Ольга Степнова - Изумрудные зубки

Кузнецов стоял у доски.

Он нес такую чушь о взаимоотношениях Пушкина с декабристами, что Таня предпочла отключиться. Она отвернулась к окну и стала смотреть как ветер гоняет по школьному двору осенние листья.

На душе было спокойно и весело. Спокойно – оттого, что она приняла решение и решение это было не скоропалительное, а выношенное, продуманное и твердое, как алмаз. А весело было от неизвестности и той степени дурости, которую она впервые в жизни себе позволила, принимая это твердое, как алмаз, решение.

То есть, конечно, она все взвесила и обдумала, но более легкомысленного поступка она никогда в жизни так долго и взвешенно не готовила.

Рано утром она заехала к Глебу.

К ее удивлению квартира оказалась прибрана, кровать заправлена, посуда помыта, а на плите в кастрюльке стояли сваренные макароны. В клетке у кролика тоже было чисто, а сам он – упитанный и довольный, методично жевал сухую траву.

Глеб завязывал перед зеркалом галстук. Галстуки он всегда завязывал сам и знал множество способов соорудить аккуратный красивый узел.

– Я за вещами, – сказала Таня и начала закидывать в большую сумку косметику, статуэтки, одежду, которой было не очень много.

– Может, передумаешь? – не отрывая взгляда от себя в зеркале и не переставая вязать узел, спросил Глеб.

– Нет. Извини.

Последним она сунула в сумку плюшевого медведя, который всегда сидел на кровати с той стороны, где спала Таня. Игрушка заняла все пустое пространство в сумке и теперь она смотрелась туго набитой – такой, с какой и следовало уходить от мужа.

– У тебя кто-то есть? Этот... как его, Шрек? – голос у Афанасьева дрогнул, пальцы сбились с последовательности манипуляций, он сдернул с себя галстук, отшвырнул на кровать, достал из шкафа другой и начал его завязывать.

– Очень хочется сказать, что у меня никого нет, но это будет неправда. – Таня огляделась, не забыла ли чего. – Да, у меня есть Флек, которому в жизни не хватает меня и только меня. Он даже кольцо с бриллиантом купил, чтобы позвать меня замуж. – Эта фраза прозвучала с неприличной хвастливостью и Таня быстро добавила: – А еще у него есть маленький мальчик, который отобьется от рук, если я не возьмусь за его воспитание, и бабушка, которая заболеет от изнеможения, если я не стану ей помогать по хозяйству. Вот. Я им нужна!!

– И мне ты нужна! – вдруг заорал Глеб. – До боли в сердце, до спазмов в горле!! Может... передумаешь?! – Он отшвырнул и этот галстук, сел на кровать и схватился за голову.

Таня присела рядом с ним. Чего только раньше она не отдала бы за эти его слова, за эту его позу и это искреннее отчаяние!

– Я не передумаю, Глеб. Потому что приняла твердое, как алмаз, решение. Потому что перегорело к тебе все. Горело, горело и перегорело. Так бывает. Так часто бывает, ну ты же знаешь!

– Ты дрянь. Давно у тебя... с этим Хряком?

– С того самого дня как ты пропал.

– Где ты его нашла?!! У тебя же работа-дом, дом-работа!! Где ты нашла его, дрянь?!!

– Я отмывала в подъезде твою кровь, а он шел, споткнулся о ведро с грязной водой и упал. – Она улыбнулась. – На нем был белоснежный плащ, а на мне старый спортивный костюм и косынка. Я понравилась ему в старом костюме и мятой косынке, представляешь?! Он начал слать мне корзины с белыми розами, писать любовные записки и водить в рестораны...

– Зачем ты рассказываешь мне это?!! – Афанасьев вскочил и затопал ногами. – Зачем?!! Я умирал в застенках, а ты, дрянь...

– Если ты еще раз назовешь меня дрянью, я дам тебе в морду. А рассказываю я это затем, что во-первых, – ты сам спросил, а во-вторых, – я хочу, чтобы ты знал, что я женщина, от которой можно потерять голову, которой хочется дарить цветы и бриллианты. Ведь ты не знал этого, ведь не знал?!!

– Кто он – этот урод? Шофер-дальнобойщик? Остеклитель балконов? Тренер по фехтованию? Швей-моторист? Сколько ему?!! Семьдесят пять?!!

– У него сеть магазинов европейской одежды. Он на восемь лет моложе меня и красив, как греческий бог.

– Убирайся. Я не хочу тебя больше видеть. – Он встал и снова начал завязывать галстук – другой, новый, который тут же достал из шкафа.

– Не расстраивайся ты так, – Таня взяла сумку и пошла в коридор. – Ты молод, умен, красив, у тебя отличная зарплата и завидная должность. У тебя все впереди! Разведут нас быстро и через загс – детей нет, имущество делить мы не будем.

