Дарья Донцова - Вынос дела

Я выползла на четвереньках наружу. Может, почудилось? Отогнув угол ковра, принялась шарить по безукоризненно отлакированному паркету. Ничего. Дубовые дощечки плотно пригнаны друг к другу и выглядят абсолютно одинаково. Внезапно одна подалась, раздался уже знакомый тихий щелчок, и в полу приоткрылось небольшое отверстие. Внутри стояла шкатулка. Я вытащила ее наружу и принялась обозревать содержимое.

Штук пять колец, разные дорогие, можно сказать, эксклюзивные вещи: браслет, ожерелье, кулон, серьги – просто пещера Али-Бабы. Но самое интересное поджидало впереди. На дне обитого замшей сундучка лежал сафьяновый мешочек. Я потянула за шелковые завязочки и увидела красивую витую платиновую цепь. С нее свисало несколько подвесок. Разложив находку на ковре, поняла, что вижу имя «Валентина», выполненное из довольно крупных сапфиров.

Спрятав сокровища в шкатулку, я выскользнула в коридор и постаралась побыстрей добраться до своей спальни. Сон пропал окончательно. «Маленькая ложь рождает большие подозрения, Штирлиц», – говаривал небезызвестный Мюллер. Зачем Олег Андреевич сказал мне, что похоронил первую жену в драгоценностях? Зачем он вообще мне про это говорил? И почему «золотой запас» покойной супруги хранится в таком странном месте? Ведь, скорей всего, в доме есть сейф.

Утро принесло плохую погоду. Над городом нависли плотные, похожие на ватные одеяла серые тучи. И не поймешь – не то апрель, не то ноябрь. Зевая, я оделась, причесалась и, вспомнив безукоризненный вид Татьяны, намазала лицо тональным кремом. Не хочется выглядеть растрепкой.

В коридоре стояла тишина. Неужели все еще спят? Я поглядела на часы – одиннадцать. В столовой на самом видном месте лежала записка: «Мать, повез Машу в школу, потом встречу Зайку и отправимся в Ложкино. Отдыхай. Аркадий». Так, сын явно не хочет, чтобы мамонька занималась ремонтом. Впрочем, мне это только на руку. Терпеть не могу возиться со строительными проблемами. Нет, пусть сын и Ольга делают все по-своему, а у меня другая задача.

Через полчаса, узнав, что Олег Андреевич уехал на работу, а Таня отправилась зачем-то в город, я свистнула собак и пошла во двор. Давным-давно один мой близкий знакомый, архитектор по образованию, посоветовал:

– Если хочешь знать, есть ли в доме потайные комнаты, внимательно осмотри здание с внешней стороны. Расстояние между окнами может о многом поведать.

Снап и Банди носились по саду, аккуратно обегая лужи. Жюли и Черри осторожно бродили в кустах. Ленивый Хучик, быстро пописав, сел у моих ног и заныл. Наш мопс не большой любитель пеших прогулок. Я наклонилась, чтобы взять его на руки, и поняла, что передо мной не Хуч. Снизу вверх глядела другая собачка, чуть меньше, но такая же очаровательная.

– Ты Муля?

Песик крякнул и лег прямо в грязь.

– Ну уж нет, – возмутилась я, – вставай быстро, простудишься.

Но Муля даже не думала шевелиться. Я подняла ее и принялась разглядывать окошки. Мопсик сосредоточенно сопел на руках, потом принялся извиваться. Отпустив песика, я вздохнула. Пока ничего не говорило о каких-то скрытых помещениях. Окна расположены на одном расстоянии друг от друга. Впрочем, есть еще подвал, чердак, домик садовника, да и комнаты как следует не разглядела… Кстати, ну где же эта калитка, через которую в дом попал Жок?

Так ничего и не обнаружив, я пошла в дом. Надо позвонить Зое Лазаревой и сообщить про смерть Вани.

Зоя немедленно начала причитать:

– Нет, подумать только, какой ужас! Не знаешь, жене сообщили?

– А у него есть жена?

– Есть, – усмехнулась Лазарева, – да ты ее видела. Это Рая Скорина. Красная Шапочка наша.

– Ты ничего не напутала? – изумилась я. – Они держались весь вечер как посторонние, да и домой она без него собралась…

– Абсолютно точно, – заверила Зоя, – у них и телефон один, а почему так странно себя ведут?.. Да пес их знает.

– Дай координаты Раи, – попросила я.

Зоя с готовностью продиктовала номер и добавила:

– Ты там поинтересуйся, может, помощь нужна, все-таки похороны…

Скоркина схватила трубку сразу:

– Алле!

– Раечка, – робко завела я, – как дела?

– Ну ничего себе, – воскликнула бывшая супружница, – хороший вопрос вдове задаешь!

– Ты уже знаешь?

– Конечно, – бодро ответила Рая, – кстати, если хочешь, можешь помочь. Честно говоря, деньги нужны. Да, мне Зойка звонила, сказала, ты теперь у Таньки живешь. Приезжайте вдвоем.

Я оторопело уставилась на аппарат. Ну, Лазарева, ну актриса! Передо мной изображала полное неведение, чуть не зарыдала. А сама, оказывается, давно все знает. Откуда? И кто ей рассказал, что мы гостим у Тани?

В коридоре раздался командный голос хозяйки:

– Антонина, отнеси сумки в спальню.

