходимость в моей службе у вас отпала.

– А вот и нет! - заголосила Ирина Сергеевна. - Тут такая катавасия случилась… Виола, насколько я поняла, вы нигде не состоите в штате?

Я замялась. В гимназию я пришла в парике и затемненных очках - не хотела быть узнанной кем-то из детей или педагогов. Правда, я представилась настоящим именем - Виола Тараканова. С другой стороны, свои неожиданно ставшие популярными книги я пишу под псевдонимом Арина Виолова, и далеко не всем известны паспортные данные писательницы.

– А все Тимофей! - чуть не зарыдала Ермакова. - Мальчишка выдвинул ультиматум: либо вы у них будете классной дамой, либо он в школу не пойдет. И засел дома, поганец! Николай Тимофеевич обожает сыночка, потакает ему во всем… Ужас! Душенька, спасите, иначе меня уволят!

– Никак не пойму суть дела!

– Очень просто, - занудила завуч, - если вы не придете завтра в гимназию, я окажусь на улице! Тима поставил условие - либо вы в классе, либо он дома.

– Тут какая-то ошибка, - я попыталась успокоить плачущую даму. - Я ведь даже не успела как следует познакомиться с детьми.

– Тима, - всхлипнула Ермакова, - прыщавый такой.

– А-а-а, - осенило меня, - плохо воспитанный мальчишка.

– Он самый, - возликовала Ирина Сергеевна. - Отвратительный характер, отягощенный нездоровой генетикой. Ой, только не подумайте, что я плохо отношусь к Николаю Тимофеевичу! Но мальчик унаследовал гены матери, мда… Тима избалован, груб, ужасно учится, и с внешностью у него проблема. Он пытался вывести угри, мать сыночка по элитным клиникам возила, но эффекта ноль. А потом в классе случайно появились вы и сообщили ему некий чудодейственный рецепт…

– Ерунда! Самые общие рекомендации: нормальная еда, очищение и подсушивание кожи.

– Но мальчишке это помогло!

– Замечательно, я рада.

– Невероятно, но его лицо очистилось почти полностью.

– Значит, ему повезло.

– И теперь Тима заявляет: без Виолы в школу не пойду!

– С ума сойти, но я не собираюсь служить классной дамой.

– Милая!

– Это совершенно исключено.

– Дорогая!!

– Даже не просите.

– Солнышко!!! Хотите я на колени встану?

– Ни в коем случае. Тем более что это не поможет.

– Виолочка, - зашептала Ирина Сергеевна, - мне уже к полтиннику подкатывает.

– Вы замечательно выглядите, больше сорока вам не дать, - отпустила я комплимент.

– Возраст почти пенсионный, - всхлипывала Ермакова. - Выгонит меня Андреев вон, куда идти? В обычную общеобразовательную, на копеечную зарплату плюс классное руководство? Ни сил, ни здоровья нет.

– Кха, кха, - принялась я усиленно кашлять. Сейчас сообщу, что подцепила грипп, авось прилипчивая завуч отвяжется.

– Дочь с зятем - нищие бюджетники, - прошептала Ирина Сергеевна, - я тяну двух внуков-близнецов. Создам вам исключительные условия! Станете ходить на работу лишь тогда, когда присутствует Тима, а он прогульщик. Милая, дорогая… О моих детях подумайте! Они будут голодать!

– Ладно, - сломалась я.

– О-о-о! Спасительница!

– Есть небольшое «но».

– Я согласна на все!

– Я, правда, не планирую делать карьеру на педагогической ниве, долго работать не смогу.

– Душенька, а и не надо! - закричала Ирина Сергеевна. - Тимофей баловник, повозится с новой игрушкой и забудет. И каникулы летние скоро, за три месяца оболтус о вас и не вспомнит. Значит, завтра, в десять утра… Вы моя спасительница, я непременно вас отблагодарю, не люблю оставаться в долгу!

Я швырнула трубку на диван, осуждая себя за мягкотелость. Дорогая Вилка, прими искренние поздравления, ты в очередной раз стала жертвой манипуляций, купилась на сказочку о несчастных малютках, которые неминуемо скончаются от голода, если их бабушка окажется за воротами гимназии. Ну почему я не заявила решительно: «Нет!»?

Телефон вновь ожил.

– Алло, - мрачно сказала я. - Говорите, незачем молча сопеть!

– Я не сопю, - послышалось из трубки, - то есть не сопаю. Ой, не знаю, как правильно сказать! Говорю, а ты не слышишь.

– Майя? Опять? - невежливо отреагировала я на новый звонок Филипенко.

– Угу, нас разъединили, а потом почему-то пошел сигнал «занято», - как ни в чем не бывало продолжала приставала. - Так вот, я уже сказала: детективы не читаю!

– А я уже слышала твое заявление.

– Но здесь такая ситуация… Понимаешь, мне не с кем посоветоваться, а очень надо. Слушай, давай встретимся!