– Не падайте духом, поручик Голицын! – громко запел Афанасьев у зеркала. – Корнет Оболенский, налейте вина!!

Таня вышла, тихонько прикрыв за собой дверь и оставив ключи на полке в прихожей.

– А в комнатах наших, сидят комиссары, – неслось из квартиры, – и девочек наших...

– Татьяна Арнольдовна, я того, закончил, – вернул ее к действительности гундосый голос Кузнецова.

– Садись, герой, четыре, – сказала Таня.

Класс удивленно ахнул, Кузнецов сделал танцевально-акробатическое движение.

Пронзительно зазвенел звонок.

– Дети, – обратилась Таня к взбудораженным ученикам, – привыкайте к моему новому имени. Скоро вы будете звать меня Татьяна Афанасьевна Флек! – Она развернулась и пошла из класса.

– Ну ладно фамилию сменила, понятно, – услышала она за спиной шепот, – но отчество-то, отчество-то с чего ради?!

Софья Рувимовна попалась как назло в дверях школы.

Таня немедленно подвернула ногу, выронила тяжелую сумку и упала на нее сверху, животом вниз, накрыв собою баул.

– Ой, Танечка, какая же ты неловкая! – пропела элегантная, как всегда, Софья Рувимовна. Каблуки, макияж, юбка выше колен, пиджак в обтяжку – ну чем не директор средней московской школы? – Что это вы с такими сумками с работы идете? Буфет ограбили? Или тетрадей столько проверять задумали? – захохотала директриса, помогая Тане подняться.

– Я, Софья Руви...

– Соня!

– Я, Соня, от мужа ушла. Утром зашла к нему, вещи собрала – и на работу. А теперь вот... пошла личную жизнь устраивать.

– Господи, как драматично! – Директриса подхватила Таню под локоток и потащила к скамейке. – Как драматично и эротично! Ваш муж нашелся? С ним все в порядке?!

– В полнейшем. – Таня понимала, что удрать невозможно, что к директрисе немедленно, прямо сейчас, нужно начать испытывать дружелюбные чувства и делиться, делиться с ней тайнами и проблемами как с закадычной подругой, потому что... Потому что она не заныкала изумруды, потому что она классная баба – честная, веселая, открытая, человечная, а вовсе не стерва с любовником в районо.

Только удрать все равно очень хотелось и Таня тоскливо посмотрела на распахнутые школьные ворота.

– Муж вернулся в полном порядке, а ты вещи собрала и... Ну! – подстегнула ее Софья Рувимовна.

– Я его разлюбила. Пока его не было, я его разлюбила и встретила другого человека.

– Везет! – по-детски восхитилась директриса, выудила из сумочки пачку сигарет и очень непедагогично закурила прямо под окнами школы. Потом она села на лавку и задрала юбку повыше, чтобы последнее сентябрьское солнце сильнее пригревало колени. – Везет тебе, Танька! И ты его любишь?

– Кого?

– Ну, того человека, которого встретила?

– Наверное, люблю, раз собрала вещи и ухожу от мужа.

– Богатый?

– Да.

– Красивый?

– Да.

– Молодой?

– Да!!

– Везет, – подтвердила директриса свой первый диагноз, затушила о лавочку сигарету и отбросила окурок в кусты. – А он, этот молодой, красивый, богатый, знает, что ты к нему с баулом идешь?

– Нет, – засмеялась Таня. – Пока не знает.

– Ну, удачи тебе, – Софья протянула ладонь жестом, приглашающим по этой ладони ударить.

– Спасибо, – Таня ударила, взяла сумку и пошла к вожделенным воротам.

– Эй, а изумруды-то нашлись?! – весело крикнула вслед директриса.

– Нашлись! – ответила ей от ворот Таня. – Их в садике из цветочного горшка вытащили и в аквариум для красоты положили. Но мы их потом все равно потеряли! В такси оставили!

– Вот говорю же я тебе, что ты неловкая! – заорала Софья Рувимовна. – Неловкая, несуразная и очень рассеянная!! Я тебя на психологический тренинг в субботу с собой возьму, пойдешь?!

– Пойду, – засмеялась Таня. – А то уволишь меня к чертовой матери!

Дверь в квартиру Флека оказалась открытой.

– Эй, есть кто-нибудь?! – громко крикнула Таня, но ей никто не ответил.

В свете последних событий относительно незакрытых дверей можно было подумать все самое нехорошее, но так почему-то не думалось.

Таня бросила в коридоре сумку и прошла в просторный, хорошо освещенный холл. Из-за одной двери слышался шум льющейся воды и веселый свист.

– Эй! – Таня постучала костяшками в дверь.

Свист только набрал обороты и еще больше повеселел.