Дмитрий Щеглов - Участковый – Васька Генерал

– Это мои друзья! – проблеял Костя. Он откровенно стыдился и нескладного Романа специально явившегося в яловых сапогах на свадьбу. Да и Эдит повела себя слишком раскрепощено, по-хозяйски, будто не пухляшечка Зоинька была невестой на свадьбе, а она сама сидела под фатой. Она поправила на Косте сбившийся на сторону галстук, поцеловала его в щеку и оглядев с ног до головы невесту выставила оценку:

– Сдобненькая девочка! Поздравляю!

– Кхе…кхе! – кашлянули за столом.

– Ну, пошла молодежь!

– А вот в наше время…

Собрав кровать, Артур громко спросил, куда ее ставить?

С жениха закапал пот в свадебный бокал. Он слишком серьезно воспринимал женину родню и и боялся, чтобы не подумали, что и он такой же, как его друзья.

– Да уберите вы ее, эту рухлядь! – Костя, как рассерженный гусак зашипел на своих друзей.

Роман стал обратно разбирать кровать, а поскольку ему никто не помогал, он уронил железную спинку на паркетный пол, естественно выбил дощечку-паркетину, разбил напольную вазу для цветов, чем довел до слез маман невесты.

– На счастье! На счастье! – закатывалась в истеричном смехе Эдит.

– Уйи…уйи! Друзья называется! – скулил Костя, помогая Роману тащить кровать в темную комнату. – Эдит зачем привел?

– А ты не пялься на нее! – посоветовал жениху Роман. – Невеста и так уже губки гузкой сделала. У тебя впереди трудная ночь.

Буквально с первого, со свадебного дня Эдит исковеркала жизнь Зоиньки. На свадьбе блистала не невеста, а ее красивая соперница. Старая седовласая профессура разгоряченная спиртными напитками вспомнила свою былую молодость и прыгала вокруг Эдит не хуже горных архаров. Эдит собрала стопку визитных карточек и массу лестных предложений касающихся работы и последующей учебы.

– Благодарю! Я подумаю! – был ее стандартный ответ. Не обошел ее вниманием и новоиспеченный академик, Костин тесть.

– Где вы раньше были?

Эдит невинно потупила глаза.

– Косте помогала в аспирантуру готовиться.

Старая Мясоедиха услышав ответ, сползла со стула и крестила под столом живот.

– Пронеси господи, святая богородица мимо скандала.

Зря она так убивалась. Интеллигенция, даже в первом поколении уже широко смотрела на вещи. В завидущих глазах сообразительных гостей резко поднялся Костин рейтинг. Пополз легкий шепоток.

– Жених, стервец, далеко пойдет.

– Родню, с первого дня приучает к своему особому положению.

– А вроде с виду скромный.

– В тихом болоте черти водятся.

– И русалки.

– Такие русалки, как эта водятся только в синь-озере!

– Вот бы где с бреднем пройтись! – сказал ученый с бородкой а-ля Курчатов не спускающий с Эдит пристального взгляда.

Посидев недолго, полюбовавшись на чужое счастье, Эдит встала. Она, которая до последнего дня не верила, что Костя Мясоедов от нее откажется в пользу другой, этой пухляшечки Зоиньки, подошла к жениху и поцеловала его в губы.

– Ну, счастья тебе милый дружок, не поминай лихом!

Она поклонилась.

Проводить ее оказалось слишком много желающих. Вскочило сразу несколько старых козлов. Костя тоже набрался смелости и даже дошел до лестничной площадки перед лифтом. С мучительной тоской в голосе, спросил:

– Ты куда теперь?

Эдит поправила на нем галстук и повернула его спиной к входной двери:

– Иди, тебя молодая жена заждалась. Да и матушка твоя может рассердиться.

В лифт вместе с собою я не позволила никому сесть.»

Эдит замолчала, а потом предложила Елизавете попить чаю.

– А что было потом?

– Самое интересное потом было. Не так легко развязать узелок, завязанный в начале жизни.

Неожиданно скрипнула дверь, и на пороге появился, не запылился Константин Мясоедов. Рассказ прервался. Делая вид, будто не видит Эдит, он обратился к Елизавете:

– Ну, нарыла еще что-нибудь, давай подпишу.

– Ох, и нарыла! – многозначительно сказала Елизавета. – Только, зря вы так торопитесь, придется вам сегодня немного задержаться. – Елизавета похлопала по лежащим перед ней папкам. – Дай бог, хотя бы часам к восьми вечера успеть.

Мясоедов невозмутимо ответил:

– Позже, так позже! Никуда не спешу. Могу, пока за тортом съездить! Вы какой Елизавета любите?

– А почему вы Эдит не спросите, какой она любит?

Мясоедов многозначительно ухмыльнулся.

– Я ее вкус давно знаю! Ей фирменный торт, «птичье молоко» подавай.

– Вот и мне тоже! – сказала Лиза.

– Бу, сделано!