В следующую минуту подруга всунула голову в комнату и пригласила:

– Пошли кофе пить.

Через полчаса все недоразумения выяснились. Оказывается, Зоя рано утром позвонила Харитоновым, чтобы поблагодарить за прием.

– Ну, конечно, я все ей рассказала, – блестя глазами с накрашенными ресницами, сообщила Таня. – Давай собирайся. Поедем к Райке.

Спустя два часа мы петляли по абсолютно одинаковым улочкам Вешняков-Владыкина.

– Нет, скажи, – в раздражении стукнула ладонью по рулю Таня, – ну как они гостей зовут, уму непостижимо. Этот дом 12, и тот тоже, а соседние 12а и 12б. Нам какой?

Оказалось, что первый. Маленькая дверь, обитая дешевым дерматином, распахнулась, и на пороге возникла Раиса.

– Входите, – весьма весело проговорила она и отступила в коридор.

Таня глянула на меня, пожала плечами и вошла внутрь.

Маленькая темноватая прихожая выглядела отвратительно. Прямо возле входной двери источал миазмы кошачий лоток. Справа высилась гора обуви. Демисезонные ботинки, босоножки, тапочки, зимние сапоги – все вперемешку. Слева громоздилась на простых крючках верхняя одежда. Между лотком и ботиночным Монбланом сверкала свежая лужа.

– Вот дрянь, – равнодушно уронила Рая, – опять нассал в прихожей. Идите в комнату, девочки.

Мы с Таней послушно шагнули в первую дверь.

У стены разложенный диван с весьма несвежим бельем, поцарапанная стенка, явно сделанная в Болгарии, продавленное кресло и несколько шатких стульев.

– Садитесь, садитесь, – засуетилась хозяйка, – сейчас чайку хлебанем, у меня и тортик имеется, вафельный, «Причуда».

Она метнулась на кухню. Из грязных, непонятного цвета простыней выбрался огромный рыжий кот и принялся меланхолично вылизывать хвост.

– Не верю, что она зарабатывает тысячу долларов в неделю, – шепнула Таня, осторожненько устраиваясь на колченогом седалище.

Скоркина влетела в комнату. На подносе громоздились щербатые кружки, разнокалиберные ложки и обсохлый шоколадно-вафельный десерт.

Откусив твердую, совершенно несъедобную лежалую вафлю, я попробовала начать необходимый разговор:

– Мы даже и предположить не могли, что вы с Ванькой муж и жена.

– Ага, – кивнула Рая, с явным наслаждением пережевывая твердокаменную «Причуду». – Мы сразу после учебы зарегистрировались.

– Никому не сказали, – удивилась Таня и полезла за сигаретами.

Рая поставила на стол измазанную пеплом пустую консервную банку из-под сардин. Иванова покосилась на импровизированную пепельницу, но, ничего не сказав, сунула в вонючее нутро едва прикуренный «Рок» и осведомилась:

– Ну, давай, Плюшка, рассказывай, что и как. А то мы с Дашкой, честно говоря, теряемся в догадках. То про суперзарплату рассказываешь, ключами от машины трясешь и с Клюкиным весь вечер не общаешься, а потом выясняется, что он твоя вторая половина… Да и живешь, честно говоря, не слишком шикарно.

Услыхав старое студенческое прозвище, Раиса дернула носом, потом еще и внезапно в голос зарыдала, уронив на столешницу всклокоченную голову.

– Прекрати, – брезгливо поморщилась Таня.

– Да, – продолжала всхлипывать Рая, – хорошо вам с Дашкой: богатые, сами себе хозяйки.

– Между прочим, – веско сказала Иванова, – разное бывало, а ты с серебряной ложкой во рту родилась. Когда в институте учились, мы с Дашкой порой на одной гречке сидели, а ты в «Арагви» каждый день носилась.

– Только пока папа был жив, – тихо отбивалась Рая, – а как скончался, ни одного денечка счастья не видала.

И она снова громко, слегка картинно зарыдала.

– Да уж, – ухмыльнулась Таня, – теперь вижу, что вы с Клюкиным – «сладкая парочка»: он о маме убивается, ты – о папе…

Мне надоела их перебранка, и, крепко сжав Танин локоть, я пробормотала:

– Ладно вам, лучше расскажи, Плюшка, все по порядку.

Собственно говоря, кое-что я знала и так. Раисин отец долгие годы служил председателем городского совета Скальска. Теперь подобная должность называется красивым иностранным словом «мэр». Городок расположен в Сибири, а чем дальше от Москвы, тем больше власти у местных начальников. Лев Константинович Скоркин управлял хозяйством крепкой рукой, не забывая при этом про собственное благополучие. Рая выросла в отличной квартире, в окружении нянек и гувернанток. Мама Раечки давно скончалась, Лев Константинович вдовствовал. Естественно, никаких проблем с поступлением в престижный московский иняз у Скоркиной не оказалось. Вдали от строгого отцовского глаза она радостно загуляла – веселые компании сменяли одна другую, благо для этого были созданы все условия. Жила Скоркина не в общежитии, а на съемной квартире, папа присылал огромную по тем временам сумму – четыреста рублей в месяц. Так она и проплясала до четвертого курса, раздражая женщин-преподавательниц дорогой косметикой и шубами, но в начале пятого года обучения все рухнуло.