Елена Логунова - Хижина тети Томы

– Ну и что, что Вася?! – гневно вскричала моя Тяпа, едва я вырвалась из плена. – Делать мне больше нечего, кроме как с первым встречным Васей целоваться! Да у нас в стране таких Вась с миллион наберется, всех не перецелуешь!

– Да и не Катя я вовсе, – слегка виновато промямлила Нюня.

– Простите, пожалуйста! – выдавил из себя блондин. – Клянусь, я не хотел вас напугать!

Поскольку при этом он продолжал прижимать руки к тому месту, которым мужики дорожат, как самой большой святыней, я ему поверила. Но моя настырная Тяпа потребовала уточнения:

– Напугать вы нас не хотели, а чего хотели? Изнасиловать?

– Спасти! – сердито выдохнул блондин.

– Принудительно снять венец безбрачия? – съехидничала я. – У-у-у, маньяк!

Маньяка я у мироздания не просила и дорожить сим сомнительным подарком не собиралась. Я несильно пнула негодяя в бок, он попытался ухватить меня за щиколотку, я увернулась, взвизгнула, прыгнула на тропинку и побежала вниз, рискуя полететь с горки кувырком. К счастью, по обе стороны тропинки росли превосходные амортизирующие кустики, так что на набережную я выкатилась без переломов.

Димы за столиком в кафе не было, и я не стала притормаживать у «Бригантины». Нет Димы – пойду к Роме! На променаде уже бурлила толпа. Я пробежала сквозь нее по затейливой волнообразной кривой, отшатываясь от встречных мужчин, в каждом из которых видела маньяка. Птицей взлетела по лестнице, не сделав остановки даже на предпоследней площадке, где обычно сгибаюсь, унимая колотье в боку. Прилетела в «Жемчужный колос», с трудом затормозила на краю бассейна, огляделась по сторонам – никого! Водоем был пуст, шезлонги и зонты убраны, на газоне между кустами персидской сирени высилась табличка на журавлиной ноге: «Извините, купание запрещено. Проводится фильтрация воды». Надо полагать, вода чудесным образом фильтровалась сама собой, без всякого участия в процессе человека с сачком.

– А непыльную работенку тетя Люся парню нашла! – не без зависти заметила Тяпа.

– Каждый человек имеет право на труд и право на отдых! – примирительно сказала Нюня.

Для отдыха и ночного сна Роме отвели дощатый домик вроде скворечника, только наземного. Это архитектурное излишество располагалось в самом глухом закоулке территории «Жемчужного колоса», между площадкой для сушки белья и скопищем покосившихся турников и брусьев, полускрытых травой, по которой давно уже не ступала нога человека. Простые физкультурные упражнения гости санатория не жаловали. Я не поленилась прогуляться к домику и обнаружила, что света в окошке нет, а дверь закрыта на замок. Замок был наружный, висячий, так что мысль о том, что Рома, утомленный своим первым рабочим днем, заперся внутри и отсыпается перед грядущими трудовыми подвигами, я отвергла.

– Наверное, он пошел подышать свежим воздухом перед сном, – предположила Нюня.

– Наверное, он пошел развлекаться с другими бабами! – не согласилась с ней Тяпа. – А наша-то дурочка осталась на бобах! Вот что бывает с теми, кто гонится сразу за двумя плейбойскими зайцами!

– А кто меня подзуживал?! – обиделась я.

– Я говорила, что нам нужны не два, а три мужика! – отбилась нахалка. – Сейчас было бы с кем погулять!

– Дура! – обругала я сама себя.

Слоняться по поселку в поисках Ромы (или Димы) мне не хотелось. Можно ведь элементарно разминуться! В надежде, что Рома (или Дима) сам меня найдет, я побрела в свой курятник.

Софи моему приходу ужасно обрадовалась.

– А тебя Дима спрашивал! – объявила она, отложив в сторону глянцевый журнал. – Я посоветовала ему поискать тебя у Ромы. Вы не встретились?

– Ага, встретились. Кавалеры сошлись в поединке, пронзили друг друга шпагами, и я не досталась никому. Ты это хотела услышать? – Я сбросила измазанные лесной грязью босоножки и устало упала в койку.

– Что-то в этом роде, – Софи довольно хохотнула и снова взяла журнал. – Вижу, ничего страшного не случилось.

– Если не считать того, что на меня напал маньяк!

– Где?! – Софи привстала в койке, словно намеревалась умчаться в охотничьи угодья маньяка сразу же, как только я сообщу ей нужные координаты.

– В лесу, на тропинке, которую протоптали отдыхающие «Жемчужного колоса».

– И что? И как? – продолжала любопытствовать соседка.

– Выпрыгнул из-за дерева, схватил меня, повалил на землю и ну целовать взасос!

– А ты?

– А я больно ранила его мужскую гордость коленом, вырвалась и убежала.