Константин Мясоедов зыркнув пытливо-озабоченным взглядом по Эдит, плотно закрыл за собою дверь. Определенно его тянуло магнитом туда, где находится Эдит, и в то же время он постоянно чего-то опасался. А чего, своим умом Елизавета догадаться не могла. Когда, за окном пропылил огромный джип Мясоедова, Елизавета еще раз спросила.

– Эдит Миновна, Эдит, а что дальше у вас с Константином Мясоедовым было?

Эдит задумчиво осмотрела ее и махнула рукой.

– Так и быть, расскажу тебе. Чем ты от кого-нибудь услышишь мою историю, так уж лучше от меня. Листай, листай свои бумаги. Мясоедов еще не скоро приедет.

Так вот, вышла я со свадьбы, иду по улице, давлюсь молча слезами, как вдруг слышу, кто-то меня догоняет. Не стала я оборачиваться.

Слаба женщина. В минуты боли и тоски она живет не разумом, а чувствами. Выплакаться она предпочитает на мужской груди. И кто в это время ее, как кошку погладит по шерстке, тот и будет ее хозяин. Вспомни, испокон веков женщин угоняли в полон, мужиков защитников побьют, а нас свяжут, и на край света. И хоть бы одна наложила на себя руки. Практически не было такого. Тосковали о родимом очаге, но жили и рожали, и в далекой туретчине, и в половецких кибитках, и замках крестоносцев. А я ведь милая была совсем другого воспитания. Готовилась к семейной жизни. Замужество было для меня чем-то священным. Все богатство девственной души и тела я готова была отдать одному единственному супругу. Не получилось.

Смотрю, кто-то на плечи мне руки положил. Я думала, это тот молодой профессор с курчавой бородкой, а когда оглянулась, это был Роман.

– Я провожу тебя! – заявил он мне.

Мы с мужем, когда развелись, он мне быстро выменял однокомнатную квартиру. По тем временам, такая площадь, была мечта, сказка. Я потому и добивалась ее от него, что думала, у Кости все упирается в жилье. Будет куда уйти.

Я оглянулась в надежде. Мало ли чего в жизни не бывает. Вдруг думаю, Костя нас догоняет? Роман правильно истолковал мой взгляд.

– Костя меня послал присмотреть за тобой!

– Зачем?

– Чтобы ты не наделала глупостей!

– Ах Костя… заботу проявил. Ну, спасибочки ему!

Роман, видя, что топиться я не собираюсь, посчитал свою миссию общества спасения утопающих выполненной и готов был уже отвалить в сторону, когда я его спросила:

– Ты куда сейчас?

– Обратно! На свадьбу! Скажу, что ты домой пошла. А он завтра, как освободится, на часок, обязательно к тебе заскочит. Обещал…

Хоть стой, хоть падай, так и сказал. И тут во мне взыграла такая ярость. Вулканом вскипела и стала переливаться через край. Одна думаю, будет иметь от жизни все, а вторая, в десять раз краше и умнее ее, должна побираться с ее стола? Не было и не будет этого никогда. На часок он, видите ли, заскочит. И чтобы отбить у Кости навсегда желание заходить ко мне, я увела Романа.

– Нашего генерального директора?

– Его!

– А Костя действительно, на следующий день, это было воскресенье, заявился, в двенадцать часов дня. Как сбежал от молодой жены, не знаю. Дверь ему Роман открыл, в домашних тапочках и трусах. Костя через его плечо еще пытался заглянуть в квартиру. Потом долго я его не видела.

Он, Костя Мясоедов, взял тему для кандидатской диссертации на достаточно распространенную тему, «Организующая и руководящая роль КПСС в… деле». Дело могло быть пожарным, мукомольным, мелиоративным, любым другим. Устроившись младшим научным сотрудником в закрытое НИИ, целый день играл в коридоре в настольный теннис. Когда, в результате инфляции и внедрения рыночных реформ невысокая заработная плата МНС съежилась как шагреневая кожа до прожиточного минимума достаточного для поддержания жизни драного кота, а демократия твердо встала на ноги, как-то в баньке Роман предложил Косте Мясоедову организовать собственное дело. Перестройка шла вовсю. Страна становилась на капиталистические рельсы.

Обсуждение они продолжили на квартире у меня. Опоздал он со своим предложением, многие уже сделали первые миллионы, а он только проснулся. Костя Мясоедов пришел как гость, с огромным букетом роз, и пока он скромно сидел на краешке стула, Роман вальяжным барином возлежал на кровати. Демонстративно возлежал. Чистюля такой, а тут в сапогах завалился. Я решила ему подыграть, и стала стаскивать с него сапоги. У Кости глаза полезли на лоб. У него дома было как раз наоборот, он стаскивал сапоги сначала у Зоиньки, а потом, когда выработался условный рефлекс, и у тещи. Я ему молча хотела дать понять, как он много потерял в жизни, сделав ставку не на меня. Лежа Роман развивал ранее начатую мысль: