Евгений Зубарев - Милицейская академия I–II

АКАДЕМИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ближних надо любить — им это очень нравится. Как приятно, забираясь вечерком в набитый автобус, вместо привычного пинка под зад получить теплую котлету за шиворот из авоськи подвыпившего интеллигента. Ласково улыбнувшись в ответ, протяните ему полпакета кефира, протекающего еще с позапрошлой остановки — все равно вытечет. И установится у вас, в отдельно взятом транспортном средстве, всеобщая гармония и благодать.

Но так, увы, в наше беспокойное время не бывает. С гораздо большей вероятностью себе за шиворот вы заполучите ручную гранату Ф1, из которой, ласково улыбнувшись, выдернет чеку какой–нибудь мизантроп, выходящий на ближайшей остановке. Отправляясь вместе с половиной автобуса на встречу с автором двухтомника дешевых сентенций, не забудьте прихватить полпакета кефира интеллигенту на опохмелку — как–никак ближний.

Но впрочем, довольно идеализаций, братания цивилизаций и поисков мировой гармонии. Возможно, гармония мира и вправду не знает границ, если тертые жизнью и иногда об асфальт циничные городские мошенники обыгрывают ситуации, рассчитанные именно на безграничную любовь к ближнему.

Ситуация 1. Движимые исключительно человеколюбием, даже с некоторой долей раскаяния, вы отправляетесь на свидание в больницу, где лежит ваш горячо любимый шеф с переломанными конечностями. Накануне вы, нечаянно разумеется уронили на него конторский сейф, после того как он отказался повысить вам зарплату еще раз в десять. С вами едут еще несколько сослуживцев, движимые, вероятно, теми же чувствами, — это ведь, они принципиально дожидались конца обеденного перерыва, чтобы освободить шефа из западни, а освобождая, несколько раз удачно роняли сейф обратно на начальство.

Вы подъезжаете к больнице на приличной машине и начинаете отгрузку провизии, закупленной, разумеется, на конторские денежки. Пока сослуживцы спорят, следует ли в любимый шефом творожок добавлять слабительное, вы лениво оглядываете местность. Вопрос о добавках в пищевой рацион шефа вас, как искренне раскаявшегося человека, не интересует. К тому же вы справедливо полагаете, что стрихнина, добавленного вами накануне, вполне достаточно.

Неподалеку от входа в больницу вы замечаете симпатичную девушку с грандиозными бедрами, которые она, очевидно по рассеянности, позабыла прикрыть хоть какой–нибудь материей — набедренная повязка, неубедительно изображающая юбку, не в счет. Рядом с ней толчется какой–то бессмысленный ' юнец, регулярно загораживающий вам грандиозные бедра своими совершенно вздорными ножками. Через некоторое время до вас доходит, что девушка в обмороке, а юнец, кривляясь, как лапландский шаман, пытается привести ее в чувство. Вы издаете воинственный клич, характерный для всех благородных спасителей симпатичных неодетых девушек, и устремляетесь к несчастной. По пути вы с неудовольствием обнаруживаете рядом всех своих сослуживцев, также привлеченных состраданием и стройными ножками.

Бедная девушка вносится в больницу ногами вперед, причем на каждую ножку приходится по две конторских крысы, а голову, как самую неинтересную часть, волочит печальный юноша. Кабинет реанимации находится в больнице черт знает где, и вы успеваете, к своему огорчению, узнать от юнца, что девушка беременна и вообще они завтра женятся, если сегодня не передумают.

В больничном коридоре вы дожидаетесь оживления ангельского создания. Ваши коллеги сидят рядышком, возбужденно комментируя все, что успели разглядеть. Через несколько минут парочка выходит из врачебного кабинета, нежно обнявшись и даже не попрощавшись со спасителями, исчезает с глаз долой. Возмущенные такой черной неблагодарностью, вы вспоминаете про начальство и возвращаетесь к машине. Там вас ожидает масса интересного — от отсутствия самой машины до исчезновения всяческих ценных предметов. Ведь когда вы бросались на амбразуру, никому и в голову не пришло запереть машину.

Так что довольно стенать о падении нравов: если мошенники кормятся благородными порывами наших доверчивых граждан, значит, будет у нас царство всеобщей гармонии. И возлюбим мы ближнего своего…

Помнится, в одном детском анекдоте был такой бледнолицый персонаж, дважды наступающий на одни и те же грабли, подсунутые ему глумливым краснокожим. Бледнолицему было больно и обидно. Краснокожие мошенники, расплодившиеся в нашем городе, напротив, считают делом чести подсовывать клиентам для аналогичного использования не только грабли, но и швабры, двери на пружинах или даже просто удар кулаком. Для каждого конкретного метода отъема денег существует тысяча способов его исполнения. Что касается последнего способа, то он стал весьма популярен у пунктов обмена валют.

