Джулия Джеймс - Кое-что о тебе

Через месяц после похорон, сидя в зале суда, Камерон наконец поняла, чего именно ей недостает. Она дожидалась своей очереди, чтобы подать ходатайство об исключении доказательств. Когда-то подобные действия казались ей чрезвычайно важными, но после смерти отца удручали своей незначительностью. И тут секретарь суда объявил следующее слушание: «Соединенные Штаты против Марковица».

Простой случай: бывший уголовник, попавшийся на незаконном ношении огнестрельного оружия. Обычная явка в суд, никаких ярких моментов. Ходатайство об исключении доказательств, представленное подсудимым, в процессуальном плане очень напоминало то, которое должна была подавать Камерон, поэтому она и обратила внимание на происходившее, желая определить настроение судьи. После кратких прений судья вынес решение в пользу правительства, и наблюдательница увидела во взгляде помощника федерального прокурора удовлетворение.

С момента смерти отца Камерон ни разу не ощущала себя довольной.

Но в то утро, глядя, как преступника уводят из зала суда в наручниках и оранжевой робе осужденного, она почувствовала, что результат, пускай небольшой, достигнут: правосудие восторжествовало. Стрелявший в ее отца тоже был рецидивистом. Может, если бы стражами законности было сделано больше, если бы на улицах не оказалось того пистолета, если бы на свободе не оказалось того уголовника…

Камерон осознала, что способна помочь правому делу.

На той же неделе она подала заявление на соискание должности помощника федерального прокурора.

Однако энтузиастка не ожидала, что одной из сторон деятельности обвинителя окажется политика, часто замешанная в играх с правительственными постами. В тот день, сидя напротив начальника и обсуждая причины, вынуждавшие отказаться от дела Мартино, Камерон поняла, что федеральная прокуратура не стала исключением из прочих госструктур. Действительная забота Сайласа легко просчитывалась: он просто-напросто не хотел подставлять свою голову и рисковать проиграть процесс, который будут освещать все национальные газеты, радио и телевидение.

Камерон была удивлена решением шефа. И расстроена. И возмущена, что Роберто Мартино позволят безнаказанно продолжать преступать закон. Но к сожалению, у нее были связаны руки – если только она не намеревалась расстаться со своим значком помощника федерального прокурора здесь и сейчас. Камерон проработала в прокуратуре всего лишь год. Открыто выступить против начальника в подобном вопросе – не лучший ход, если хочешь остаться трудоустроенным борцом с преступностью. Поэтому она придержала свои мысли при себе.

– Хорошо. Никаких обвинений. – От проговаривания этих слов вслух у Камерон засосало под ложечкой.

– Рад, что ты понимаешь, – одобрительно кивнул шеф. – И последнее: у меня не было возможности поговорить по этому поводу с кем-либо из Бюро. Нужно сообщить агенту Палласу и остальным, что мы отказываемся от дела Мартино. Поскольку вы с ним неплохо ладите, думаю, лучше, чтобы новость преподнесла ты.

А вот на это Камерон не подписывалась.

– Полагаю, будет уместнее, если агент Паллас услышит о решении от вас. Особенно с учетом всего, что ему пришлось пережить за время расследования.

– Он выполнял свою работу. А работа агента ФБР порою оборачивается и неприятной стороной.

Почувствовав по тону начальника, что обсуждение закончено, Камерон кивнула. В любом случае она не была уверена, не ляпнет ли лишнего, если откроет рот.

Сайлас сверлил подчиненную взглядом.

– И, раз уж мы пришли к единому мнению, учти: все, что следует знать ФБР – против Мартино и его людей не будут выдвигаться никакие обвинения. И только. У нас строго соблюдается политика конфиденциальности внутренних процессов принятия решений.

Помощница снова промолчала, и Бриггс вскинул голову:

– Мне нужно, Камерон, чтобы ты показала умение работать в команде. Понимаешь?

О, она прекрасно понимала. Ее сделали козлом отпущения: ответственность за свое решение оставить в покое Мартино прокурор взвалил на подчиненную. Но таковы правила игры. Сайлас Бриггс – ее начальник, а кроме того – очень влиятельный и располагающий обширными связями член сообщества юристов Чикаго. Это означало, что Камерон могла ответить только одно:

– Считайте, что дело сделано.

   * * * * *

Джек заметил, как Уилкинс посматривает в зеркало. Вот уже какое-то время пассажирка на заднем сиденье не издавала ни звука.

– Она что, уснула? – поинтересовался Паллас.

Напарник кивнул:

– Долгая ночь.

– И то правда. Давай перед возвращением в контору завернем за кофе. Тот, что в офисе, совершенно дерьмовый на вкус.