– Вот это ты зря, – немного подумав, сурово сказала Софи.

– Зря я вырвалась? – удивилась я. – Ну, извини меня, дорогая, я не могу без предварительных ласк и в особенности – без предварительного знакомства.

– Это твое личное дело, – кивнула она. – У каждого, как говорится, свои тараканы! Не нравится тебе, когда вот так сразу, – не ешь. В смысле, не спи. Но зачем же бить коленом по мужскому достоинству? Что, если ты оставила бедненького маньяка без орудия труда? Нехорошо это с твоей стороны. Ни себе, ни людям!

– Сонь, у тебя нет еврейской бабушки? – язвительно спросила я. – Нет? Жалко. Ты могла бы эмигрировать в Израиль, у меня там однокурсница живет, в борделе трудится, я бы дала тебе рекомендательное письмо. Очень подходящая для тебя работа, гораздо лучше, чем хачапури на пляже продавать!

– Нет, я за деньги не могу! – гордо ответила Софи.

– Тогда иди в политику, – сонным голосом посоветовала я. – Активисткой движения «За посильную гуманитарную помощь сексуально голодающему населению».

Соседка ничего не ответила – то ли обиделась, то ли обдумывала мою идею. В тишине, нарушаемой только стрекотанием кузнечиков, я уснула, но спала отнюдь не спокойно. Сонькина сексуальная озабоченность оказалась инфекционной. Наверное, раньше у меня иммунитет к этой заразе был покрепче, а теперь он резко понизился, и злые бациллы крепко взяли меня за горло и разные иные места.

Снились мне тугие объятия, жаркие поцелуи и тому подобная нервирующая муть. Кавалера своего я не видела (муть была темная, практически беспросветная) и оттого раскрепостилась, как запорожское казачество перед лицом турецкого султана, за которого вполне мог сойти мой сладострастный партнер. Одна лишь мысль отравляла мне удовольствие: было у меня опасение, что султан принимает меня за другую. Очень боялась я, что он в пиковый момент бестактно назовет меня Катей! Оттого-то, услышав «Таня, Таня!», я так обрадовалась, что аж проснулась.

Вовремя я это сделала! Оказалось, что у меня гость и принимаю я его, как мадам Помпадур, в будуаре, в развратном виде: простынка, которой я укрылась с вечера, сползла и скомкалась, ночная сорочка перекрутилась и задралась до тазобедренных суставов. Пожалуй, Помпадурша выглядела поприличнее!

– Таня! Таня! – Взывая ко мне драматическим шепотом, в распахнутом окне маячила темная тень.

– Ой, кто это?! – испуганно пискнула я, поспешно оправляя на себе ночнушку.

– Это я, – сказала тень, ничего этим признанием не прояснив.

Я села в постели, проморгалась, вгляделась, напрягая зрение, в темное окно и узнала в ночном госте Рому. Точнее, я узнала свою собственную футболку с логотипом бутика «Манго», оттиснутым светящейся краской.

– Я сейчас! – пообещала я, спуская ноги с кровати.

– Лежи, лежи! – зашептал Рома. – Я только хотел убедиться, что с тобой все в порядке!

– Если не считать того, что меня мучат эротические сновидения, – пробормотала я, но он меня не услышал.

Рома исчез. Оконный проем опустел, только потревоженные занавески покачивались, как незадернутый занавес.

– И зачем будил? – опешила Тяпа. – Только зря раздразнил! Да еще эротический сон оборвал на самом интересном месте!

С минуту я с недоверчивым изумлением таращилась на открытое окно, потом плюнула, снова улеглась и почти сразу же услышала:

– Танечка! Танечка!

– Опять ты? – я снова села.

– Почему опять? – Занавески разлетелись в стороны, пропуская перегнувшегося через подоконник Диму. Брюнет был сердит. – Это он? Он был тут? Ты была с ним? Ты ушла от меня к нему?

В раздражении он закачался туда-сюда, как кланяющийся Петрушка. Ну, кукольный театр, да и только!

– Ни с кем я не была! – прошипела я, не сумев в полной мере скрыть своего сожаления по этому поводу.

– Где он, этот негодяй? – качнувшись ко мне, с чувством прошептал Дима.

Я не успела спросить, к кому и на каком основании он меня ревнует: брюнет тоже исчез! Правда, на этот раз мне удалось заметить пару крепких рук, которые выдернули Диму из окна, как репку.

А секундой позже в окно сунулась белобрысая голова лесного маньяка:

– Таня, вы в норме?

Я только глупо хлопнула глазами. Раскрыла рот, но с ответом не спешила. И правильно: блондин тоже исчез! Занавески заметались, захлопали, как оборванные паруса, а за окном послышался шум борьбы и яростный шепот:

– Что, двое на одного?!

Кто-то придушенно матерился, кто-то хрипло пробасил: