Пьер Сувестр - Жюв против Фантомаса

— О чем ты хочешь поговорить?

— Ни о чем, — продолжала она, — и о многом…

— Давай валяй, только быстро!..

Но только она собралась открыть рот, как вдруг тишину разорвал грохот деревянных колесиков, гремящих по тротуару на всю округу.

Лупар повернул голову и улыбнулся.

— Поди-ка, — сказал он, — это же Автобус!

Безногий калека, летевший с большой скоростью на своей тележке, со всего размаху врезался в корзины с устрицами, на которых сверху стояли голубые тарелки, наполненные улитками.

Этот калека, стремительно спускавшийся на своем транспорте по крутым улицам, ведущим с площади Сен-Матье, за что получил среди своих прозвище Автобус, раньше работал, как говорили, машинистом на железной дороге, но потерял обе ноги в железнодорожной катастрофе. Зарегистрированный в «Общественной Благотворительности», он существовал благодаря пожертвованиям, а также чаевым, которыми весь мелкий люд квартала награждал его за самые разные услуги, что бедняга предлагал при любом подходящем случае.

Автобус подал Лупару всю в мозолях руку, которую тот пожал с надменным сочувствием.

— Автобус, — обратилась к калеке мамаша Косоглазка, мне надо бы отлучиться на пару минут, ты присмотришь пока за устрицами?

Лупар вслед за старухой вошел во владения мамаши Косоглазки, где царил настоящий хаос. Войти в квартиру можно было, только приложив определенные усилия, впрочем, как и выйти оттуда.

Как только закрылась дверь, мамаша Косоглазка тотчас же перешла к делу:

— Толстуха Эрнестин бесится, Лупар, она на тебя имеет зуб…

— Если это угрозы, — прервал старуху Лупар, — ну что ж! Я найду, как свести с ней счеты!..

Нет, толстуха Эрнестин совсем не хотела войны; она даже признавала, что Лупар в некоторой степени был прав, поскольку он самый сильный, но она была обижена, просто расстроена незаслуженным публичным оскорблением, которое ей нанес любовник Жозефины.

— Незаслуженным? Чего она в таком случае крутилась с Сапером и Нонэ?

Мамаша Косоглазка молчала.

— Как подумаю, что Эрнестин больше двух часов разглагольствовала с этими шпиками!

— Это невозможно, неужели, Сапер?

— Стукачи. Они оба из префектуры!

Старая скупщица краденого задрожала, она принялась искать в своей памяти, не проболтала ли она чего-нибудь этим типам.

— Боже мой, никому нельзя довериться, — прошептала она, — а ведь они казались порядочными людьми!

Кроме прощения, ей нужно было вымолить разрешение для Эрнестин вернуться с поднятой головой в кабачок папаши Корна.

Она принялась убеждать бандита, что Эрнестин. скорее всего, не была с ними в сговоре и она здесь ни при чем. Молчание Лупара придавало старухе смелость, и она с жаром начала защищать девушку, давно освоившую одну из древнейших профессий.

Главарь воров машинально расхаживал по комнате, рассматривая валяющиеся то там, то тут вещи мамаши Косоглазки. Вдруг он остановился и принялся внимательно разглядывать сверкающий на солнце камень, вставленный в заурядную булавку для галстука.

— Откуда у тебя это, мамаша Косоглазка?

Старуха бросила на гостя недоверчивый взгляд:

— Не тронь, Квадрат, это отдано мне на хранение!

— Ну да! — продолжал тот, не веря ни одному услышанному им слову. — Еще одна вещица, которую ты не можешь сплавить!

— Гм, — призналась скупщица краденого, — клиентура здесь действительно не та, чтобы покупать предметы роскоши.

— Ну что, — сказал Лупар, — я думаю, мы договоримся?

Он небрежно вытащил из кармана двадцатифранковый луидор и протянул его старухе, после чего осторожно взял скромную заколку с камнем, в огромной стоимости которого он не сомневался, и приколол ее к подкладке пиджака.

— Ты что, издеваешься надо мной, двадцать франков?

— Я тебе за это не дал бы и двадцати су, но так уж и быть, можешь сказать Эрнестин, что я на нее больше не сержусь!

Лупар прошел всего несколько шагов по улице Ла-Шарбоньер, как на перекрестке с улицей Шартр столкнулся с выходящим из-за угла прохожим. Присмотревшись к нему, Лупар чуть не подавился со смеху.

Хлопнув рукой по плечу человека, который остановился, как вкопанный, Лупар промолвил:

— Не может быть! Борода, это ты? — давился от смеха Лупар. — Да ты что, посмотри на себя, на кого ты похож? Да, старик, ну у тебя и прикид, давай, гони прямиком к фотографу, чтобы запечатлеть себя на память!

