Андрей Ильин - Козырной стрелок

Далее Иван Иванович действовал на подсознательном, закрепленном тысячекратным повторением упражнения двадцать два уровне. Он метнулся в сторону и вниз под направленный на него пистолет. Схватился рукой за дуло и, резко выкручивая и вырывая пистолет, ударил противника носком ботинка в голень. Тот взвыл и нажал курок.

Раздался выстрел.

Все инстинктивно отпрыгнули назад.

Паленый схватился за руку и заорал.

Быстро пришедший в себя Меченый рванулся к Иванову, чтобы сбить его с ног, но не успел. Тот вывернул пистолет и выстрелил навстречу прыгнувшей фигуре. В упор выстрелил.

Меченый упал на бок, зажимая руками живот. Из-под пальцев у него просочилась алым кровь.

— Сука! — крикнул Папа и бросился к горе боеприпасов.

И все прочие бросились.

Иван Иванович, забыв про пистолет, что есть ног побежал к близкому лесу.

Сзади ударило несколько выстрелов. И послышался вначале неуверенный, а потом все убыстряющийся топот ног. Но Ивана Ивановича уже скрыли ветви деревьев.

Еще немного, и можно было считать себя спасенным!

Можно было...

Из-за ближних стволов выдвинулись три, вооруженные короткоствольными автоматами фигуры.

— Пистолет! — коротко сказал один из них, недвусмысленно поведя дулом автомата.

Иван Иванович послушно отдал пистолет.

Мужчина вырвал пистолет, сделал три быстрых шага от Иванова в сторону опушки, встал за куст и, вскинув пистолет так, что он высунулся из листвы в том месте, куда забежал Иванов, произвел четыре подряд выстрела.

Три подбегавших к лесу преследователя ткнулись лицами в землю. Один, дико крича, схватился за разбитую коленную чашечку.

Остальные преследователи упали в траву и, быстро передвигая локтями и коленками, поползли от опушки.

— Уходим! — сказал неизвестный. Двое других, бросив автоматы в спортивные сумки, подхватили Иванова под руки и потащили прочь.

— Куда? — попытался спросить Иванов.

Но вместо ответа получил болезненный удар под ребра.

— Пикнешь — убьем! — пообещал один из похитителей. Иван Иванович обмяк и больше не сопротивлялся.

— Это ты? — удивленно спросил генерал Трофимов.

— Что я? — не понял майор Проскурин.

— Ты — снайперов?

— Каких снайперов?

— Которые вон тех троих, — показал генерал в сторону трех замерших на земле фигур. — И четвертого, который орет.

— Снайперов?! Я не посылал никаких снайперов!

— Ну а кто их тогда?

— Откуда я знаю. Вообще-то стрелял Иванов... Майор и генерал снова восстановили в памяти картину недавнего боя. Вернее сказать, недавнего расстрела.

— Иванов стоял там.

— Да.

— Потом он приемом двадцать два вырвал пистолет и выстрелил в руку одному и потом в живот другому. Который вон он лежит. Так?

— Так.

Пока майор и генерал видели одно и то же.

— Затем побежал вон к тем кустам. Забежал и почти сразу же стал стрелять. Положив четырьмя выстрелами четырех человек. Все?

— Я видел высунувшийся из листвы ствол. И видел выстрелы.

— Ничего не понимаю! Иванов стрелял из кустов четыре раза и четыре раза попал! Иванов, который промахивался в стену тира! Я ничего не понимаю.

— Может, это случайность?

— Когда шестью пулями попадают в шесть целей?!

— Может, кто-нибудь за него?.. Как мы...

— Кто?

— Не знаю.

— То-то и оно, что некому! Мы знаем все, задействованные в операции, силы. Еще одной быть не может, хотя бы потому, что о счетах партии больше никто не знает.

— Но вдруг кто-нибудь...

— Хорошо, пусть кто-нибудь. Но этот «кто-нибудь», знавший о счетах, не мог знать об Иванове! Он не мог знать сразу о двух тайнах! И уж тем более не мог знать, что за Иванова надо стрелять, потому что он не попадает в мишень с двух шагов! Об этом знаем только мы с тобой. Хотя...

— Что хотя?

— Хотя в первых двух он стрелял на наших глазах.

— Вы хотите сказать?..

— Я ничего не хочу сказать. И знаешь почему?

— Почему?

— Потому, что боюсь даже подумать...

— Он убил четырех человек и ранил двоих! — доложил Четвертый Третьему.

— Сколько?!

— Четверых и двух.

— Один?!

— Один! Они хотели его убить, но он вырвался и вырвал пистолет. И убил их из их же пистолета.

— Как он мог вырваться?

— Он провел боевой прием... Третий вызвал на связь Второго.

— Он убил четырех человек, ранил двух и скрылся?

— Как такое могло случиться? Ведь генерал утверждал, что у него не будет при себе оружия?!

— Он отобрал оружие у нападавшей стороны.

— Он что, пулемет отобрал?

— Нет, пистолет.

— И убил четверых и ранил двух?

— Да, шестью выстрелами. Второй вышел на доклад Первому.

— Четвертый передает, что Иванов убил четырех и ранил двух нападавших и скрылся. Я не вполне уверен, что Это не ошибка. Потому что один человек — шестерых...

— Этот может, — сказал Первый, вспомнив послужной список Иванова. — Это не самый впечатляющий его результат. Однажды он убил четырнадцать человек. И тоже из их оружия.

— Четырнадцать?!

— Да, четырнадцать... Немедленно предпримите все необходимые меры для его поиска и задержания... Впрочем, нет, задержания не надо. Задержать его вы не сможете...

— Он действительно спец! Он попал в четырех человек четырьмя выстрелами. Хотя до этого бежал и должен был сбить дыхалку, — сказал телохранитель Юрия Антоновича. — Это очень трудно, попасть после физической нагрузки, после драки и бега, даже в неподвижную мишень. Он попал в бегущих людей. Он очень серьезный стрелок. И очень серьезный профессионал.

— Чем отличается стрелок от профессионала?

— Стрелок только стреляет. Профессионал умеет держать себя сообразно обстоятельствам. Он играл простачка. Он играл его так убедительно, что в это поверили все. Именно поэтому он смог завладеть чужим оружием. Можете мне поверить — он профессионал самой высшей пробы...

— Папа! Он дьявол. Он зашмалял шесть человек! Он убил Меченого! Папа, он достанет нас всех. Здесь. Надо валить домой и ложиться на дно, Папа. Надо сегодня валить. Прямо теперь...

— Ладно. Бери билеты. Едем...

Подполковник милиции Громов Александр Владимирович не думал, не гадал, кто и почему стрелял. Потому что лежал, уткнувшись простреленной головой в подстриженную траву газона в парке столицы Швейцарии Берне. Подполковника милиции Громова, равно как еще трех, лежащих неподалеку человек, убил Иванов Иван Иванович. По крайней мере, так утверждали, потому что видели собственными глазами, оставшиеся в живых свидетели.

— Ну я честно не знаю! Ничего не знаю! Мне сказали приехать в Швейцарию, я приехал в Швейцарию. Я бы сам никогда не приехал в Швейцарию, если бы мне не сказали. На фига она мне сдалась, эта ваша Швейцария... — канючил Иванов, привязанный ремнями к стулу.

Уже второй час канючил. Потому что допрос длился второй час.

— Кто тебе приказал приехать в Швейцарию? — в третий раз задавали вопрос спасшие его в парке незнакомцы.

— Я же вам уже два раза говорил — майор Проскурин. А до того еще американцы.

— Какие американцы?

— Американские американцы. Из посольства. Их несколько было. Я всех не запомнил.

— О чем они тебя просили?

— Поехать в Швейцарию и убить одного человека. И за это обещали мне предоставить их гражданство.

— Почему они просили убить человека именно тебя? Ты киллер?

— Ну какой я киллер! Никакой я не киллер! То есть, конечно, мне говорили, что я как бы киллер. Но на самом деле я вовсе не киллер...

— А кто ты?

— Инженер. По котлоагрегатам.

— Что?!

— По котлоагрегатам. Инженер...

— Ты сделал то, что тебя просили американцы? Инженер.

— Да. То есть нет...

— Он остался жив?

— Кто?

— Тот человек, которого вам заказали американцы?

— Нет, конечно, он умер.

— Как же ты говоришь, что не выполнил задание, если он умер?

— Дело в том, что я, конечно, выполнил задание, но стрелял не я. То есть я тоже стрелял, но попал не я.

— А кто попал?

— Я не знаю.

— То есть ты хочешь сказать, что не убивал этого человека?

— Нет!

— И вообще не убивал людей?

— Я? Нет! Никогда!

— Как же ты говоришь никогда, если мы видели, как там, в парке, ты стрелял в двух человек. При этом одного убил, а другого ранил.

— Я? В парке? Ах, ну да. Убил. Но это совершенная случайность.

— Случайно провел, боевой прием, случайно выхватил чужое оружие и случайно положил из него двух противников? Ты нас принимаешь за идиотов?