Лоуренс Блок - Чистый лист

Прямо через улицу напротив того здания, где он работал, была кофейня «Старбакс», там она и засела за столиком у окна незадолго до пяти вечера. Она предполагала, что ждать придется долго. В Нью-Йорке молодые помощники адвокатов, как правило, засиживаются на работе до полуночи, а обедают и ужинают, не выходя из-за рабочего стола. Интересно, в Толедо так же?

Ну, по крайней мере, капуччино в Толедо был такой же, как в Нью-Йорке. Она прихлебывала свой кофе, стараясь растянуть его на подольше, и собиралась уже подойти к стойке за вторым, как вдруг увидела его.

Но он ли это был? Высокий, стройный, в темном костюме с галстуком, с портфелем в руке, решительно шагающий по тротуару. Когда они были знакомы, он носил длинную лохматую шевелюру, под стать джинсам и футболке, которые тогда были его привычной одеждой, ну а теперь он сделал себе аккуратную прическу, под стать костюму и портфелю. Кроме того, теперь он носил очки, которые придавали ему серьезный, деловитый вид. Раньше он очков не носил и уж точно не выглядел деловитым.

Но это был Дуглас. Точно, он.

Она вскочила из-за столика, толкнула дверь, ускорила шаг и на углу поравнялась с ним.

— Дуг! Дуглас Праттер?

Он обернулся, она поймала его озадаченный взгляд.

— Я — Кит, — подсказала она. — Кэтрин Толливер.

По ее губам скользнула улыбка.

— Голос из прошлого, да? И не только голос. Я вся из прошлого…

— Боже мой! — воскликнул он. — Это и правда ты!

— Я тут зашла кофейку попить, — сказала она, — сижу, смотрю в окно и думаю: никого-то я в этом городе не знаю. И вдруг вижу — ты! Думаю — померещилось. Или просто кто-нибудь, кто выглядит гак, каким должен был стать Дуг Праттер восемь лет спустя…

— Что, неужели восемь лет прошло?

— Да, ровно восемь лет. Мне тогда было пятнадцать, а теперь двадцать три. А ты был на два года старше…

— Я и теперь на два года старше. Так что тут-то все по-прежнему.

— Да, и твоя семья снялась и уехала прямо посередине твоего первого учебного года в старшей школе…

— Ну, папе предложили работу, от которой он никак не мог отказаться. Он рассчитывал послать за нами в конце семестра, но мама про это и слышать не желала. Она говорила, что нам всем будет слишком одиноко. Я только много лет спустя понял, что она просто не желала оставлять его одного, оттого что не доверяла ему.

— Отчего же она ему не доверяла?

— Понятия не имею. Но их брак все равно развалился два года спустя. Папаша малость сбрендил и переселился в Калифорнию. Вбил себе в голову, что хочет сделаться серфером.

— Что, серьезно? Ну, думаю, для него это скорее хорошо…

— Не так уж хорошо. Он утонул.

— Ой, я тебе так сочувствую…

— Кто знает? Может быть, именно этого он и хотел, сам того не зная. Ну а мама до сих пор жива-здорова.

— Она в Толедо живет?

— В Боулинг-Грин.

— Вот! Я же знала, что вы переехали в Огайо, а в какой город — никак не могла вспомнить, знала только, что не в Толедо. В Боулинг-Грин!

— Мне это название всегда казалось обозначением цвета. Есть травянисто-зеленый, есть цвет морской волны, есть цвет хаки, а есть цвет дорожки для боулинга…

— Ах, Дуг, ты совершенно не изменился!

— В самом деле? Я теперь хожу в костюме и работаю в офисе. Господи боже, я даже ношу очки!

— И обручальное кольцо!

И, пока он не принялся ей рассказывать про жену, деток и их чудный коттедж в пригороде, торопливо добавила:

— Ну ладно, тебе, наверно, пора домой, а у меня свои планы. Но я хочу возобновить знакомство! У тебя завтра найдется свободное время?

«Кит… Кэтрин Толливер».

Само это имя вернуло ее на много лет назад. Ее уже давно не звали ни Кит, ни Кэтрин, ни Толливер. Имена — как одежда: она носила их некоторое время, а потом выбрасывала вон. Аналогия была неполной: запачканную одежду можно и отстирать, а для имен, которые пришли в негодность, химчисток пока не придумали.

«Кэтрин, Кит Толливер». На ее удостоверении личности значилось другое имя, и в мотеле она зарегистрировалась под другим именем. Но, представившись Дугу Праттеру, она сделалась той, кем представлялась. Она снова была прежней Кит — и в то же время не была ею.

Интересное дельце, ничего не скажешь.

