Наталья Никольская - Газетная утка

Боже мой, какая жара! Собравшись с духом, я добежала до угла, где торчали несколько зонтиков уличного кафе, и, купив запотевшую банку «фанты», спряталась под тентом. Передо мной во всей своей суровой реальности встал вечный и главный вопрос российской интеллигенции: что делать?

А что если и в самом деле навестить детишек? Отсюда до остановки троллейбуса, который привезет меня прямиком к мамочкиному дому, пять минут ходу – надо только повернуть направо. Я ведь и правда жутко соскучилась по Лизоньке и Артуру: не видела их с самой субботы! Дочка приболела, и мы не рискнули везти ее на дачу. А с понедельника закрутились такие дела, что мне сразу стало не до материнских обязанностей. К тому же, Полина недвусмысленно предупредила, чтоб я ничего не предпринимала. Так, может, употребить вынужденный тайм-аут на общение с семьей?

Но ведь, если я там появлюсь, Ираида Сергеевна наверняка попытается сбагрить внуков: роль любящей бабушки она воспринимает как неизбежное, но всегда временное зло. А малыши сейчас свяжут меня по рукам и ногам, какое уж тогда расследование…

Я вынырнула из-под зонтика и… бодро повернула влево

– в том самом направлении, откуда сорок минут назад пришла. Мне даже самой стало не по себе от собственной решительности и деловитости. «Не вздумай ничего предпринимать». Хорошенькое дело! А после меня же будут упрекать в безынициативности.

Татьяна уверяла, с этим типом надо непременно договариваться о встрече по телефону. Но чем черт не шутит: а вдруг повезет?!

Редакция газеты «Тарасов» размещалась в том же здании, что и «Тарасовские вести», только двумя этажами выше. Едва двери лифта распахнулись, чтобы выпустить меня на нужной высоте, в нос тотчас ударил такой густой табачный дух, что мне захотелось нырнуть обратно в кабинку и уехать отсюда куда-нибудь подальше. Однако я пересилила себя и шагнула в коридор восьмого этажа – навстречу сизому смогу и неизвестности.

Помимо того, что было очень накурено, здесь было еще и очень шумно. Откуда-то доносились взрывы смеха, негромкая, но назойливая музыка. Двери всех кабинетов были распахнуты настежь, оттуда непрерывно выскакивали какие-то мальчики и девочки, иногда люди постарше. У многих в руках были большие белые листы, отдаленно напоминающие газетные страницы – только с одной стороны чистые. Я уже знала, что они называются «полосы»: когда я была сегодня у Арбатовой, ей тоже приносили такие – на подпись. Сотрудники выбегали, чтобы тут же заскочить в другой кабинет или, столкнувшись в коридоре, перекинуться несколькими громкими, но малопонятными фразами.

– Светик, ты первую уже видела?

– Нет, она у главного. Я сейчас третью правлю.

– А вторая? Ну, та, что с шапкой «Наш город» и большим «подвалом»? Ребята говорили, там растр не выходит.

– Ах, эта… Ее Слава сейчас выведет, поглядим. Если опять без толку, попробуем в «кореле» сварганить.

– Ну-ну. Когда первую принесут, тиснете ее потом и для меня, хорошо?

– Хорошо, хорошо, тиснем. А ты не забудь, что девчонки в наборной ждут не дождутся, когда ты им хвост принесешь.

– Какой хвост? От паспорта, что ли?

– Да нет: от «Первого лица»! Там во-от такая дыра.

– Знаю, знаю. Сейчас мы этому «первому лицу» хвост пришьем…

Слегка обалдев от всех этих откровений, я стояла посреди коридора и растерянно озиралась по сторонам. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания, но я, честно говоря, даже не знала, огорчаться мне из-за этого или, наоборот, радоваться. Я только в лифте вспомнила, что у меня нет никаких соображений насчет предстоящего разговора. То есть абсолютно никаких – ни намека!

Если посмотреть правде в глаза, являться сюда без всякой подготовки было верхом глупости. Но еще глупее было бы повернуть обратно, коль я уже стояла в редакционном коридоре!

После двух неудачных попыток привлечь сотрудников «Тарасова» моим невинным вопросом я уж было совсем отчаялась. Но тут надо мной неожиданно сжалилися один очкастый тип из компании, курившей невдалеке у окна.

– Вам нужен Бабанский, девушка? Он сидит в пятой комнате. Или в шестой?… В общем, последняя дверь налево – видите? Если только никуда не убежал.

Сердечно поблагодарив своего спасителя, я протопала в противоположный конец коридора и осторожно заглянула в кабинет, на двери которого не было никакой таблички, кроме цифры «6».

