Луиза Пенни - Время предательства

Франкёр снял перчатки и стал греть руки над чугунной печкой.

Да. Они были здесь, причем недавно. Спешно бежали, оставив всю аппаратуру, которой пользовались. Гамаш, Брюнели и агент Николь прекратили работу и пустились в бега. Больше они не способны причинить вред. Теперь обнаружить их – вопрос нескольких минут.

– Как ты узнал? – спросил Франкёр у Бовуара.

– Школа была закрыта, но тропинка к ней расчищена, – объяснил Бовуар. – Как и перед домом Лонгпре.

– У Гамаша входит в привычку бросать насиженные места, – сказал старший суперинтендант. – И людей.

Он повернулся спиной к Бовуару и присоединился к остальным у компьютеров.

Жан Ги смотрел на них несколько секунд, потом вышел.

Снег скрипел под его ботинками, пока он шел по деревенскому лугу, на котором царила очень подозрительная тишина. Обычно дети играли тут в хоккей, а родители либо наблюдали за ними, либо катались на лыжах. Целыми семьями съезжали на санках с холма, теряя на буграх пассажиров.

Но сегодня, несмотря на солнечный день, в Трех Соснах стояла тишина. Однако Бовуар чувствовал, что деревня не брошена. Не превратилась в деревню-призрак. Три Сосны замерли в ожидании. Они наблюдали.

Жан Ги подошел к скамье и сел.

Он не знал, что на уме у Франкёра и Тесье. Он не знал, зачем они здесь. Он не знал, при чем тут Гамаш. И ничего не спрашивал.

Он вытащил из кармана пузырек с таблетками оксикодона, вытряхнул две и проглотил. Посмотрел на пузырек. У него в квартире оставалось еще два таких и почти целый пузырек с успокоительными таблетками.

Хватит, чтобы выполнять работу.

– Привет, тупица, – сказала Рут, садясь на скамейку рядом с Жаном Ги. – Кто твои новые друзья? – Она показала тростью на здание школы.

Бовуар ничего не ответил. Он просто смотрел перед собой.

– Что там такого интересного? – спросила у него Рут.

Оливье пытался остановить ее, но, когда Рут увидела Бовуара, сидящего в одиночестве на скамье, она надела пальто, взяла утку и вышла со словами:

– Ты не думаешь, что ему покажется странным, если деревня так и будет полностью вымершей? Я ему ничего не скажу. Ты что, считаешь меня сумасшедшей?

– Вообще-то говоря…

Но он не успел закончить фразу – старая поэтесса уже вышла. Оливье следил за ней с замиранием сердца. Мирна и Клара смотрели из окна магазина. Габри, Николь и Брюнели наблюдали с чердака, как Рут пересекла дорогу и села на холодную скамью рядом с Бовуаром.

– Это не станет проблемой? – спросила Тереза у Габри.

– Нет-нет. Все будет хорошо, – сказал Габри и поморщился.

– Здесь удобная позиция для стрельбы, – сказала Николь с надеждой в голосе.

– По-моему, Николь и сумасшедшая поэтесса состоят в родстве, – сказал Жером Терезе.

Внизу Рут, Роза и Жан Ги сидели бок о бок, наблюдая за суетой вокруг школы.

– «Но кто тебя обидел так, что ран не залечить?» – прошептала Рут полицейскому.

Жан Ги встрепенулся, словно только сейчас заметил, что он не один. И посмотрел на нее.

– Я так выгляжу, Рут? – спросил он, впервые называя ее по имени. – Так, что ран не залечить?

– А ты как думаешь? – Она гладила Розу, но смотрела на него.

– Может быть, и не залечить, – тихо ответил он.

Бовуар уставился на здание старой школы. Из нее не выносили компьютеры, наоборот, внутрь затаскивали какое-то новое оборудование из фургона. Коробки, провода, кабели. Бовуару они показались знакомыми, но ему было лень копаться в памяти.

Рут некоторое время сидела неподвижно, потом подняла Розу с колен, согретых теплом утки, и осторожно посадила ее на колени Бовуару.

Он вроде бы ничего не заметил, но немного погодя поднял руку и погладил Розу. Легонько-легонько.

– Я ведь мог бы свернуть ей шею, – сказал он.

– Я знаю, – кивнула Рут. – Пожалуйста, не делай этого.

Она посмотрела на Розу, задержала взгляд на темных утиных глазах. Роза тоже смотрела на Рут, а рука Жана Ги, поглаживавшая перышки на спине, перемещалась все ближе к длинной утиной шее.

Рут не отрывала глаз от Розы.

Наконец рука Жана Ги остановилась и успокоилась.

– Роза вернулась, – сказал он.

Рут кивнула.

– Я рад, – сказал Бовуар.

– Она возвращалась домой долгим путем, – сказала Рут. – Так случается с некоторыми. Они вроде бы и потерялись уже. Иногда они даже сворачивают на тупиковую дорогу. Многие сдаются, считают себя потерянными навсегда, но я в это не верю. Некоторые в конце концов возвращаются домой.