Вернувшись в свой номер в мотеле, она некоторое время переключала каналы на телевизоре, потом вырубила его и пошла в душ. После душа она провела несколько минут, изучая свое обнаженное тело и прикидывая, каким оно покажется ему. Грудь у нее стала немного полнее, чем восемь лет назад, попка немного круглее, и в целом она сделалась немного ближе к зрелости. Она всегда была уверена в собственной привлекательности, и тем не менее не могла не задуматься о том, какой она покажется тому, кто знал ее много лет тому назад.

Разумеется, тогда он не нуждался в очках.

Она где-то читала, что, если мужчина некогда обладал женщиной, он в глубине души полагает, что всегда сможет обладать ею снова. Она не знала, насколько это соответствует действительности, но ей казалось, что с женщинами все наоборот. Женщина, которая когда-то была с неким мужчиной, обречена сомневаться в том, что сумеет увлечь его во второй раз. Вот и она сама была не уверена в себе, но заставила себя отбросить сомнения.

Он женат, возможно, влюблен в свою жену. Он поглощен собственной карьерой и стремится к спокойной, размеренной жизни. Для чего ему бессмысленная интрижка со старой школьной подружкой, которую он даже не признал, пока она не представилась?

Она улыбнулась. «В обед, — сказал он. — Мы можем пообедать вместе!»

Началось все довольно забавно.

Она сидела за столом с шестью или семью другими людьми, мужчинами и женщинами немного за двадцать. Один из мужчин упомянул женщину, которую она не знала, хотя ее, похоже, знали большинство остальных, если не все остальные. И одна из женщин сказала: «A-а, эта шлюха!»

Предполагаемая шлюха тут же была забыта: весь стол принялся обсуждать, кого можно считать шлюхой. Что такое «шлюха» — отношение к людям? Поведение? Рождаются ли женщины шлюхами или становятся ими?

И разве только женщины? Может ли мужчина быть шлюхой?

Это стало камнем преткновения.

Нет, мужчина тоже может быть сексуально распущенным, — сказал один из мужиков, — и тогда он, конечно, сволочь и заслуживает некоторого презрения. Однако же с моей точки зрения слово «шлюха» неразрывно связано с половой принадлежностью. Существо, обладающее Y-хромосомой, шлюхой считаться не может!

И наконец, можно ли выразить это понятие в числовом эквиваленте? Составить формулу, например? Какое количество партнеров за какое количество лет делает женщину шлюхой?

— Ну вот, предположим, — говорила одна из женщин, — предположим, раз в месяц ты идешь и пропускаешь пару…

— Пару мужиков?

— Пapy рюмок, идиот, и тебя тянет пококетничать, слово за слово, и ты приводишь кого-нибудь к себе домой.

— Раз в месяц?

— Ну, бывает.

— Это выходит двенадцать мужиков в год.

— Ну, долго так продолжаться не может, рано или поздно одно из таких легких увлечений перерастет во что-то серьезное.

— И вы поженитесь и будете жить долго и счастливо?

— Ну, по крайней мере год-другой вы будете хранить верность друг другу, это сильно сократит количество увлечений, верно?

Во время этого разговора она почти все время молчала. А чего вмешиваться-то? Разговор успешно развивался без нее, и она могла спокойно сидеть, слушать и размышлять, какое место отведено ей на том, что кто-то из присутствующих уже успел окрестить «шкалой от святой до шлюхи».

— Вот с кошками, например, все понятно, — сказал один из мужиков.

— А что, кошки могут быть шлюхами?

— Да нет, с женщинами и кошками. Если у женщины одна кошка или даже две или три, она просто любит животных. А вот если четыре и больше, то она уже сумасшедшая кошатница.

— Начиная с четырех?

— Ну да, именно начиная с четырех. Но со шлюхами, похоже, все куда сложнее…

Кто-то сказал, что все усложняется тем, есть ли у женщины постоянный партнер, муж там или просто любовник. Если нету и она находит себе мужика раз шесть за год, то она точно не шлюха. А вот если она замужем и при этом продолжает трахаться на стороне, это меняет дело, верно?

— Давайте говорить конкретно, — сказал один из мужчин одной из женщин. — Вот у тебя сколько было партнеров?

— У меня?

— Ну.

— В смысле, за прошлый год?

— За прошлый год или за всю жизнь, как хочешь.

— Ну-у, чтобы отвечать на такие вопросы, мне, как минимум, надо выпить еще!

Заказали еще выпить, и разговор перешел на игру в откровенность, хотя Дженнифер — эти люди знали ее как Дженнифер, в последнее время это было ее основное имя, — так вот, Дженнифер казалось, что откровенностью тут и не пахнет.