Три стола из четырех стоящих в комнате были пусты. Но над четвертым, у окна, сгрудились сразу несколько человек. Мне было не видно, кто сидел за столом – если там вообще кто-то сидел. Зато того, кто стоял, окруженный слушателями, я видела превосходно. И, честное слово, было на что посмотреть! Высокий плечистый молодой мужчина в джинсах и белой футболке с надписью «Чемпион», великолепно подчеркивающей его загар, с кучерявой каштановой бородкой, держался так уверенно и непринужденно, что ни у кого из окружающих не возникало сомнения: он – настоящий чемпион! Во всем.

– …»Смерть барабанщика» – это по-настящему круто, старик! – услышала я конец его насмешливой фразы. – В этом заголовке мне чудится дух левого фронта, музыка красных бригад… Ты, случаем, не хотел бы сменить ориентацию, Артемий? Могу посодействовать…

Послышался смех, через который едва прорвалось глухое: «Да пошел ты…».

– Чего вы ржете? – как ни в чем не бывало продолжал шутник. – Я же имел в виду политическую ориентацию, а не…

– Кхе… Кух-кух-кух!!! – вмешалась я, и все головы словно по команде повернулись в сторону двери.

Честное слово: я сделала это не намеренно! Я просто закашлялась: концентрация табачного дыма в этой комнате превышала все допустимые пределы.

– Вам кого? – одновременно спросили несколько голосов.

– Мне… Могу я видеть Артема Бабанского?

Из кучи голов вынырнула еще одна – удлиненная кверху и густо поросшая растительностью неопределенного цвета.

– Считайте, что уже видите. Я Бабанский! Вы из пресс-службы УВД? Новенькая?

Я отметила, что его голос – точно так же, как глубокий баритон «чемпиона» – совершенно соответствует его внешности: этакий бесцветный, прокуренный тенорок. И еще… Еще я совершенно не знала, что делать дальше! Один вид человека в белой футболке лишил меня остатков сообразительности.

– Д-да… То есть нет… Я сама по себе. Мне надо с вами поговорить. Наедине! – с нажимом добавила я.

Мои слова вызвали оживление в публике: послышались восклицания, кто-то издал короткий смешок.

– Позвольте, но вы хотя бы представьтесь! – запротестовал Артем. – Кто вы, откуда, по какому делу? И вообще, я сейчас очень занят…

Я открыла было рот, но тут мне на выручку неожиданно пришел великолепный незнакомец.

– Артемий, фу! «Кто, откуда, по какому делу…» Разве так допрашивают женщину? Да еще, – мужчина одарил меня таким взглядом, от которого все тело покрылось мурашками, – такую женщину…

Я почувствовала, что уши против моей воли начали наливаться горячей кровью. Черт бы побрал эту способность краснеть в самый неподходящий момент!

– Ладно, Артем, я забираю ребят к себе. Дай знать, когда освободишься.

С этими словами один из парней увел с собой еще двух, на прощание пожав руку «чемпиону». У стола Бабанского остались только двое – включая хозяина и не считая меня.

– Конечно, я скажу, кто я и по какому делу. Только без свидетелей. Это в ваших же интересах, Господин Бабанский! Обещаю, что не отниму у вас много времени.

Я мужественно старалась удержаться в образе деловой женщины.

– А вы не спешите, девушка… Очень жаль, что мне не суждено услышать, как вас зовут! – «Чемпион» склонил свою красивую голову в галантном поклоне. – Быть может, главная проблема Господина Бабанского заключается именно в том, что женщины не отнимают у него много времени. Если бы наш Артем Юрьевич уделял им больше внимания – как они того, безусловно, заслуживают! – быть может, мой друг не был бы таким занудой.

– Послушай, ты…

Стиснув зубы и злобно прищурив глазки, Бабанский сделал шажок по направлению к «другу», который был выше его по крайней мере на полторы головы и насмешливо взирал на хозяина кабинета сверху вниз.

– Может, хватит меня напрягать, а, Кольцов?! Если ты явился сюда, чтобы оскорблять…

Тут Артем Юрьевич вспомнил о моем присутствии и свирепо зыркнул в мою сторону из-под насупленных бровей.

– Хорошо, я вас приму. Подождите пока в коридоре: мы сейчас тут закончим с приятелем.

«Я вас приму». Прямо какое-то «ваше превосходительство», честное слово… И даже «пожалуйста» не сказал, грубиян! Я повернулась, чтобы выйти, но «чемпион» остановил меня, снова вмешавшись в разговор.

– Не стоит, о прекрасная незнакомка! Мы уже закончили. Еще только пара слов моему другу – и я оставляю его в полное ваше распоряжение. Надеюсь, вам повезет больше, чем мне!