Жан Ги поднял Розу с колен и попытался вернуть ее Рут. Но старуха подняла руку:

– Нет. Пусть она будет у тебя.

Жан Ги уставился на Рут непонимающим взглядом. Он еще раз попытался отдать ей Розу, и опять Рут спокойно, но твердо остановила его.

– С тобой она обретет хороший дом, – сказала она, больше не глядя на Розу.

– Но я не знаю, как ухаживать за утками, – растерялся Бовуар. – Что я с ней буду делать?

– А не правильнее ли спросить, что она будет делать с тобой? – спросила Рут. Она встала, порылась в кармане. – Вот ключи от моей машины. – Она дала ключи Бовуару и кивнула на старый, помятый «сивик». – Я думаю, Розе будет безопаснее в другом месте, ты так не считаешь?

Бовуар посмотрел на ключи в своей руке, потом на худое, сморщенное, несчастное старое лицо. И на слезящиеся глаза – на ярком солнце они, казалось, излучали свет.

– Уезжай, – сказала она. – Возьми Розу. Прошу тебя.

Она медленно наклонилась, словно каждый дюйм преодолевала с болью, и поцеловала Розу в макушку. Потом заглянула в яркие глаза утки и прошептала:

– Я тебя люблю.

Рут Зардо повернулась к ним спиной и похромала прочь. Она шла медленно, высоко держа голову. Шла к бистро и к тому, что должно случиться.

– Это такая шутка? – спросил у Изабель Лакост толстый коп по другую сторону стойки. – Кто-то собирается его взорвать?

Он махнул рукой, показывая на свои мониторы и едва удерживаясь, чтобы не назвать Лакост малюткой.

У нее не было времени на любезности. Она вытащила из кармана свое удостоверение и сказала ему, что должно произойти. Неудивительно, что он не горел желанием закрывать мост.

Тогда она обошла стойку и приставила «глок» к его подбородку.

– Я не шучу, – сказала она и увидела, как его глаза расширились от ужаса.

– Постойте, – взмолился он.

– Взрывчатка закреплена на опорах и может взорваться в любую минуту. Группа разминирования будет здесь через несколько минут, но мне нужно, чтобы вы перекрыли мост немедленно. Если нет, то взорветесь вместе с ним.

Когда старший инспектор сообщил ей про объект атаки и приказал перекрыть мост, перед ней возникла проблема. Кому можно довериться?

И тут ее осенило: охранная служба. Они не знали о готовящемся теракте, иначе давно бы покинули пост. Всем, кто остается на мосту, можно доверять. Но теперь надо было придумать, как их убедить.

– Вызывайте машины вашей службы.

Изабель ждала, держа его под прицелом, а он по рации связался с патрульными машинами службы и приказал им вернуться.

– Загрузите это.

Она протянула охраннику флешку. Он вставил ее в компьютер, открыл файлы.

– Что тут? – спросил он, просматривая материалы.

Но Лакост не ответила, и по его лицу медленно разлилась бледность.

Изабель вернула пистолет в кобуру. Охранник больше не смотрел ни на пистолет, ни на нее. Его глаза, его внимание были прикованы к экрану. Двое его коллег вернулись на пост. Они взглянули на Лакост, потом на него:

– Что тут у нас стоит?

Но выражение его лица не располагало к шуткам.

– Что происходит? – спросил один из них.

– Вызывайте суперинтенданта, группу разминирования, перекрывайте мост…

Дальше Лакост не слушала. Она вернулась к своей машине и поехала по мосту на другой берег. В сторону деревни.

Гамаш мчался по знакомой заснеженной проселочной дороге. Его машину занесло на ледяной проплешине, и он снял ногу с педали газа. Не хватало только опрокинуться. Все дальнейшее должно быть продуманным и взвешенным.

Он увидел магазин на заправочной станции и остановился.

– Можно воспользоваться вашим телефоном? – Он показал свое удостоверение.

– Вы должны купить что-нибудь.

– Дайте мне ваш телефон.

– Купите что-нибудь.

– Хорошо. – Гамаш взял первое, что попалось ему под руку. – Вот.

– В самом деле? – Продавец посмотрел на пачку презервативов.

– Просто дай мне телефон, сынок, – сказал Гамаш, подавляя в себе желание придушить этого весельчака.

Он достал бумажник, вытащил двадцатку и положил ее на прилавок.

– Если захотите воспользоваться туалетом, то придется купить еще что-нибудь, – сказал парень, пробив чек и вручая Гамашу телефон.

Гамаш набрал номер. Один гудок, второй, четвертый, шестой…

«Пожалуйста, ну пожалуйста…»

– Франкёр. – Голос резкий, напряженный.

– Bonjour, старший суперинтендант.

Наступила тишина.

– Это вы, Арман? А я вас ищу.