— Ты же мне сам сказал одеться под американца!

Лупар, недоуменно закатив глаза, ответил суровым тоном:

— Ты решительно ни на что не годишься! Да, действительно, я сказал тебе, чтобы у тебя был вид буржуа, прибывшего из-за океана, но что за барахло ты нацепил на себя? Ты же просто жалкий клоун! Нам с тобой, старина, так и влипнуть недолго! Давай, валяй переодевайся и постарайся больше не выглядеть таким задрипанным.

Расстроенный критикой своего наряда, который, по его мнению, был подобран со вкусом, Борода уже поворачивал назад, когда Лупар его вновь окликнул:

— Да, как там малыш Мимиль?

— Нормально, он с нами в деле.

— Разумеется, я знаю это. Послушай: когда пойдем на дело на набережную, ты ему подыщешь школьную форму, понятно?

— Ясно!

Он опять было дернулся, чтобы уйти, но Лупар его задержал:

— Подожди еще. Что с другим делом?

— В ночь с субботы на воскресенье.

— Этого типа легко узнать?

Заметив удивленный вид Бороды, Лупар раздраженно добавил:

— Черт возьми, я спрашиваю это не для себя, ребята легко его вычислят?

— Невозможно ошибиться: здоровый как дуб, бородка веером вокруг забавной башки, короче говоря, такого трудно спутать с кем-нибудь…

— Идиот! — сказал Лупар. — Тише, этого достаточно.

Лупар пальцем дотронулся до руки Бороды:

— Билеты первого класса для всех…

— Сколько нас будет?

— Пять или шесть…

— С дамами?

— Нет, только моя милочка… но поверь мне, скучать нам не придется!

И закончив на этом разговор, Лупар продолжал свой путь. Некоторое время спустя он остановился возле второго по счету дома на улице Гут-Д'ор, вполне приличного, можно даже сказать элегантного, на лестнице парадного которого лежал красивый широкий ковер.

Он вошел в дом. Проходя мимо комнаты консьержки, Лупар крикнул:

— Я к Жозефине.

Поднявшись на шестой этаж, Лупар постучал в дверь напротив лестницы. Никто не ответил. Подождав, он постучал еще раз. Но и вторая попытка была напрасной. Тишина за дверью начала выводить Лупара из себя.

Уже полгода, как Жозефина, смазливая уличная проститутка Бельвиля, была любовницей Лупара. Он познакомился с ней на одном из тех балов, которые устраиваются во время народных гуляний в предместье. Жозефина показалась Лупару очень соблазнительной и грациозной, и он не замедлил завладеть этим роскошным цветком.

По правде говоря, Жозефина не могла пожаловаться на поведение своего любовника и хотя тот иногда требовал от нее слепого подчинения, но все же никогда не третировал ее с той жестокой грубостью, которая отличает большинство его собратьев. Но, с другой стороны, конечно, если у Жозефины до этого возникали мысли начать жить честно и по совести, то сейчас, когда она встретила Лупара, с ними нужно было расстаться.

Она не могла не знать, что тот не брезгует кражей, может пойти на разбой или что-то более серьезное ради возможности жить на широкую ногу.

Кто знает, может, Жозефина при других обстоятельствах была бы добропорядочной женой и матерью? Но жизнь ее повернулась по-другому. Она стала любовницей главаря банды, от чего, впрочем, испытывала определенную гордость.

После третьей попытки Лупар, теряя терпение, изо всей силы ударил дверь плечом.

Комната Жозефины оказалась пустой!

Любовник не мог сдержать возглас удивления.

— Черт возьми! — вскрикнул он. — Что-то здесь не то! Эй, Жозефина!

На шум выламываемой двери из соседних квартир вынырнули головы обитателей дома. Они привыкли к шуму и ссорам, в которые вмешивались очень редко, но все равно каждый раз, когда возникал новый скандал, всем было любопытно узнать о его подробностях!

Несколько женщин заговорили между собой, обсуждая происходящее, и Лупар узнал по голосу госпожу Гинон, надомную швею, имевшую семерых детей, которых Лупар уже давно грозил выбросить за ноги через окно, если они будут шуметь, когда он приходит на ночь к своей возлюбленной.

— Где Жозефина? — зарычал Лупар, уставившись на побелевшую от страха швею.

— Но, — запинаясь, ответила та, — я не могу вам ничем помочь, я не знаю, где она, господин Лупар. Вчера вечером она ужинала вместе с нами. Потом, как мне сказали, она ушла.

— Ушла? Куда?

— Но я не знаю, не знаю! Это Жюли мне все рассказала…

На лестнице показалось широкое лицо, все усыпанное веснушками и наполовину закрытое взлохмаченными, нечесаными волосами.