Наталья Никольская - Двойная петля

– Машина ваша? – спросил Олег.

– Да, – ответил Павел и добавил:

– Документы предъявить?

– Олег Павлович, да его это машина, что ж мы, не знаем, что ли, – стараясь дышать в сторону, не выдержал Куропаткин. – И завсегда здесь стоит, когда он не ездит.

Малышев промолчал. Он с какой-то маниакальной настойчивостью начал производить обыск, запрещая кому бы то ни было помогать ему.

Через час гараж был буквально перевернут от пола до потолка. Павел Беспалов с грустью взирал на то, во что превратилось место, которое, очевидно, было ему очень дорого.

– Отоприте машину! – отдуваясь, приказал Малышев.

Павел послушно отпер автомобиль, но и там Олегу Павловичу ничего не удалось найти. Дотошный Малышев залез даже под машину, вылез оттуда весь перемазанный и чертовски злой.

Костиков смотрел на него насмешливым взглядом. Поняв, что сам себя выставляет на посмешище, Малышев еще больше разозлился и коротко приказал:

– Так! Все! Сейчас вы едете с нами и остаетесь в СИЗО до выяснения обстоятельств.

– Минуточку! – снова встрял Костиков. – Я надеюсь, мой подзащитный не арестован?

Малышев посмотрел на своего друга тяжелым въедливым взглядом и четко сказал:

– Нет. Повторяю для особо одаренных – он задержан до выяснения обстоятельств!

С этими словами он гордо вскинул голову, выходя из гаража, но стукнулся ею о низкую потолочную балку, чуть не взвыл от боли и, сдерживая поток брани, заорал:

– Егоров! В машину его, живо! Я на своей поеду!

И, круто развернувшись, зашагал к своей машине, украдкой потирая ушибленную голову.

– Олег Павлович, а мне-то домой можно? – спросил дядя Вася, которого это происшествие на его участке, черт бы его драл, совсем доконало.

– Иди! – не поворачиваясь, махнул рукой Малышев.

– Олег, я тоже еду, – догоняя Малышева, сказал Костиков.

– Ты-то еще зачем? – хмуро спросил Олег.

– Поговорить надо. И потом я его адвокат. Пустишь в свою машину или мне на своей ехать?

– Да садись уж, черт с тобой, – вздохнул Малышев.

Егоров дождался, когда Беспалов запрет гараж и провел его к милицейской машине. Павел, в последний раз бросив тоскливый взгляд на свой дом, вздохнул и сел в машину.

Во дворе остался один дядя Вася Куропаткин. Он потоптался немного, посмотрел на хмурое октябрьское небо, вздохнул про себя, пожалев Павла Беспалова, сплюнул вслед умчавшимся машинам, и… направился к своему другу капитану Бобкову.

Когда все приехали в отделение, Малышев провел Костикова в свой кабинет и достал бутылку коньяку.

– Будешь? – устало предложил он.

– Не откажусь, – ответил Игорь.

– Ты по этой части никогда не отказывался, – усмехнулся Малышев, разливая коньяк в пузатые рюмки. – Как и по женской…

– Если ты хочешь снова завести разговор об Ирине, – быстро проговорил Костиков, – то предупреждаю – эта тема закрыта. У нас все хорошо и замечательно, так что не нужно забивать ей голову и портить нервы!

– А я вот думаю, что не так уж у вас все хорошо, – покачал головой Малышев, – раньше ты всегда уверенно о ней говорил, а сейчас словно боишься чего-то. Видно, Ирина уже не любит тебя так, как прежде, – подковырнул он.

Игорь побледнел. Малышев попал точно по больному месту Игоря – в последнее время он явно чувствовал, как Ирина отдаляется от него. Настроение от этого совсем испортилось, хотя Игорь и понимал, что Малышев нарочно говорит все это.

– Короче, эта тема закрыта, – сухо повторил он. – Можешь считать, как тебе вздумается. А мне бы хотелось поговорить о деле Беспалова. В сущности, еще и дела-то никакого не заведено…

– Заведем! – пообещал Малышев. – Основания есть! И я намерен сегодня же продолжить допрос и вытрясти из Беспалова признание!

– Олег, я тебя уверяю, что в данной ситуации ты не прав. Во-первых, в чем он должен признаваться? Возможно, что Тамара объявится завтра. Трупа-то ее нигде нет!

– Да? А откуда же тогда кровь взялась?

– А ты отправил следы на экспертизу? Может, это и не кровь вовсе? Или не ее кровь?

– Не беспокойся, я все уже сделал. Результаты будут готовы завтра, так что… А труп спрятать не так уж сложно – вон вывезти за город да выкинуть где-нибудь в лесу. Или в реке утопить. Знаешь, сколько в Волге трупов по весне всплывает?

– Даже знать не хочу, – ответил Игорь. – И, мне кажется, Олег, ты торопишься закрыть дело, не разобравшись толком. Во-первых, Павел утверждает, что Тамара собиралась на работу в другой одежде. И на работе она в тот день была. Нужно бы выяснить, во что она была одета. Я не думаю, что, придя домой, она надела не домашний халат, а нарядную блузку.

– Мало ли что говорит Павел! Он и наврать может. Он мог и попросить ее переодеться под предлогом, что хочет помириться и сводить ее куда-нибудь развлечься. Все может быть.

– Хорошо, даже если ты ему не веришь, рассуди логически:

почему Павел не избавился от окровавленной одежды? Почему

так плохо замыл полы на балконе, так, что их любой заметит

сразу, как туда войдет? По-твоему, он идиот совсем -

оставлять такие улики? И еще. Почему следы крови на балконе?

Он что, там ее убивал? На виду у всех соседей? Ведь это же такой риск! Тамара могла поднять крик на весь двор, их могли увидеть! Неужели ты не видишь таких явных дыр в своей версии?

Малышев, по всей видимости, принял аргументы Костикова. Но вслух не стал с ним соглашаться. Он упрямо стоял на своем.

– Я продолжаю допрос и вытрясаю признание! – категорически заявил он. – И ты убедишься, кто был прав! А все твои доводы… Беспалов – дилетант! Он мог поступить и еще глупее.

– Не думаю. Если это умышленное убийство, человек бы подготовился к нему заранее и гораздо более тщательно. Здесь же все выглядит так, словно кто-то хотел его подставить.

– Просто у тебя нет такого опыта общения с преступниками, как у меня, – снисходительно произнес Малышев. – Все они оначалу все отрицают. А вот потом говорят уже по-другому.

– Проводить допрос – твое право, устало ответил Игорь. – Я просто предупреждаю, что ты напрасно теряешь время.

– Посмотрим, – улыбнулся Малышев, убрал коньяк и распорядился, чтобы привели Беспалова.

Он бился с ним почти до утра, но Павел оказался упрямым и стоял на своем: никого не убивал, Тамару в последний раз видел живой позавчера утром. Теперь уже получалось, что два дня назад.

Промучившись, применяя различные способы подлова преступников, Малышев был вынужден отправить Павла обратно.

После этого Игорь поднялся и сказал:

– Ну что, кто был прав?

– Там поглядим, – пробормотал полусонный Малышев. – у меня и не такие раскалывались.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Игорь. – Я наслышан о твоих

методах выбивания признания. Но имей в виду, Малой – этого

парня защищаю я. И если узнаю о недозволенных способах, я не

посмотрю на нашу многолетнюю… дружбу.

С этими словами Игорь повернулся и вышел из кабинета Малышева.

Приехав домой на такси, Игорь, стараясь не шуметь, хотел пройти в свою спальню, как вдруг из своей комнаты выскользнула баба Дуся.

– Чего так долго-то? – шепотом спросила она. – Ирка издергалась, как параличная. Еле успокоила ее, капель дала, чтоб спала спокойно…

Слова о том, что Ирина волновалась за него, немного согрели душу Игоря.

«И все-таки она меня любит!» – подумал он, а вслух сказал:

– Лучше оставить разговор до завтра. Утром я вам все расскажу.

– Ишь ты какой ушлый нашелся! – уперла руки в боки баба Дуся. – Я тута всю ночь глаз не смыкаю, пока он мыкается бес знамо где, а он мне – утром! Нет уж, голубок, пошли в кухню и обскажи мне все подробно! Заодно и блинчиков поешь, сколько ведь времени без еды, эдак и загнешься со своим Малым!

Поняв, что от настырной старухи не отделаться, Игорь прошел в кухню и, сев на табуретку и машинально пережевывая подсунутые ему блинчики со сметаной, стал рассказывать.

– В «Волгремонт» надо ехать! – сложив губы трубочкой, сказала баба Дуся.

– Куда? – не понял Игорь.

– Ну, где энта самая Тамарка работает!

– В «Приволжстроймонтаж»! – улыбнулся Игорь.

– А, энто один шут! – махнула рукой баба Дуся. – Что там, что сям, в этих ститутах одни бездельники сидят!

– Институтах, – поправил Игорь, но вступать в дискуссию по поводу нужности работников НИИ не стал.

– Ладно, – поднялся он. – Завтра с утра и поеду.

– А я? – тут же спросила баба Дуся.

– Вам пока задания нету. Вы лучше за Ириной присмотрите. Что-то она в последнее время мне не нравится. Заболела, что ли?

– А вот об энтом я с тобой отдельный разговор иметь хочу, милок ты мой, – сухо сказала старушка. – Ты, голубок, больно высоко взлетел, а на нее и не глядишь совсем. Совсем баба без ласки живет. А без ласки, известное дело, и кошка не могет. Так и она улететь может. Только насовсем упорхнуть!