–Я имел в виду, что у мисс Линд выдалась долгая ночь.

Джек с самого начала прекрасно понял, что имел в виду Уилкинс. Но он старался, как только мог, избегать мыслей о ней.

– Как-то неловко, что вы снова встретились при таких обстоятельствах.

Похоже, коллега не уловил его не-трогаем-эту-тему сигнала.

Джек покосился в зеркало со своей стороны, перепроверяя, действительно ли Камерон спит, и приглушенным голосом отозвался:

– Наша встреча была бы неловкой при любых обстоятельствах.

Уилкинс отвел взгляд от дороги:

– Сожалеешь?

– О том, что сказал тогда?

– Угу.

– Только о том, что рядом оказалась камера.

Напарник мотнул головой:

– Напомни мне, чтобы я никогда не портил с тобой отношений.

– Никогда не порть со мной отношений.

– Спасибо за предупреждение.

Джеку нравилось работать с Уилкинсом. Когда шеф решил дать ему в напарники мальчишку, только закончившего академию, Паллас поначалу засомневался. И засомневался еще больше при виде дорогого костюма, в котором паренек явился на их первую встречу. Но под ухмылочками и шуточками Уилкинса скрывалось гораздо больше ума, чем Паллас сперва ему приписал, и Джек зауважал коллегу – даже если по большинству вопросов мнения напарников расходились настолько, что дальше некуда. Кроме того, он был рад человеку, с которым действительно можно поговорить. Приятное разнообразие после агента из Небраски, произносившего в среднем шесть с половиной слов за день и обладавшего интеллектом дверной ручки. Дежурить с тем парнем было зеленейшей тоской. Впрочем, в Небраске все дежурства оказались такими. Последние три года Джек на стенку лез от скуки – в чем, несомненно, и заключался смысл дисциплинарного взыскания, наложенного на Палласа министерством юстиции.

Он снова глянул в зеркало на спящую сзади Камерон.

Заявив Уилкинсу, что не сожалеет об инциденте трехлетней давности, Джек лукавил. Конечно, он раскаивался: брошенные им в сердцах слова были незаслуженными. Паллас понял это буквально через пару секунд, едва реплика слетела с его языка.

Узнав о переводе обратно в Чикаго, Джек дал себе клятву оставить эту историю в прошлом, но, к сожалению, не учел возможности столкнуться с Камерон Линд в первую же неделю после своего возвращения. Ее присутствие всколыхнуло множество воспоминаний.

Начать хотя бы с того, что Паллас до сих пор не мог забыть, как она избегала смотреть на него, сообщая о решении по делу Мартино.

Три года назад, под вечер пятницы, помощница прокурора позвонила и известила, что направляется к ним в офис, чтобы поговорить с Джеком и его тогдашним напарником, Джо Доббсом. Услышав стук в дверь и увидев на пороге мисс Линд, Паллас улыбнулся. Он отчетливо помнил это – вероятно, потому, что в те дни крайне редко улыбался. В течение двух лет, проработанных у Мартино, не с чего было особо веселиться. Джек все еще, откровенно говоря, хреново себя чувствовал после такого долгого пребывания постоянно настороже и с трудом привыкал к спокойному течению нормальной жизни. А еще, до полного счастья, не спал по ночам.

Но как бы тяжело не давалось возвращение к офисной работе, против определенной ее часи – сотрудничества с Камерон Линд – агент не возражал. Вообще-то, Паллас даже забеспокоился, не слишком ли охотно он не возражает. Они с Камерон всегда говорили только о деле – о Роберто Мартино, – но в те немногие минуты, когда оставались наедине, Джек ощущал между ними какие-то скрытые флюиды. Он не знал, как описать эти чувства, но твердо мог сказать: чем бы они ни являлись, они заставили его пожалеть, что он до сих пор выбит из колеи.

– Проходите, – пригласил посетительницу Паллас.

Появившись в его кабинете в ту пятницу, мисс Линд впервые не ответила на улыбку.

– А мистер Доббс присоединится к нам?

– Он сейчас придет. Может, присядете, пока ждете? – указал Джек на кресло возле стола.

Камерон покачала головой:

– Все нормально, спасибо.

За месяц сотрудничества агент изучил помощницу прокурора достаточно хорошо, чтобы понять, что как раз сегодня не все нормально. Что-то было не так: гостья пропустила обмен острыми-как-коготки-но-не-слишком-ехидными полукокетливыми любезностями, которого Паллас привык ожидать и от которого получал удовольствие как от обязательной части их бесед. Не говоря уже о том, что Камерон выглядела какой-то дерганой.