Ситуация 1. Отставив однажды за ужином в сторону тарелку с макаронами без соуса и мяса от «Анкл Бене», вы достаете из суровой заначки стодолларовую купюру. Вам хочется мяса. Мясо пока продают за рубли.

Зажав в потной ладони священную для каждого русского человека бумажку, вы отправляетесь в ближайший обменник. Прошмыгнув мимо мускулистых дядей с печальными коровьими глазками, жалостливо предлагающими манну небесную за вашу купюру, вы добираетесь до окошка кассы. Помусолив ваши доллары во всяких хитроумных машинках, симпатичная кассирша выдает вам ворох рублей, которые вы гордо распихиваете по карманам, проходя на выход. Однако там вы наступите на грабли или, фигурально говоря, на швабру. Короче, просто получите по голове от дядей с печальными коровьими глазками. Денежки они, естественно, заберут, а вас оставят лежать на травке и размышлять о вреде чревоугодия.

Дело в том, что грозные пятнистые охранники, толпами слоняющиеся возле обменных касс, вовсе не обязаны спасать клиентов от обнаглевших гопников на улице. В крайнем случае вам вызовут «скорую». В «скорой» долларов не вернут, впрочем, здоровье тоже.

Что делать? Лопать макароны и не жаловаться.

А серьезно — не менять крупные суммы в одиночку. Не афишировать полученную сумму, а еще лучше — прикрыть корпусом окошко кассы при выдаче денег. Не заводить никаких разговоров с посторонними людьми в обменнике — даже о погоде и видах на урожай. Если речь идет о крупной сумме, позвоните в обменник и попросите привезти деньги на дом — они это делают и часто бесплатно.

Ситуация 2. Мяса вы уже обожрались, а дядюшку Бенса при встрече готовы утопить в его собственном соусе. Короче, у вас есть рубли, а хочется долларов. «Милицейскую академию» вы не читаете, а потому отправляетесь менять в Апраксин двор или в подобное место.

Желающих продать валюту вы находите моментально. Плюгавый шкет, безопасный со всех точек зрения, размахивает стодолларовой купюрой. Вы протягиваете ему ваши денежки, и он начинает их медленно считать. Пока ваш клиент занимается арифметикой, вы видите явно ненормального типа, который с криком «Убью гада!» бежит прямо на вас. Поскольку вы вовсе не гад и убивать вас, стало быть, не за что, вы и не дергаетесь, а напрасно. Подбежав поближе, ненормальный больно бьет вас по физиономии, причем несколько раз, приговаривая: «Граждане и товарищи! Этот гад у меня вчера деньги украл». Собирается толпа, что интересно, совершенно посторонних граждан — и все они начинают вас дубасить с радостью и вдохновеньем — как же, жулика поймали. На ваши крики о невиновности вам резонно отвечают, что все так говорят, и бьют дальше. Плюгавый шкет, естественно, давно уже пьет на ваши денежки в кафе напротив, с любопытством посматривая на процесс вашего воспитания. Даже если в дело вмешается милиция, что очень маловероятно, то ненормальный дядя скажет, что он обознался — бывает, се ля ви. Но вот доказать его связь со шкетом, у которого остались ваши денежки, не сможет и Эркюль Пуаро.

В общем, НЕ ХОДИТЕ, ГРАЖДАНЕ, ДЕНЕЖКИ МЕНЯТЬ В ОДИНОЧКУ. Попросите знакомого полковника прислать батальон морской пехоты. Но будьте осторожны — бандитов может оказаться больше.

3 Заказ 1156

Математика — женщина довольно абстрактная. Ей что делить, что умножать — хватило бы регистров в калькуляторе. А вот хватит ли наличности в вашем кармане — ей на это начхать, на этот счет еще ни одна наука ничего путного не сочинила. Кроме, конечно, марксизма — там дележ награбленного обстоятельно расписан. Но и тут промашка вышла — потерпевшие покряхтели недолго, лет семьдесят, да и награбили все обратно. А поскольку в любой порядочной науке практика — критерий истины, можно смело объявить, что марксизм вовсе не наука, а типичная продажная девка пролетариата. А вот математике венерические болезни не страшны — она всем служит безотказно, но и всеми регулярно проверяется на вшивость. Так вот, вшей в математике еще никто не обнаружил. Хотя, конечно, всегда найдутся умники, убеждающие сущеглупый народ, что дважды два — пять; сорок плюс сорок — рупь сорок; что сегодня мы живем лучше, чем вчера, а завтра будем еще жить; что лучше вложить ваучер в «Амарис», чем в любое другое отверстие; что нынешние правители умеют считать деньги не только в своих карманах и т. д. и т. п. Математике терять нечего, и она строго, но вежливо доказывает, кто там есть сущеглуп и почему.