Наталья Никольская - Молодость не порок

Просмотрев меню, я, однако, решила, что плотно пообедать здесь мне вряд ли удастся…

В левой колонке были указаны блюда, а в правой – цены на них. И вот ведь какая незадача – то, что привлекало меня в левой, никак не хотело сочетаться с правой. И наоборот – приемлемые цифры в правой колонке соответствовали блюдам, отведывать кои мне совершенно не хотелось.

Особо привлекала цена на свекольный салат, но отвращало само блюдо. Наконец я решилась заказать зимний салат и еще одну маленькую бутылочку джин-тоника.

Мне принесли малюсенькую мисочку, размером с розеточку для варенья. Уж не знаю, кто придумал назвать то, что в ней находилось «зимним салатом», но блюдо с таким названием, которым меня угощала Полина, ничем не напоминало его по вкусу. Тем не менее я моментально смела все, что находилось в розетке, только в этот момент ощутив, насколько же проголодалась.

Из еды у меня оставалась только бутылка джин-тоника. Прекрасно понимая, что она никоим образом не сможет заглушить мой голод, я все же переключилась на нее в надежде, что она хотя бы улучшит мое настроение.

Когда бутылка опустела, я поняла, что больше тянуть нельзя и нужно немедленно идти звонить в милицию.

Однако, расплатившись и выйдя из кафе, я обнаружила, что, пожалуй, переборщила с успокоительными средствами. Принятое практически на голодный желудок спиртное отнюдь не подействовало на меня позитивно.

Ноги мои снова подкашивались, но теперь уже не от страха. Я чувствовала, что мне просто необходимо прилечь. К тому же я почему-то потеряла ориентировку в пространстве и никак не могла вспомнить, где же находится мой дом. Единственное, что я помнила, так это то, что не уходила от него далеко.

Мыкаясь по округе и никак не находя дороги к дому, я набрела на детский садик, который к этому времени был уже закрыт. Боже мой, неужели я столько времени просидела в кафе?!?

И тут моя память проявила прямо-таки чудеса: не в силах выдать мне путь до дома, она подсказала, что в садике есть лазейка, через которую мы с Полиной в детстве часто перелезали, когда ворота были закрыты.

Протискиваясь через кусты и совершенно не думая о последствиях, я все-таки наткнулась на эту лазейку, которую со времен моего детства так и не удосужились заделать. Но в данный момент мне это было на руку.

Я прошла в садик, выбрала самую дальнюю лавочку и без сил опустилась на нее. Я хотела просто посидеть и привести мысли в порядок, подышать свежим воздухом и обрести трезвую голову, но вместо этого не заметила, как отключилась прямо на этой лавочке…

Разбудил меня чей-то довольно грубый окрик:

– Вставай, вставай, ишь, разлеглась! Нашла место! Совсем уже обнаглели – в детском саду снимаются!

От этого окрика я живо подскочила на лавочке, одергивая юбку. Прямо передо мной навис дворник с огромной бородой, придающей ему еще более устрашающий вид. В руках он держал здоровенную метлу.

– Давай, давай, двигай отсюда, пока метлой не получила! – он грозно сверкал на меня глазами из-под нависших бровей.

– Простите, пожалуйста, вы не подскажете, который час? – пролепетала я.

Дворник озадаченно хмыкнул от такого вопроса.

– Половина двенадцатого уже! – буркнул он уже не столь грубо. – Домой давно пора, спать!

– Простите, ради бога, я просто очень устала сегодня, – робко начала оправдываться я, проклиная себя в душе за это.

Какого черта я перед ним оправдываюсь? Но, с другой стороны, мне нужно было, чтобы он выпустил меня отсюда. Не полезу же я на его глазах через лазейку!

– Устала она, – проворчал дворник и одновременно сторож. – Нечего засиживаться тут.

Он, видимо, был уверен, что я попала сюда еще засветло, когда ворота были открыты.

– Пойдем уж, выпущу тебя, – сжалился он надо мной.

Я не стала ждать повторного приглашения и покорно засеменила за ним, изо всех сил стараясь, чтобы ноги мои не тряслись. На этот раз, на счастье, они вели себя более послушно.

Сторож провел меня к воротам, отпер их и на прощание еще раз посоветовал не появляться здесь в столь позднее время. В его устах это звучало гораздо резче, но мне не хочется даже повторять его лексику.

Сгорая со стыда, я помчалась к своему дому, сразу же почему-то вспомнив, где он находится. И как я могла сразу не найти дорогу?

Поднимаясь к себе, я вспомнила, что так и не сообщила в милицию о трупе, обнаруженном в квартире Кати Зорянской. Ну, зато теперь можно было этого и не делать – достаточно позвонить Жоре. Уж в такое-то время он, наверное, дома?!

