Лев Пучков - Джихад по-Русски

— Делать нечего! — буркнула Вика. — Я дома. А ты ровно дышишь — значит, тебя не мнут. Ты уж из меня совсем дуру-то не делай! Короче — если ты одна, подойди к зеркалу и посмотри на себя. Только не спрашивай — зачем. Просто подойди и посмотри.

— Что за блажь… — растерянно пробормотала Ирина, подходя к зеркалу и внимательно рассматривая свою идеальную фигуру. Никаких неожиданностей — зеркало всегда было верным другом и до сих пор не давало поводов для размышлений. Дожить до тридцати семи, вырастить красавца-сына, поднять мужа до того положения, которое он сейчас занимает, неустанно, вроде бы исподволь, заботиться о делах фирмы — и при всем при этом сохранить внешность, которой позавидовала бы любая студентка, — это, извините, своего рода подвиг. Памятник надо ставить — из бронзы, с обнаженной натуры, в назидание нерадивым молодым мамашам, расплывшимся после первых родов наподобие Вики. Вика, кстати, несмотря на свой обжорный оптимизм и наплевательское отношение к физическим упражнениям, люто завидовала подружке — когда им случалось совместно посещать сауну, чуть не плакала, глядя на Ирину. Правда, зависть эта была неоднозначного свойства — не о красоте и изяществе линий тосковала полнотелая гренадерша, а о недостаточной востребованности этого прекрасного тела.

— Вот, твою мать, какая досада! Такая… такая… и все это — одному! — возмущалась Вика, беззастенчиво рассматривая подругу. — Да ну как же так, а? Да я б на твоем месте всех мужиков сгребла в кучу, на кого глаз бы положила! Они бы у меня в ногах валялись и кругами писяли от страсти…

— Посмотрела?

— Посмотрела. И что?

— Хороша?

— Ничего, как обычно, — пожала плечами Ирина. — Могу рецептом поделиться. Немедленно прекратить валяться на диване и смотреть видак подряд по двенадцать часов. Прекратить жрать жирное, мучное и сладкое, в меню иметь преимущественно фрукты и овощи, ежедневно 30 км на велотренажере, сорок минут специальная гимнастика, растяжка, циркулярный душ, джакузи. Три раза в неделю — бодибилдинг под присмотром хорошего инструктора, два раза в неделю — массаж, в субботу четыре часа подряд — волейбол в профессиональной команде, каждое воскресенье — сауна. Знаешь — ничего сложного, все предельно просто и, поверь на слово, приятно, когда втянешься. Полгода назад, ты помнишь, ногу вывихнула на волейболе — так за неделю чуть с ума не сошла от вынужденной неподвижности. Это как наркотик, привыкнешь, потом за уши не оттянешь. Ну как рецепт — принимается?

— В гробу я видала твои рецепты! — воскликнула Вика. — Я тебя зачем к зеркалу погнала — ты на себя посмотри! Ты думаешь, оно всю жизнь так будет? Такое упругое, приятненькое, стройненькое, завлекательное для мужиков?

— Мне недавно сообщили страшную тайну, — заговорщицки понизила голос Ирина — она уже поняла, к чему клонит Викуша: тема старая, избитая и в какой-то степени даже болезненная. — Я тебя прошу — ты только никому, ладно? Ни-ко-му-шеньки! Так вот — оказывается… ой, даже и не знаю, как тебе сказать… оказывается, оказывается… оказывается, мы все умрем… Представляешь?! И упругие, эластичные, сексуально-дразнящие, суперпривлекательные, из кожи вон лезущие, чтобы соответствовать, и обжоры-жиробасихи, пятитонки, что живут в свое удовольствие, спят да жрут. Все-все! Состаримся и умрем — паритетно, независимо от толщины слоя целлюлита…

— Ой-й — и дура же ты, Смола! — застонала Вика. — Я ей серьезно, а она все хиханьки да хаханьки… Не жалко?

— Себя?

— Тебя-тебя — красоты твоей! — гаркнула Вика. — Надо же, за семнадцать лет ни разу на сторону — все время с мужем! Нет, я тебя как-нибудь проучу — расскажу всем. А то у нас все думают, что ты у нас эта… секс-бомба, короче, мужиками крутишь как хочешь, меняешь на неделе по паре… Мужики вьются вокруг, кругами писяют, думают — краля еще та, а она…

— Достала, — не выдержала Ирина. — Говори, чего хочешь, и отваливай — надоела.

— Роберт с друзьями, — без обиняков приступила к делу Вика. — Я им фотки наши показывала. На пляже и в бассейне тоже, ты там есть…

— Совсем с ума сдурела? — всполошилась Ирина. — Ты что, не в курсе, что именно с этого начинаются всякие грязные шашни, фотомонтажи-шантажи?! Я тебя убью, если будешь кому попало показывать мои снимки!

— Да ты же там не голая! — успокоила Вика. — Ну и что — в бассейне? Брось ты, не бойся — ничего такого! Мальчишки славненькие, сладенькие такие, юненькие — какие там грязные шашни? Им бы сейчас потрахаться всласть да пожрать как следует — возраст такой.

— Они меня хотят, эти твои танцоры? — лениво зевнула Ирина, укладываясь на массажный стол и прикрываясь простыней, — надоело, что вездесущее зеркало, пристроенное неким хитрым образом, шпионит за каждым ее шагом. — Заочно, по фотографии, не нюхав, не видев вживую ни разу… Да?

— Так хотят, так хотят — кругами писяют! — заверила Викуша. — Слюнями брызгают, глазенки светятся! Говорят: «Ух-ххх, мы бы ее с ног до головы облизали! Мы бы ее… Ух-ххх!!!» Я тебе что хочу сказать… Ну если они со мной скачут добрых часа полтора… Ты представляешь, что они с тобой вытворять будут? Нет, ты представляешь?

— Все, я отключаюсь, — буркнула Ирина. — Старая толстая потаскуха — у тебя одно на уме. Звони, когда будешь пребывать в состоянии сексуальной пассивности. Сейчас с тобой невозможно общаться.

— Да я же о тебе забочусь, идиотина! — с жаром воскликнула Вика. — Какие мальчики! Ты представляешь, что они будут с тобой вытворять? Хоть что вспомнить-то будет — а то будешь сидеть на завалинке через десяток лет и тосковать: эх, и дура же я была, такие возможности упускала… А? А еще — на старости лет, как узнаешь, что твой красавчик тебе рога ставил направо и налево, вот тебе обидно-то будет! Они, когда помирают, об этом рассказывают. На этом, как его, на смертном одре. Или одере…

— Это из личного опыта? — холодно осведомилась Ирина.

— В кино видела, — нимало не смутившись, заявила Вика. — Да какая разница! Вот, вроде весь правильный, хороший, а потом ка-а-ак выдаст все! И секретарши, и массажистки, и… и… короче — ужас! Вот обидно-то будет!

— Это ты про моего?!

— Да ну не про своего же! Мой уже на ладан дышит. А твой — ого-го мужчинка, такой любую бабу…

— Никогда, — Ирина даже не сочла нужным возмутиться — вопрос решенный, чего с дурочкой спорить? — Мой — никогда в жизни. Он меня боготворит. И не без основания, сама понимаешь…

— Да так-то оно так, но… они же, мужики, все на одну колодку, — компетентно заверила Вика. — Как юбку увидит — все дыбом встает, даже галстук, про все забывает. Не обидно будет, что он — ага, а ты — ни-ни?

— Дура-дура, в лес подула, сено ела, одурела, — скороговоркой выпалила Ирина. — Правильно, они все кобели… Но что касается моего — никогда. Ты поняла? Ни-ког-да! Представишь доказательства — я тебе свою дачу подарю. Это не шутка. Еще какие аргументы?

— Ну какие тут могут быть аргументы? — Вика вдруг взмолилась:

— Голубушка! Ласточка моя! Да ты не говори сразу «нет» — ты подумай хотя бы с минуту. Представь себе, как это будет…

Ирина закатила глаза и ради приличия умолкла на минуту, прислушиваясь к шуму мотора за окном — прибыла несносная Верка на ее машине. Интересно, каков результат — с маслом или как?

— Мне бы твои проблемы, Викуша, — пробормотала Ирина, удаляя телефон от головы. — Мачо, говоришь… Хм!

Да, как это ни покажется странным, Ирина Викторовна — красавица, умница, светская стервоза, каких поискать, — на протяжении всей совместной жизни с супругом ни разу ему не изменила. Хотя условий для амуров было — хоть отбавляй. И средства позволяли, и возможности все имелись, и — абсолютно точно подметила ласковая толстуха Викуша — мужики штабелями падали к ногам, вились вокруг, справедливо полагая, что дамочка с такой внешностью непременно должна пользоваться ею в полном объеме…

Нет-нет, не подумайте плохого — Ирина во всех аспектах совершенно нормальная женщина, и ничто человеческое ей не чуждо. При виде любого здорового симпатичного мужика, который отвечает определенному своду специфических требований (хорошо пахнет, уверен в себе, уважает женщину, умеет говорить, еще больше умеет слушать, наделен юмором и самоиронией, независим, горд и великодушен) и смотрит с красноречивой нежностью, у нашей красавицы сладко обмирает сердечко, начинают блестеть глаза, горячая волна дисциплинированно разливается в низу живота, а губы слегка набухают от прилива крови. Но!

Во-первых, Ирина обладает изощренным воображением. Она мгновенно прокручивает в мыслях то «кино», которое могло бы у нее получиться с тем или иным представителем противоположного пола. Представляет в мельчайших подробностях и красках, парит на крыльях, от осязаемого чувственного всплеска, мысленно взрывается сконструированным ярким оргазмом… и все в тех же красках и деталях медленно планирует на уставших крыльях воображения обратно в исходную точку. А в этой точке — сами знаете, когда отсутствует крайнее возбуждение, улетучившееся с разрядкой, остаются только обычные бытовые последствия. Шутливые намеки, полные скрытого смысла, нервозное состояние, обусловленное зависимостью от степени болтливости и порядочности поиметого накануне субъекта, чувство вины, озабоченность по поводу дальнейшего поведения вышеупомянутого субъекта в плане притязаний на твою независимость и тем паче финансы… А коли вдруг субъект окажется закамуфлированным маньяком и что-нибудь такое непотребное выкинет? Брр… Да здравствует полет воображения! Если его как следует отрегулировать да развить, он избавляет от многочисленных неприятностей и катастроф нравственного порядка.