– Прямо сейчас?!

– А что? Время детское.

– Думаю, не стоит сегодня вести разговоры. Ты была на поминках и…

– Я абсолютно не пью!

– И, наверное, устала, - твердо закончила я фразу. - Лучше тебе пораньше лечь спать.

– Я никогда не укладываюсь до полуночи, - отбила мяч Майя.

Безбрежный эгоизм собеседницы начал меня раздражать.

– Охотно верю, что ты маешься бессонницей, - буркнула я, - но у меня никаких проблем со сном нет, а завтра к десяти я должна быть в одном месте. Предлагаю встречный вариант: беседуем в пятницу, часов в шесть, кафе на твой вкус.

– Но сегодня только среда! - возразила Филипенко.

– Пятница всего через день, - твердо поправила я.

– И мне очень надо! Я могу сама к тебе приехать!

Последнее заявление заставило меня засмеяться. Интересно, Майя всерьез полагала, что я сейчас помчусь куда-то ради того, чтобы она мне рассказала о своих проблемах? Нет, у некоторых людей определенно беда с головой. И, к огромному сожалению, личностей со сдвинутой психикой появляется все больше и больше. Сначала на меня давила Ирина Сергеевна Ермакова, которой я нужна в качестве игрушки для избалованного юнца, а теперь я попала под пресс нахалки Маечки. И если в первом случае я таки дала слабину, то во втором я это делать не намерена. У Филипенко должны быть близкие подруги, пусть они и выслушивают ее причитания.

– Говори адрес, - наседала тем временем Майя.

– Лучше в пятницу, выбери уютное кафе.

– Скажи, во время поминок ты не обратила внимания на одну странную деталь? - вдруг перевела разговор на другую тему Филипенко.

– Да нет, обычная скорбная церемония, - пожала я плечами. - Разве только закрытый гроб смущал, но это было на похоронах.

– Тут как раз все понятно, - протянула Майя. - Раз лицо изуродовано, зачем людей пугать? Василий жену капитально измолотил. Тело опознавала коллега по работе, вроде она завуч в гимназии, была сегодня в крематории. Даже менты дрогнули. Вере не показали маму. Ужас прямо! Понимаешь, я очень устала…

– Вот и отдохни, - обрадовалась я. - Давай, пока, бай-бай.

– Устала во время поминок, - уточнила Майя. - И пошла в спальню к Нике, легла на ее кровать. Не очень приятно, скажу тебе, в моральном смысле, на койке мертвеца дрыхнуть, но я глаза прикрыла, задремала, потом вскочила и думаю: что-то тут не так. Оглядываюсь, осматриваюсь, и тут меня как стукнет: Ларсика нет!

– Кого? - удивилась я. - Я такого не знаю и не видела. Хотя не заметила на погребении и Ермакову, народу много было.

– Ларсика, - повторила Майя. - А Ника с ним никогда не расставалась, его ей Грета подарила.

– Кто такой Ларсик? - еще больше удивилась я.

Майя тяжело вздохнула.

– Видно, вы с Никой не очень близки были, раз ты про талисман не слышала.

– У нас были хорошие отношения, даже дружеские, - по непонятной причине начала оправдываться я.

– Домой к Терешкиной ты заглядывала?

– Сто раз.

– В спальню заходила?

– Конечно.

– Видела на тумбочке игрушку?

– Плюшевую собачку?

– Это тигр, - поправила Майя.

– Без полосок, весь какой-то серо-коричневый, - протянула я.

– От старости истрепался, - пояснила Филипенко. - Сейчас я в двух словах объясню ситуэйшен. Мы с Терешкиной в один класс ходили, Ника в школе отвратительно училась, на одни тройки. По идее, она заслуживала двоек, но отец Терешкиной заведовал гастрономом. Врубаешься?

Я прилегла на диван. В советские времена человек, имевший доступ к продуктам питания, обладал почти безграничной властью над окружающими. Оно и понятно, кушать хочется каждый день, причем не один раз. А прилавки аж до середины 90-х годов прошлого века выглядели удручающе, даже простой кефир считался дефицитом. Поэтому дружить со всякими начальниками баз и директорами продмагов считалось престижным, даже обычный продавец затрапезной лавки являлся небожителем, он мог вытащить из подсобки массу вкусностей. Ясное дело, школьница Терешкина с таким папой была любимицей педагогов.

– Ей бы и пятерки ставили, - продолжала Майя, - но только не получалось, Ника тупая была.

– Совсем дура в университет не поступит.

– Ой, не смеши! - фыркнула Филипенко. - Или ты забыла, как в советские годы дела обстояли? Впрочем, думаю, и нынче не слишком традиции изменились: берешь конверт, кладешь пять сантиметров денег, и - оп-ля, твоя деточка - студентка. Вот только с Никой чудо приключилось.