Вот все прекрасненько и решится, и я смогу наконец спокойно выспаться в любимой постели, которая все же гораздо удобнее, чем жесткая лавочка.

Однако поднявшись к себе, я поняла, что неприятности мои на сегодня не закончились. Это я обнаружила сразу, как только попыталась всунуть ключ в замочную скважину и увидев, что всовывать его просто некуда – замок был раскурочен до такой степени, что на его месте зияла огромная дыра…

Господи! Это означает, что в мою квартиру пытались проникнуть? И наверняка проникли! И наверняка воры! и сперли мои последние деньги, потому что больше у меня воровать нечего.

А что, если они до сих пор там?

Страх проник во все уголки моего тела, руки и ноги вновь стали предательски подрагивать, и я поняла, что болезнь Паркинсона со временем мне обеспечена.

Не решаясь войти к себе за все сокровища мира, я шементом метнулась на верхний этаж и позвонила своей соседке Людке. Людка ложилась спать довольно поздно, да и, признаться, мне в эту минуту было не до соблюдения правил этикета – главное, что у Людки имелся телефон.

– Оля? – Людка, облаченная в тонкий пеньюар, стояла в дверях с пилочкой для ногтей в руках. – Ты ко мне?

– Люда, мне нужно позвонить, – скороговоркой проговорила я, решительно отталкивая хозяйку и проходя в квартиру.

Ошеломленная моим поведением Людка только и смогла сказать:

– У тебя же есть телефон…

– Да, но, к сожалению. я не могу им сейчас воспользоваться – у меня в квартире воры!

Все это я проговорила на одном дыхании, одновременно набирая Жорин домашний номер.

– Жора! – закричала я в трубку, обрадованная, что слышу голос Овсянникова. – Приезжай немедленно!

– Что случилось? – по уставшему голосу Георгия я поняла, что ему совершенно не улыбается куда-то тащиться на ночь глядя.

– Меня обокрали! – тут, когда до меня самой дошло, что случилось, я не выдержала и разревелась в трубку.

– Час от часу не легче! – простонал Жора.

– Когда?

– Не знаю. Только что! Они у меня в квартире!

– Что?! – заорал Овсянников. – А ты где?

– У соседей наверху.

– Оставайся там, никуда не выходи, сейчас буду, – прокричал Жора и бросил трубку.

Совершенно растерянная Людка смотрела на меня ничего не понимающим взглядом, потом неуверенно сказала:

– Пойдем чаю, что ли, попьем…

– Пойдем! – согласилась я.

Не успел закипеть чайник, как послышался звонок в дверь. Людка пошла открывать.

– Не открывай! – вцепилась я в нее. – Сначала спроси, кто и посмотри в глазок.

– Да это я, я, Жора, – послышалось из-за двери. – Можете открывать.

Людка открыла дверь. Я на всякий случай схватила ложку для обуви, как будто это хилое орудие могло спасти меня, если бы за дверью оказался не Жора. Но это был он.

– Ну, и напугала ты меня, – качая головой, произнес он.

– Жора! – я с плачем упала ему на грудь. – А где воры? Ты их связал?

– Да нет там никого! Все в порядке. Так что можешь спокойно возвращаться.

– Как нет? – удивилась я. – а замок?

– С замком действительно поработали основательно. Одним словом, пошли, здесь тебе все равно больше делать нечего. Извините за беспокойство, девушка, – повернулся он к Людке.

– А как же чай? – спросила она.

– Я непременно загляну к вам на чай… – понизив голос и заглядывая Людке в декольте, проговорил Жора. – Но в другой раз…

– Пошли, – я быстро дернула Жору за рукав.

Полина права – черного кобеля не отмоешь добела.

Мы спустились ко мне и прошли в квартиру. Жора зажег свет. И тут мне снова чуть не стало плохо. Все вещи в моей квартире были перевернуты, бардак царил не хуже того, что я наблюдала в квартире Кати Зорянской.

– Жора… – оторопев, проговорила я. – И это ты называешь в порядке?

– А что такого? – удивился Жора.

– Да ты посмотри, на что похожа моя квартира! – простонала я, сползая по стене вниз. – Ведь тут будто Мамай прошел!

– Ну… Она у тебя почти всегда такая… – смущенно пробормотал Жора. – Я подумал, что ты просто не убиралась давно!

Я гордо выпрямилась с видом оскорбленной добродетели.

– Сколько бы времени я не игнорировала уборку, – произнесла я ледяным тоном, – но такого Содома и Гоморры у меня никогда не бывает! Жора! Ты же профессионал! Неужели ты не видишь, что здесь явно что-то искали? Почему, например, вывернуты все ящики с бельем?