Наталья Александрова - Комплекс Синей Бороды

– Нет, слава богу. И вообще, адвокат нужен не мне, а одному моему старому знакомому…

– Ах, знакомому! – обрадовалась Роза. – И как знакомый – перспективен? Может быть, тогда сразу познакомить и с теми двумя – по разводам и по наследствам?

– Нет, Роза Тиграновна, это совсем не тот случай! По крайней мере никаким наследством там даже не пахнет!

– Жаль! А что этот ваш знакомый натворил? Не заплатил налоги? Занимался отмыванием денег?

– Жену убил! – брякнула Лола, у которой лопнуло терпение.

А! – Роза Тиграновна облегченно вздохнула. – Ну, так это сущие пустяки! За жену дают крошечные сроки, да и то – только при отягчающих обстоятельствах. Например, если он ее расчленил или убивал в присутствии детей, что могло иметь негативные воспитательные последствия. Но, пожалуй, связывать с таким человеком свои планы действительно не стоит. Ему может понравиться убивать жен, и это превратится в привычку. Комплекс Синей Бороды, знаете ли… Ну, в общем, душечка, записывайте, я дам вам отличного специалиста по ревнивым мужьям, он их оправдывает пачками! Одного любителя защищал семь раз, последние два раза даже пришлось сделать ему скидку, как постоянному клиенту!

Лола набрала записанный номер. В трубке раздалось несколько длинных гудков, затем что-то щелкнуло, и хорошо поставленный голос профессионального диктора провозгласил:

– Будьте бдительны! Телефон не обеспечивает секретности переговоров!

Следом за этим раздался еще один щелчок, и другой голос, далеко не такой красивый, прошелестел:

– Слуш-шаю вас…

– Роальд Оскарович, – заторопилась Лола, знающая, как адвокаты ценят свое время, – мне дала ваш телефон Роза Тиграновна. Она рекомендовала вас как крупного специалиста по…

– Никаких подробностей! – прервал ее адвокат. – И ради бога, никаких имен по телефону!

– Но как же… я хотела к вам обратиться по поводу…

– Умоляю! – вскрикнул собеседник. – Я же сказал – никаких подробностей! Все – только при встрече…

– А как мы с вами можем встретиться?

– Сейчас… одну минутку… я только включу защиту от прослушивания…

В трубке что-то зажужжало, и затем раздалась совершенно нечленораздельная фраза.

– Ничего не понимаю! – пробормотала Лола.

– Извините… – послышался прежний голос, – я подключил его не с той стороны…

Снова раздалось жужжание, и наконец неузнаваемый квакающий голос проговорил:

– Приходите завтра в отделение милиции на улице Скоропортящихся, в кабинет номер двести девятнадцать. Там мы с вами и поговорим. И умоляю – никаких имен по телефону!

– Вы потише говорить не можете? – капитан Ананасов потер виски и поднял глаза на свидетельницу. – У нас здесь акустика чересчур хорошая… При чем здесь овощной ларек, я не понимаю!

– Овощной ларек здесь совершенно ни при чем, – ответила тетка, каждым словом словно забивая раскаленный гвоздь в больную голову капитана, – тем более что этот ларек в прошлую среду закрыли, а в универсаме морковка никуда не годится, одна грязь! Что я с ней буду делать?

– Свидетельница! – прервал ее Ананасов. – Я попрошу ближе к делу! Мне про вашу морковку слушать неинтересно!

– А картошка там тоже негодная! – взвилась тетка, как будто ее оскорбили в лучших чувствах. – Я прошлый раз там три кило купила, так половину выбросить пришлось, одна гниль! Совсем никуда не годится картошка!

– Свидетельница, зачем вы мне все это рассказываете? – капитан мучительно скривился и дал себе слово, что больше никогда не поддастся на уговоры Гудронова и не пойдет с ним после работы в заведение с красноречивым названием «Выпей – закуси».

– Так вы же меня давеча сами спросили, куда я шла, когда его встретила!

– Кого – его? – машинально переспросил капитан и сразу понял, что этот вопрос был ошибкой.

– Так убийцу же! – выпалила свидетельница так громко, что Ананасов едва удержался на стуле. – Соседа моего, который жену зарезал!

– Это еще следует доказать… пока суд не признал его виновным… – пробормотал капитан, покосившись на украшавший стену плакат. На этом плакате бравый молодой человек с густым чубом и голубыми честными глазами героически отказывался от протянутой ему рюмки с холодной, прозрачной водкой… наверняка не паленой, как та, которую они с Гудроновым пили накануне…

Капитану стало совсем худо.

– Значит, вы его встретили на лестнице, когда возвращались из универсама? – проговорил он, сжав зубы и мобилизовав последние ресурсы своей железной воли.

– Да что вы прямо какой непонятливый! – тетка всплеснула руками. – Я же вам битый час объясняю, что не ходила ни в какой универсам, там ничего не купишь! Чего туда и ходить-то? Картошка гнилая, а морковка и вовсе никуда не годная! А ларек овощной возле остановки закрыли! Так что мне пришлось до самой «Десятки» тащиться! Там хоть чего-то купить можно…

Она перевела дыхание, покрутила головой и добавила значительно тише:

– И ничего я его не тогда встретила! Я его встретила, когда еще в магазин шла, у меня и сумки-то еще пустые были! А когда возвращалась, так, наоборот, ее увидала…

– Ее? – переспросил Ананасов, ухватившись за край стола. – Кого это ее? Соседку, что ли, свою?

– Да господь с вами! – свидетельница перекрестилась. – Как это я могла соседку встретить, когда она уже зарезанная была? Разве же мертвые могут по лестнице ходить? Что это вы такие, прости Господи, ужасы говорите?

– Я? – Ананасов скрипнул зубами. – Это же вы только что сказали, что встретили ее, когда возвращались из магазина!

– Так ее же, а не соседку! Она возле двери соседней копошилась, вроде как в гости пришла! Так она сказала, а только к кому же она пришла в гости, когда Анна уже зарезанная была, а он, почитай, уж сколько времени здесь не живет?

– Так… – капитан стукнул кулаком по столу и мучительно поморщился: – Теперь повторите снова и в два раза медленнее… кто такая она! Кого вы встретили перед дверью соседей? И не спешите, мне это в протокол занести надо!

– Натуральная профурсетка! – понизив голос, доверительно сообщила свидетельница.

– Профур… – проговорил Ананасов, склонившись над протоколом, – через «о» или через «а»?

Тут он в сердцах бросил ручку на стол и воскликнул страдальческим голосом:

– Да что вы такое говорите? Какая такая профурсетка? Вы нормальными выражениями не можете пользоваться?

– А чем же вам профурсетка-то не нравится? – удивилась свидетельница.

– Потому что такого слова в словаре нету! – И Ананасов с гордостью показал свидетельнице на украшавший его рабочий стол орфографический словарь.

Словарь этот подарил капитану на последний день милиции его непосредственный начальник, полковник Кузьма Остапович Хохленко, в целях повышения культурного уровня, и велел каждую неделю прочитывать не менее десяти страниц.

– Так что потрудитесь пользоваться словами литературного языка! – потребовал несгибаемый капитан.

, – Тогда записывайте – женщина легкого поведения! – отчеканила свидетельница.

– Легкого поведения… – начал записывать капитан и снова уставился на свидетельницу:

– По каким признакам вы это определили? На ней что, ценник был прикреплен: «сто долларов в час»?

– Зачем ценник? – удивилась тетка. – Что она – морковка, что ли? Ценника никакого не было, а только разве приличная женщина может быть во все импортное одета?

– Может… – возразил Ананасов. – Сейчас, кроме импортного, разве можно во что-то одеться?

Свидетельница поджала губы, выразительно взглянула на плакат и недовольно проговорила:

– Сами требуют, чтобы я рассказывала, а сами к каждому слову придираются! То им в словаре нету, то им ценника не хватает… ежели так, я вам больше ничего не скажу!

– Свидетельница, – страдальческим голосом вскричал Ананасов, – не препятствуйте следствию!

– И ничего я не препятствую! – насупилась тетка. – Я вам всю правду говорю!

– Свидетельница! – рявкнул измученный капитан, и на глазах у него выступили слезы. – Говорите только то, чем интересуется следствие! Без всяких этих… домыслов и собственных рассуждений! Вот, например, во что была одета эта…

– Профурсетка? – радостно подсказала тетка.

– Тьфу… неизвестная!

– Шубка норковая короткая итальянского производства, – зачастила свидетельница, загибая пальцы, – цвет «орех». Это раз. Сапожки замшевые темно-коричневые, бельгийские, на высоком каблуке. Это два. Брюки узкие, велюровые, производство Англии, цвет темный беж. Это три. Свитер тонкий, черного цвета, кашемир…

– Свитер-то вы, интересно, как разглядели? – удивленно уточнил Ананасов.

– Молча! – отрезала свидетельница, и продолжила:

– На шее цепочка золотая, отечественная, сложного плетения, семьсот пятидесятой пробы, крученая… это пять. Перчатки лайка, производство Испании, цвет тоже темный беж, тисненый узор… это шесть. Еще что интересует?